— Еще чаю?
— Нет, спасибо.
— Тогда уберем все и будем смотреть телевизор.
"Допустим, не паранойя. Что делать? А ничего не делать. Вести себя естественно, пусть проверяют, видят отсутствие враждебных намерений."
Надо сказать, что Виктора ничуть не удивило предположение, что в этом царстве микроэлектроники и компьютерных сетей за ним могут установить наблюдение таким древним образом, а не какими-то супержучками или путем взлома компьютерных сетей. Уравновешенные женщины — прирожденные аналитики, да и к тому же, как айтишник, он знал, что самое незащищенное место любой компьютерной системы — это человек, и первое, с чего надо начинать взлом компьютера — это поднять клаву и посмотреть, не лежит ли под ней бумажка с паролями.
— Что бы ты хотел смотреть?
"А что, в СССР был большой выбор?"
— Тут по кабелю пятнадцать программ. Спорт, искусство, ретро, познавательный, приключения, юмор и сатира…
— Сказать честно?
— Да, мне бы было интересно знать твои предпочтения.
— Ты удивишься, но сейчас больше всего мне хотелось бы посмотреть программу "Время". Но это было бы слишком эгоистичным желанием, поэтому — на твой вкус.
— Потрясающе, — сказала Инга, присаживаясь рядом и небрежно встряхивая прической; диванчик чуть скрипнул матрацными пружинами. — Сейчас все настолько увлечены поголовным новаторством и борьбой за рационализацию рабочего места, системы управления и мира в отдельно взятой стране, что мало интересуются событиями в этом мире. Люди создают и релаксируют, релаксируют и создают. Совершенствуют машины, совершенствуют порядок, совершенствуют себя. Гондурас никого не беспокоит. Ладно, посмотрим, что по седьмому.
Повелительным жестом она вытянула руку с пультом и надавила резиновую кнопку. Экран "Горизонта" засветился, и на нем показалось аниме на тему гражданской войны.
— А когда-то у нас по дворам ездил автобус — детский кинотеатр, за пять копеек, — задумчиво вспомнил Виктор. — И фильмы, что там показывали, были в таком диснеевском стиле. Помнишь?
— Не помню. У нас не ездил. А сейчас японская волна. Только реалистичности больше. Я переключу?
На девятом шла веселая, абсолютно неизвестная Виктору комедия с Маковецким и Андриенко, пародия на американские ближневосточные боевики. Инга чуть придвинулась к Виктору.
— Слушай, — спросила она наклонившись к его уху, — а из стихов ты бы, наверное, декламировал "Стихи о советском паспорте"?
"Почему она сама спросила про паспорт?" — подумал Виктор, но вдруг почувствовал, что его веки перестали ему подчиняться и неудержимо опускаются вниз. Еще мгновение — и он провалился в какую-то клубящуюся темноту.
17. Всем, кому не предстоят допросы
Где-то рядом надрывно взвыла сигнализация.
— Черт бы побрал этих автомобилистов!
— А мы спим и не слышим, как у нас угоняют машину. Компания "Витраж плюс" проводит беспрецедентную акцию — окна с усиленной звукоизоляцией по цене производителя…
Мимо Виктора снуют люди, звякают большие, сверкающие хромом, проволочные коляски. Гипермаркет. Реклама сменяется музыкой.
— Виктор Сергеевич! Я вас уже жду.
Седой худощавый человек с аккуратной короткой стрижкой, на вид где-то около шестидесяти. Незнакомый.
— Это я вам звонил. Ринер Анатолий Михайлович.
— Очень приятно.
— Я из РАНН, Российской Академии Надцивилизационных Наук. Хотел бы с вами побеседовать.
"А-а, вот оно что", облегченно вздохнул Виктор. "Одна из самопальных тусовок, либо для придания приличного вида столоверчению, либо для благородного дела продажи мантий, дипломов и попила бабла. Скорее, первое. Пилить бабло много людей не надо."
— Это по объявлению о продаже подержанного мультиверса?
— Нет, я серьезно.
— Серьезно я уже ответил.
— Подождите. Мы получили приличный грант.
"Третье. Разводка на бабло."
— Под этот грант у нас была разработана программа, которая спайдерит Инет, анализирует сообщения на форумах и в блогосфере, и регистрирует мгновенное изменение мировоззрения автора. В сорока пяти из пятидесяти девяти обнаруженных случаев это было вызвано кражей или переуступкой ника. Семь случаев вызваны идентификацией с психологическим комплексом по Юнгу, четыре — нечеткостью Я-концепции, три случая проверяются, один из них ваш.
— И что же у меня? Комплекс или нечеткость?
