— Все это замечательно, — осторожно пробурчал Хромин, вглядываясь в хитросплетение улиц, где ему снова померещилась белая тень. Подсознание уже привычно отстранило страх, объяснив феномен жарой. Ну и что, что в доме прохладно. На улице камни потеют, следовательно, от раскаленной поверхности поднимаются горячие токи воздуха, способные породить любую оптическую иллюзию. — Все это чудно, но что означает практически?
— Ты вернулся после долгого путешествия, — спокойно пояснила она. — Ты говоришь, что был далеко на севере и далеко на западе. Я тебе верю, но не совсем. Это правда, но не вся правда, и я не прошу тебя рассказывать ее всю. Ты был далеко, очень далеко. Ты узнал что-то, что там, в отдалении от нас, кажется обычным, а здесь способно потрясти умы. Расскажи нам об этом. Расскажи и погляди сам, чем обернутся самые простые, самые заурядные твои слова. Не рассказывай нам о чудесах дальних стран. Расскажи нам о нас то, что знают только там, где ты был. Расскажи это нам, и мне чуть больше, чем остальным. И уверяю тебя, Семипедис, ты не пожалеешь.
Из глубины виллы послышалась легкая поступь и вскоре появился хозяин. Судя по всему, он тоже не терял времени даром, сменив не только одежду, а настроение, но даже, казалось, и лицо. Должно быть в запутанных внутренних, отделанных драгоценными камнями, тканями и деревом прохладных помещениях таился целый полк косметологов, массажистов, визажистов и, может быть, даже психотерапевтов, день и ночь радеющих только об одном: хорошо ли будет выглядеть гражданин Геварий, отправляясь сегодня на Форум.
— Ну что, голубки! — жизнерадостно вскричал он, окидывая острым взглядом парочку, пристроившуюся у окна. — Диспозиция ясна, дислокацию уточнили? Вопросы есть? Так, если вопросов нет, чего мы ждем? На Форум, граждане, и да помогут нам обитатели светлого Олимпа беспристрастно, но с гражданской страстностью продемонстрировать народу собственную позицию!
И, побрякивая бриллиантовыми украшениями на рукавах, он величественно двинулся к выходу.
* * *
На Форум заглянул Фагорий, однако стал настаивать, чтобы здесь его называли скромным именем Нодус. Адмир выступил против, ибо в недавно полученной инструкции рекомендовалось лицам неримского происхождения выступать на Форуме под собственными именами. Фагорий сослался на заслуги перед империей и наукой, отдельно указав, что ему неловко двадцать лет спустя все еще чувствовать себя военнопленным. Начитанный ухмылялся в сторонке:
— А не фиг было наши корабли топить.
Тем временем на Форум зашел грозный муж Помпонии и, поправ ногами гранитного дельфина, уставился на жену. Та, почувствовав кожей пристальный взгляд, обернулась с заготовленной улыбкой, которая тут же сползла с ее румяного лица. Короче, Помпония вылетела с Форума быстрее всех, кто сегодня покидал его.
Юлий оправил тогу:
— Итак, граждане, кто-нибудь будет слушать стихи, или я домой пойду?
Провожающий парочку полным грусти взором Коллагенус вздохнул:
— Ладно, давай свои стихи.
— Правильно! — поддержал пессимиста Начитанный. — А то чего-то совсем тоскливо! Валяй, парень.
Предусмотрительный осторожно кивнул. Не промолчал и Нодус, отстоявший в прениях право так именоваться и отныне торжествующе косящийся на адмиратора:
— Что ж, юноша! Долгие годы изучения точных наук сделали меня особенно чувствительным к хорошей поэзии, ибо ритм и рифма суть понятия физические, если не сказать геометрические.
Опять за спинами ценителей рифмы мелькнул Гражданин, похожий на хорька:
— Молчание! Внимание!
Юлий развернул пергамент с поспешностью, свойственной молодости:
Друзья! Соратники! Любители стихов!
Поклонники всего, что стройно и красиво!
Да не смущает вас мгновенье грусти темной!
Придет желанный миг… и свет рассеет тьму!
Повисла пауза, достаточно длинная, чтобы родился центурион.
— А дальше что? — не выдержал Коллагенус.
— Все…
— Как все? А стихи-то? — не понял Павсикахий.
— Это были стихи.
— Вот это — стихи? — не поверил Соссий.
— Ну да.
И тогда включился общий хор:
— Ишь чем вздумал удивить!
— Долой с Форума бездарного рифмоплета!
— Вон дурака!
— Гнилыми яблоками, тухлыми яйцами шута горохового! Подайте камней! Камней сюда!
— Только в харчевне Дионисия вы найдете, чем запить, заесть и затмить в воспоминаниях эту вопиющую бездарность…
Юлий вылетел с Форума со скоростью, с которой летит запущенный баллистой камень. Следом поспешил, теряя сандалии, Гражданин, похожий на хорька. Взамен парочки на Форум зашли Пантера с коготками, Владелец южных морей и Гость, не выбравший себе имени.
