Прямо, напротив, расположилась молодая рыжеволосая девица с пышным бюстом. Она благосклонно внимала, во всю распустившему перед ней хвост Валету, время от времени реагируя на его нашёптывания громким смехом. Справа от неё сидела, невысокая миленькая девушка с простодушным крестьянским лицом. Она упорно не поднимала глаз от столешницы, не реагируя на неотрывно сверлящего её взглядом Николая.
Я же, как султан был окружён двойной красотой. По левую руку, от моего «великолепия», расположилась роскошная блондинка, которая, не обращая ни на что внимание, больше уделяла внимание вину и закускам, чем окружающем её мужчинам. Жозефина, так кажется представила её мадам. Хотя, причина её меланхолии мне была понятна. Как тихо шепнула мне на ушко хозяйка, ей сегодня «нельзя». И, наконец, справа сидела, та самая черноволосая, по имени Серафима, которая так недвусмысленно, в начале нашей попойки, высказала мне своё расположение.
Прямые, цвета вороньего крыла волосы, красиво обрамлённые небольшим медным обручем на голове, придавали ей некий загадочный, даже немного зловещий вид. Тонкие черты лица, стройная фигурка, затянутая в синее платье строгого покроя, делали её похожей на древнеегипетскую царицу Клеопатру. Встреть я её в любом другом месте, точно бы приударил.
Между тем веселье набирало обороты. Шутки становились всё более откровенными, а смех всё более громким.
- Фима, а спой нам! – неожиданно громко закричала шатеночка, привлекая всеобщее внимание.
- Жози, хватит дуться. Что, ты как неродная! Сходи, принеси гитару.
- Не став ломаться, Серафима пересела на диван, нежно проведя по струнам принесённого инструмента.
Послушаем местную сирену, с предвкушением переключил я всё внимание на девушку с гитарой.
Очи чёрные, очи страстные, Очи жгучие и прекрасные,Как люблю я вас, как боюсь я вас,Знать, увидел вас я в недобрый час.
Зазвучали звуки старинного русского романса. Душевно поёт, - подумал я. Не профи, но совсем неплохо.
Гори, гори, моя звезда, Звезда любви приветная,Ты у меня одна заветная,Другой не будет никогда.
Сойдёт ли ночь на землю ясная, Звёзд много светит в небесах,Но ты одна, моя прекрасная,Горишь в отрадных мне лучах.
Твоих лучей волшебной силоюВся жизнь моя озарена,
Умру ли я, ты над могилою Гори, гори, моя звезда.
Прозвучала вторая песня. Все невольно заслушались. Даже, Валет, отставив в сторону рюмку, откинулся на стуле, чуть прикрыв глаза, поддавшись очарованию русского романса.
А, давай, нашу любимую,- очнулась от своей меланхолии. Жозефина.
У церкви стояла карета,Там пышная свадьба была,Все гости нарядно одеты,Невеста всех краше была.Все гости нарядно одеты,Невеста всех краше была.На ней было белое платье,Венок был приколот из роз,Она на святое распятьеСмотрела сквозь радугу слез.Горели венчальные свечи,Невеста стояла бледна,Священнику клятвенной речи,Сказать не хотела она.Священнику клятвенной речи,Сказать не хотела она.
Когда ей священник на палец
Надел золотое кольцо,
Из глаз ее горькие слезы
Ручьем потекли на лицо.
Я слышал, в толпе говорили:
"Жених неприглядный такой,
Напрасно девицу сгубили".
И вышел я вслед за толпой.
Когда отзвучали последние слова, послышался судорожный полувздох-полувсхлип. Это, закрыв руками лицо, выбежала из комнаты девчушка с «крестьянским лицом». Немного помедлив, за ней решительным шагом последовал Коля Маленький.
У всех, оставшихся девушек, глаза тоже были на мокром месте.
Так! Отставить тоску! – решительно поднялся я, извлекая из рук Серафимы гитару.
Что же, такое спеть бы? Может…
В горнице моей светло. Это от ночной звезды.Матушка возьмет ведро,Молча, принесет воды...Красные цветы моиВ садике завяли все.Лодка на речной мелиСкоро догниет совсем.Дремлет на стене моейИвы кружевная тень.Завтра у меня под нейБудет хлопотливый день!Буду поливать цветы,Думать о своей судьбе,Буду до ночной звездыЛодку мастерить себе.. . (Николай Рубцов)
Оглядев задумчивые лица, понял, что веселья я компании не прибавил.
- Может, выпьем? Народ, молча, поддержал мой порыв, потянувшись за рюмками.
- А, спойте ещё, про любовь… - большие, окромлённые пушистыми ресницами, глаза Серафимы, с какой-то затаённой надеждой уставились на меня.
- Ну, про любовь, так про любовь!
- Лично для Вас, - заметив, как тихонько покидают нашу компанию Валет и рыженькая, - усмехнулся я.
Берега, берега — берег этот и тот,Между ними река моей жизни.Между ними река моей жизни течёт,От рожденья течёт и до тризны.
Спел я романс из моего времени на стихи Юрия Рыбчинского.
Потом были ещё песни, где мы по очереди исполняли известные и не очень произведения из репертуара моего и нынешнего времени. Пение прерывалось на разговоры по душам, когда, раскрепощённая алкоголем Сима, без утайки поведала мне, свою личную историю.
Как сбежала из дома, зажиточной еврейской семьи, в поисках счастья на театральных подмостках. Как устроилась в столице в модном трактире, сначала певичкой в хоре, затем стала исполнять и сольные партии. Как, ярко вспыхнувшая «неземная» любовь к смазливому аферисту, закончилась тюремными нарами. Пользуясь, вспыхнувшей страстью, девушку вовсю использовали в качестве «сладкой ловушки», обирая доверчивых купцов и фабрикантов-толстосумов. Однажды, в поставленном на широкую ногу, деле произошёл сбой, закончившейся смертью одного из клиентов. Всю компашку повязали, отправив на бессрочную каторгу. Взяли и Серафиму, но за недостаточность улик, дело на неё ограничилось ссылкой в Сибирь. Оказавшись в Томске, без средств к существованию, пребывая в расстроенных чувствах, девушка, нашла выход, вступив на путь порока и разврата. Довольно, обычная история для своего времени.
Естественно, мне, пребывающему под винными парами, стало её жалко. Видно, было, что девчонка ещё не успела совершенно «оскотиниться» и тяготится своим положением.
Потому, не мудрствуя лукаво, я прямо предложил ей покинуть бордель и влиться в наши ряды, туманно намекнув на дальнейшие перспективы. Тем более, кое-какие планы, как использовать её таланты, в том числе криминальные, у меня были. Как я и ожидал, девушка с радостью согласилась. С лёгким сердцем, я отправил её собираться.
Когда, я мужественно, заглотнул в себя очередной посошок (думали, кому-то оставлю недопитый коньяк?), уже собирался отдать команду на выход – был прерван на полуслове Маленьким, который, непривычным для него твёрдым голосом заявил:
- Она, с нами поедет!
Она, та самая пигалица, сельского происхождения, стояла за его широкой спиной и жалобно шмыгала носом.
- Она с моей деревни, её….- Стоп! – решительным жестом, прервал я его яростный спич.
- Хватит с меня, сегодня! Никаких больше слезливых историй!
Ещё один рыцарь печального образа, на мою голову - , подумал я. А, сам-то, чем лучше?
Вздохнув, - я просто сказал:
- Валет, девок на хазу, завтра снимешь им комнату в меблирашках. Николя со мной! Поехали.
На выходе, швейцар попытался было задержать нашу добычу, но Маленький просто двинул ему под дых – и тот тихо сполз вниз по ближайшей стенке.
Обнаружив, в пролётке у Степаныча, початую корзину с полудюжиной пива, я радостно присосался к ближайшей бутылке.
Глава 18
Де жа вю! Вроде это так называется. Когда, кажется, что события повторяются. А, ещё говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Как же нельзя…- гундосил я про себя, тоскливо просматривая на свет пустую бутылку из под пива. Жидкости в сосуде не наблюдалось. Без всякой надежды, на всякий случай заглянул под кровать – пусто. Нет, так нет! Не принципиально. Положение немного спасало то, что проснулся я с вожделённой бутылкой в руках, полностью одетый, но без обуви. Наверно, вчера подсознательно ожидал, что сегодня огуречного солёного нектара не будет.