— Ни то, ни другое. Два случая похожи на последствия нормальной социально-психологической адаптации к иным условиям в течение нескольких недель, сжатые до одного дня или меньше. Более глубокий анализ показал, что эти условия близки к периоду советской индустриализации России, но не в период войны.
— Очень интересно. Короче: какую награду обещают за участие и сколько надо вложить. Больше десяти рублей не дам, я жадный.
— Я понял. Мы не аферисты и ваши деньги нам не нужны. Давайте так: вы считаете меня за сумасшедшего — а то, что я буду вам говорить, формально дает вам право так считать. Вы не возражаете, ибо с сумасшедшими, как известно, не спорят.
— Ну, если вы так хотите…
— Итак: вы дважды были в прошлом, в двадцатом веке.
— Был. Мед, пиво пил. У моря видел дуб зеленый.
— Если вы были дважды за такое короткое время — это не случайность.
— Несомненно. Два случая — тенденция, три — диагноз.
— Если вас отправляли в прошлое дважды, то весьма вероятно, что отправят и в третий раз.
— Ну что ж. Бог троицу любит.
— Не пора ли что-нибудь и для нашей реальности сделать?
— Что мешает?
— Я имею в виду конкретно: выяснить в прошлом рецепт построения коммунизма.
— Ого! А смысл? Анатолий Михайлович! Ну кто еще, после того, что было, может верить в коммунизм? Кому он здесь нужен, этот рецепт? Владельцам этого гипермаркета? Да ни одна партия сейчас коммунизма не строит. Ни одна.
— Это единственное, что мы можем противопоставить глобализации. Вот что вы можете предложить? Русский ислам? Так основные святыни окажутся вне России. А коммунизм универсален. Да и это уже наш вопрос, зачем. От вас только способ нужен. Технология.
— Угу. Так что взять коньяк в пуху, растворимую сноху? Ну вы хоть адресок магазина укажите. А то припрусь я к Марксу, он бороду почешет и скажет — "Да я и сам без понятия".
— Виктор Сергеевич… На космических зондах ставят пластинки — послания инопланетянам без почтового адреса. А вдруг? Это же шанс человечества. Вдруг попадете в коммунистическое общество?
— Слушайте, — не выдержал Виктор, — да не верю я в эти общества. Уже сколько строили, и одни общества, и другие, и что получалось? Ничего, ни коммунизма, ни социализма, ни рыночного общества, оно, говорят, у нас все время не то… У нас даже кризис не может кончится, у нас демократию двадцать лет строят и все на форумах читаешь, что нет демократии! Все подсовываете выбирать из каких-то измов, будто пришел штаны покупать, а вместо штанов батарейки предлагают и китайский подсвечник, а человеку штаны нужны! Извините, накопилось. Всего доброго.
— Ну что ж, — пожал плечами Ринер, — по крайней мере, честно. Жму вашу руку на прощанье.
Он протягивает ладонь. Что-то царапает кожу руки Виктора у большого пальца — заусенец ногтя, наверное. Ринер еще что-то говорит, его губы шевелятся. Почему не слышно? Больше ничего не слышно…
— Виктор! Просыпайтесь!
"Что? Это сон… Какой глупый сон. Я был снова в своей реальности. Вообще, где я?"
Виктор разлепил веки. Он сидел на том же диване в квартире Инги, накрытый толстым шерстяным пледом, под затылок была аккуратно подложена небольшая подушка.
"Черт! Это я тут до утра проспал!"
— Прости, я, кажется, задремал… вроде бы вино и не было крепким…
Инга рассмеялась.
— Ты что, подумал, что был пьян? Ничуть. Мускат был легче газировки. Это, как тебе сказать… Вот накопилось у человека нервное напряжение, а потом он попал в домашнюю уютную обстановку, и его сразу отпустило. Я не хотела тебя будить, ты был тихий и очень домашний.
— Наверное, я тебя здорово стеснил?
— Напротив. Все было очень хорошо. Я посмотрела кино и разложила кресло. Знаешь, было такое чувство, что с этой осенью пришло что-то хорошее… устоявшееся, чего не хватало. Я поставила чайник. В ванной я поставила в стаканчик одноразовые станки — когда-то брала для одного человека… он сюда уже никогда не придет, а они лежат.
— Ты прекрасный человек, Инга.
— Мне это часто говорили. Мойся, и идем доедать торт.
Так, если меня не ошмонали и подкинули к дверям милиции, то вчерашние опасения насчет клофелина бред и паранойя, подумал Виктор. По крайней мере в своем изначальном виде. Но человека можно усыпить, чтобы просто проверить карманы.