— Эй, гражданин, как тебя называть на Форуме? — ретиво принялся исполнять непосредственные обязанности адмиратор.
— Можешь меня называть… — замямлил Дмитрий.
— Не вздумай произносить свое настоящее имя! — одернула Феминистия-Пульхерия-Пантера.
— А почему бы и нет?…
Закрыв тогой пол-лица, Владелец-Геварий попытался объяснить:
— Потому что это Форум. Тут надо придумать себе прозвище, желательно неожиданное и попирающее основы логики или, наоборот, характеризующее тебя так, как ты сам хотел бы.
— Например, ты можешь быть Цветком лотоса, или Брюнетом с поволокой, — мурлыкнула Пантера.
Гость взъерошил желтые волосы:
— Но я же не брюнет.
— Это несущественно. Ты что, никогда не хотел быть брюнетом? На Форуме можно все.
— И что, все будут думать, что я брюнет?
— Здоров ли ты, друг мой? — принялся урезонивать Дмитрия Владелец южных морей. — Почему это все будут думать, что ты брюнет? Все будут тебя Брюнетом называть. Не довольно ли этого с тебя?
— Ну так что, гражданин? — проявил нетерпение адмиратор.
— Хорошо, я буду Брюнет.
— Указанное имя уже используется другим посетителем Форума! — проявил теперь непреклонность адмир.
— Е-мое!
Владелец южных морей раздраженно хрустнул артритными пальцами:
— Адмир! Ну подыщи ты гражданину что-нибудь подходящее. Видишь, человеку в диковину.
Адмиратор перебрал коллекцию глиняных табличек:
— Лох. В смысле — хорошее варварское имя. Связано с водными богами.
Гость, не выбравший имени, стал вглядываться в адмиратора с подозрением.
— Или, к примеру, Тор! — пожал плечами адмир.
— Это я — Тор! — возмутился Нодус.
— С какой это радости? — свел брови адмиратор.
— Потому что тор — это нодус нулевого порядка! — свысока просветил неуча Нодус. — Мои труды читать надо. Вы легко можете их прочесть, пройдя на второй этаж публичного читального зала, что близ улицы Восьми стрел Юноны…
— Слушай, Фагорий, ты со своей стереометрией да топологией сиди на лавочке… — с прямотой потомственного римлянина цыкнул Владелец морей.
— Это не тот Тор! — в досаде застучал кулаком по ладони адмир. — Это не геометрическая фигура, а тевтонский бог.
— Короче говоря, — решил пресечь склоку Семипедис, — я — Надзиратель за тараканами из страны, сокрытой снеговыми облаками.
После этих слов на Форум пришла тишина. И длилась до тех пор, пока из угла, тихо и восхищенно, не выразил общий вердикт Коллагенус:
— Во загнул!
* * *
Андрей Теменев стоял в полном боевом облачении, придерживая короткий меч у пояса, и, пользуясь затишьем, размышлял. Сзади топтались два малоопытных легионера, успевших, однако же, за пару дней службы усвоить: их старшой ценит каждое слово на вес даже не золота, а еще не открытой античными металлургами платины. Сам не болтает и другим не рекомендует. Знали бы они, как жадно вслушивается старшой в каждое оброненное вокруг него слово.
Даже ежевечерних занятий со Святославом Хроминым в небольшой, но отдельной каморке, выделенной их кособокому семейству Галлусом, было маловато, чтобы овладеть чужим наречием хотя бы в объеме разговорной речи. Кроме того, Андрей предпочитал обучение с носителями языка.
Быт постепенно налаживался. Рыбу-пилу съели за первые два дня, но тут подоспели сестерции, выплачиваемые наймитам рыночного проконсула аккуратно каждые четыре дня. И теперь по вечерам несостоявшийся доцент Института водного транспорта не мог нахвалиться кулинарными способностями Айшат, обходившейся, к его изумлению, без газовой плиты и водопровода столь же легко, как если бы она готовила на кухне с вытяжкой и нержавеющей мойкой.
Поевши, Святослав впадал в давно забытое за годы перестройки и рыночной экономики благодушие и принимался ругать брата. Рассуждения его сводились к тому, что из всех живущих, а также живших и намеревающихся жить на этой планете в ближайшие две тысячи лет, пожалуй, именно Дмитрий Васильевич Хромин, жестокосердный сластолюбец и морально-ущербный эгоист, в наименьшей степени достоин нечаянного счастья женитьбы на столь одаренной в плане обустройства быта женщине, как юная племянница Вячеслава Васильевича. Однажды объявившись дядей девушки, историк незаметно для себя в этом заблуждении утвердился, что лишний раз доказывает, насколько любое гуманитарное умопостроение зиждется на самовнушении гуманитария.
