рядом со мной сидят самые богатые люди этого мира. И проблемы, глобальные для меня, для них, возможно, мелкая каждодневная рутина.
Наконец, основные вехи плана были намечены, найдены люди, которым было получено их выполнение. Теперь, мне предстояла поездка во Францию. Следовало посетить мифических родственников, наладить контакты и подтвердить титул. Маркус обещал замолвить словечко перед влиятельными фигурами в провинции Бретань, но самым надёжные аргументы лежали в моём кошельке, притираясь к друг другу блестящими боками. Так, что в успехе, никто и не сомневался. Мне от «родни» ничего лишнего не надо, только моральная поддержка. В ответ же могу существенно повысить материальное положение родственничков. Если же кто-то из них окажется не умным, ценящим звонкую монету человеком, а упёртым глупцом, то в ход пойдут другие аргументы. Отказываться от своей мечты из-за каких-то придурков, не собираюсь.
Признание же семьи Сен-Поль мне бы очень пригодилось. Я собирался добиваться аудиенции у Карла IX. И нужна была не только официальная поддержка, то есть «крыша», с королём хотелось наладить взаимовыгодные гешефты. Через два года наступит печально известная Варфоломеевская ночь. Сколько людей погибнет за зря! Полезных причём, обученных солдат, искусных ремесленников. Хочу предложить Карлу не губить гугенотов в бессмысленной резне, а арестовывать и заключать их в тюрьмы. Хотя тюрем может и не хватить. Тогда в специальные лагеря. Я даже помогу их построить. Религиозные войны во Франции будут продолжаться ещё долго, а мне в Америке очень нужны люди. Если для этого нужно будет придумать концлагеря, возьму грех на себя. Буду их там кормить и обучать чему-нибудь полезному. Например, личной гигиене, письму и счёту. А то, боюсь на королевском содержании народ ноги протянет. Каждый чинуша и знатный павлин захочет погреть на этом деле руки.
Королю же выгода двойная. Во-первых, всё имущество еретиков пойдёт в казну. Во-вторых, за них я буду Карлу платить. И неплохо платить, так, чтобы он трясся над каждым гугенотом. В результате, он избавится от строптивых подданных, увеличив население подконтрольной французскому королевству колонии. И главное — удастся сохранить множество человеческих жизней. Из числа простых людей и мелких дворян. Верхушку же, пусть пустит в распыл или ещё куда. Мне конкуренты в Новом Свете не нужны. Бодаться за власть с лидерами еретиков, типа адмирала Колиньи — мне не хочется от слова совсем. Поэтому, к 1572 году, мне нужно вернуться во Францию. Будем спасать гугенотов от резни, надеюсь, многих удастся уговорить переселиться на добровольной основе, сохранив не только жизнь, но и имущество. Сейчас вербовать протестантов во Франции ещё рано, им надо почувствовать на себе тяжёлую руку католической церкви, которая отступников не прощает.
* * *
Перед самым отъездом меня посетил представитель ордена иезуитов. Слащавый господин с холодными глазами. В виде небольшой прелюдии поговорили о том, о сём. Затем падре сразу взял быка за рога, предложив взять с собой скромную миссию из трёх представителей ордена. Я сначала немного ступил, попробовав взбрыкнуть: типа мне следует обдумать это достойное предложение. На, что товарищ из тайного ордена, согласно покивав головой, сказал, что не видит для этого никаких препятствий. Тем более, ему как раз нужно съездить в Оффенбург по делам тамошней инквизиции. А кстати, спросил он, вы давно посещали этот прекрасный город?
Понятно, я тут же сдал назад, умело переведя тему в нейтральное русло. Намёк не понял бы и тупой. Или бери с собой наших людей, или мы тебе нарисуем проблемы с инквизиторами. Естественно, выбрал первое. После чего, ушлый церковник похвалил мой правильный выбор, намекнув, что иметь в друзьях орден будет очень полезно для моего предприятия.
И вот теперь, по дороге в Париж, по правую руку от меня ехал отец Себастьян. Эдакая «серая лошадка», скрывающая под смиренным видом железные зубы и каменные копыта. Но, собеседником он оказался отменным. Умный, начитанный, знаток нескольких языков, Себастьян сделал моё путешествие весьма полезным и увлекательным. Он не только дал мне превосходный расклад политических реалий современной Европы, но и заставил на многие, казалось бы, очевидные вещи, взглянуть, с другой стороны.
Когда, мы уже немного притёрлись друг к другу, и я понял, что отец Себастьян, не упёртый фанатик, а человек вполне здравомыслящий, способный адекватно реагировать на критику, то стал вставлять в нашу беседу довольно острые моменты. Однажды разговор коснулся действий святой инквизиции. Не стесняясь в выражениях, я резко прошёлся по откровенно меркантильной стороне вопроса, когда имущество осужденных уходило в пользу обвинителей.
— Не кажется ли вам, дорогой падре, что подобная практика открывает большой простор для злоупотреблений.
— Слаб человек, — сложил отец Себастьян руки в молитвенном жесте.
— Но, иногда на расстояние большое кажется маленьким — и наоборот. Не всё, что на первый взгляд кажется дурным или хорошим, является таким на самом деле.
— А поподробней?
— А поподробнее…Об этом не принято говорить, во многих знаниях многие печали… Дело заключается в том, что одной из самых важных задач инквизиции является борьба с проказой. Прокажённые бич нашего времени. От лепры нет спасения и не придумано лекарство. Больных изолируют, но это мало помогает. Конечно, просто так, лишать жизни заражённых людей грешно, народ бы этого не понял. А за дело? Казнь за ведоство уже представляется разумной причиной.
— Жестоко! Но, ведь получается, на самом деле эти люди ни в чём не виноваты.
— Может быть, но болезни господь не насылает просто так. Они посылаются нам за наши грехи. Подумай сам, сын мой, сколько людей остались живы и здоровы, не повстречавшись с заражённым лепрой, не подвергшись гниению заживо и мучительной смерти?
— Принцип меньшего зла? Пути господни неисповедимы? Цель оправдывает средство? Так, кажется, рассуждают члены одного интересного ордена?
Иезуит молча смотрел на меня. Казалось его пристальный взгляд говорил: если ты это понимаешь, зачем спрашиваешь? В суе? И я, понял, что меня в очередной раз проверяют. Некоторое время мы ехали молча. Я так и этак переворачивал слова отца Себастьяна, пытаясь найти явные логические противоречия. И всё больше убеждался, что в чём-то он прав. Не насчёт того, что больных надо убивать, а в том, что католическая церковь таким безжалостным способом могла действительно пытаться бороться с проказой. Об этом говорило много свидетельств. Рубцы и пятна на коже, не реагирующие на боль — один из признаков болезни. Тотальная проверка родственников подозреваемого, то, что даже оправданного человека, требовали держать в своеобразном карантине. Ему запрещалось покидать дом и общаться с кем-нибудь кроме близких родственников. Хватало и других странностей, которые, однако, вполне логично вписывались в рамки
