— Тут, перед дверью стоят, товарищ подполковник.
— Не ронял ящик-то? Если чемодан уронил (Стас покосился на меня), то и хрен с ним. Но если ящик… ты у меня с полосы препятствий не слезешь.
— Никак нет, товарищ подполковник, не ронял.
— Ладно, тогда иди. Но если обманул, курсант, я это точно узнаю. И не позже, чем сегодня вечером. Все, свободен.
Когда Горе, козырнув, вышел, я повернулся к Ное:
— Ноя, давай проход.
Сразу после моих слов перед нами появилась дверь в мою старую квартиру. Я подождал, пока все войдут (Стас тащил ящик лично, а чемодан оставил мне), потом вошел сам, закрыл за собой дверь, тут же открыл, и мы вышли в жилом боксе ангара на полигоне.
Я попросил подполковника по рации дать команду на общий сбор всех «наших», предупредив, чтобы занятия продолжались по расписанию и велись лучшими из курсантов. Когда через час, взмыленные и еще не остывшие от своих учебных боев, все собрались и расселись, я попросил внимательно меня выслушать:
— Итак, господа-товарищи. Начнем с простого. Нам необходимо форсировать схему подготовки курсантов по дополнительной профнаправленности и создать из них целевые группы. Условно назовем их «программисты», «психологи» и «аналитики». К первым отнесем всех, у кого есть предрасположенность к технике и точным наукам. Ко вторым — тех, кто расположен к работе с людьми. И к третьим — у кого гиперразвита интуиция и есть способность к логическим обобщениям. Все остальные сводятся в группу силовой поддержки. В зависимости от поставленных задач группы будут объединяться между собой или расформировываться. Опыт некоторых товарищей, — я покосился на Фараду; тот, заметив это, покраснел, а Стас, сидящий рядом с ним, глумливо ухмыльнулся и толкнул его в бок, — так вот, этот опыт показывает, что такое форсирование мы можем начать безболезненно для наших подопечных. Теперь о сложном. Предполагаю, что первоначальный план необходимо скорректировать…
Два дня мы проспорили и выпили неимоверное количество кофе. Все успели друг с другом переругаться и снова помириться. Но в конце концов согласились, что предложенный мной окончательный вариант плана имеет место быть, хоть и с существенными дополнениями.
* * *
«Друзья все валят за границу,
А я в союзе остаюсь.
Друзья мне пишут, как ты тут.
А я нормально — супер гуд!»
— фальшиво, под нос напевал Горе, настраивая поисковик в базе данных на указанные лейтенантом имена и фамилии. Украдкой взглянув на сидящего к нему спиной командира в другом конце комнаты, вынул из дивидишника диск и поставил на освободившееся место чашку.
— Накажу, — не оборачиваясь и быстро что-то набирая на клавиатуре, сказал Фарада. Потом, закончив набирать, развернулся на стуле, помолчал, смотря на своего подчиненного укоризненно, вздохнул и произнес:
— Вот скажи мне, Горе, почему ты, как ребенок, хочешь попробовать все, что пробовать не надо? И откуда ты узнал, что привод дисковода можно так использовать? Ведь на «промывке» вас учат только, как НАДО работать, а как НЕ НАДО — этого в программе нет. Молчи, не отвечай. Я сам за тебя отвечу. Ты в очередной раз влез в запароленные лично мной папки на сервере, нагло вскрыв всю защиту. Используя метод диагонального чтения, которому вас научили на той же «промывке», быстро прочел все байки про системных администраторов, до которых смогли дотянуться твои шаловливые ручонки. Потом замел следы в логах и почистил временные файлы. Я прав? Ой, только не делай невинное лицо. — Горе потупился. Между тем Фарада продолжал:
— И что ты для себя любимого еще интересного там нашел, а? Отвечай как на духу, ракшас!
— Пиво…
— Не понял?!
— Админу там постоянно в пайке положено пиво на службе, товарищ лейтенант, а мы тут с кофе на чай перебиваемся.
Фарада несколько секунд смотрел на него шальными глазами, потом как-то странно хрюкнул и отвернулся…
Горе недоуменно пожал плечами, смотря в спину лейтенанта. В прочитанных им файлах админы (он мысленно покатал понравившееся слово на языке) действительно хлестали пиво с утра до ночи.
И пусть Фарада не держит его за ламера ушастого, блокируя интересные каталоги. Он все равно все дочитает до конца. Подумаешь, 20-символьный пароль. Еще раз пожав плечами, Горе вернулся к прерванной работе и снова начал напевать под нос.
Эту песню он вчера нашел на сервере случайно, и она точно отвечала его теперешнему настроению. Два месяца назад Горе получил ответы на все вопросы, которые все чаще и чаще вставали перед ним с недавнего времени. Картины странной, яркой, непонятной жизни мучили во сне, и он просыпался среди ночи от чувства безнадежной потери чего-то светлого и радостного. Знания, неизвестно откуда пришедшие, выплескивались из него потоком желания СОЗДАВАТЬ. Слова и понятия, о существовании которых он раньше и не догадывался, прочно занимали место старых. Обострившееся до предела чувство справедливости искало и не находило выхода. В помещениях ангара, куда их каждый вечер заводил Фарада, он с удивлением и страхом начал давать определения окружающим его предметам и осознавать их назначение. То же самое происходило и со всеми другими, кто рядом с ним изо дня в день бегал, стрелял, сидел в классах, уставившись в мониторы (теперь он знал это слово), на которых стремительным потоком мелькали изображения, а в наушниках слышалась скороговорка диктора, перераставшая в водопад неопределенных звуков.
Им увеличивали нагрузку изо дня в день. Он просто физически тогда ощущал, как гнется его мозг под потоком информации, когда приходилось за сеанс перелистывать сразу пять книг. И когда тяжесть вопросов и знаний придавила так, что, казалось, раздавит своим весом, их внезапно всех собрали в большом пустом зале ангара, где одиноко, прямо в самом центре стояли двое. Андрей Егорович и красивая восточная женщина. А за ними была открыта Дверь…
Они тогда долго смотрели друг на друга, все двести человек и эти двое. Потом Егоров тихо проговорил:
— Я знаю, что вас терзают вопросы, на которые вы мучительно ищете ответы. Но ответов вы не находите. Это все из-за меня. Сейчас я вам все расскажу, но перед этим мы с вами уйдем в другое место. Идите за мной.
Они выходили из Двери и оказывались на громадном песчаном пляже, на который накатывали тихие волны океана. Вечернее солнце томно клонилось к закату, и только шелест прибоя нарушал первозданную тишину.
— Садитесь, мальчики, прямо на песок, вокруг меня, и начинайте спрашивать.
Всю ночь Егоров отвечал на их вопросы и рассказывал. Ноя сидела рядом с ним и грустно смотрела на звезды. Они жгли костры, и казалось, есть только рассказ Егорова, мерный рокот океана и огонь. Егоров рассказывал, какой мир может быть и какой есть. Закончив рассказывать, он надолго замолчал. Потом невесело, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:
