стороны потребовал я. – Говори, что надо обдумать, ответ дадим позже.
- Знаю, меня отец учил: «В важных делах сперва выспись, потом прими решение», - сразу согласился он.
Приняли нас в доме Регенольда, графа Анжу. К моему удивлению, здание было деревянное и одноэтажное, словно бы собранное буквой П из трех длинных германских. Зато забор был каменный, высотой метра четыре и с шестиметровыми угловыми прямоугольными башнями. Словно подражая своему сеньору, большая часть строений в Анжере тоже была деревянная, включая обе церкви. В зале для приемов, в остальные дни – для пиров, стояли стол буквой П, пять табуретов возле средней короткой перекладины и скамьи возле длинных. Король Западно-франкского королевства сидел за короткой перекладиной, когда мы вошли Справа от него, как мне шепотом сообщил Эриспоэ, занимал место Актард, бывший епископ Нанта. Они пили вино из широких бронзовых кубках на непропорционально длинных тонких ножках, какие будут у фужеров типа флют для шампанского. Перед ними стояли два бронзовых блюда: одно с черным виноградом, второе с яблоками. Нормандия близко! Заметив нас, король и епископ встали.
Карлу Лысому двадцать восемь лет. Немного выше среднего роста и толще среднего сложения. Голова непропорционально большая и вытянутая, напоминающая дыню. Нос был настолько длинным, что темно-синие глаза казались слишком маленькими, а короткие усы под ним – прилипшими случайно и ненадолго. Руки были тонкими, с длинными пальцами, как у пианиста. На указательном левой золотая печатка, на среднем и безымянном правой по перстню с черно-красной яшмой. Лысину скрывала большая черная шапочка-четырехклинка, украшенная золотыми стрелками. Одет в зеленовато-синюю тунику из тонкой шерсти, украшенную вышитыми узорами в виде тонких равнопалых золотых крестов как бы в золотых рамках-крестах, окаймленных золотыми точками. Ворот и узкие манжеты вышиты растительными узорами. Туника перехвачена тонким наборным поясом из золотых прямоугольников, в которых чередовались изумруды, зеленые и красные (биксбиты). На ногах красные гольфы или чулки (выше коленей скрывала туника) с косыми золотыми полосками, пересекающимися под прямым углом. О наличии штанов ничего не намекало. Обут в узконосые туфли из кожи светло-коричневого цвета. Носы пока не загнуты кверху и каблуков нет. Епископ Актард, которому на вид за полтинник, скорее всего, тоже лыс (каков поп, таков и приход), потому что из-под рыжего невысокого колпака не выглядывали концы седых длинных волосы, какие росли ниже обода. Туника на нем была темно-коричневая, как у бедняка. Шерстяные чулки и остроносые башмаки красного цвета. Из украшений только нагрудный равнопалый золотой крест на толстой золотой цепи. Уверен, что цепь раз в пять тяжелее креста.
Надо отдать должное Карлу Лысому – вел он себя, как настоящий дипломат. Улыбка на его лице могла бы стать эталоном для американской рекламы женских трусов. Подождав, когда Эриспоэ подойдет, остановится в двух шагах и поздоровается, король приблизился к нему, обнял за плечи и поцеловал сперва в левую, потом в правую щеку. Такое впечатление, что встретились два близких родственника, давно не видевшиеся. На самом деле они раньше не встречались. Сказать, что Эриспоэ был польщен – ничего не сказать. Несмотря на то, что они были ровесниками, в лицедействе и прочих дворцовых извращениях предводитель бриттов был на уровне ученика начальной школы. Общался он в основном с пусть и хвастливыми и хитроватыми, но, в общем-то, не шибко закрученными людьми. Убедившись, что произвел должное впечатление, король положил правую руку на плечо своего непокорного вассала, подвел к столу и усадил на табурет справа от себя. На меня Карл Лысый не обратил внимание и целоваться не полез к обоюдному, как догадываюсь, удовольствию.
Я подождал, когда все сядут, и разместился на табурете справа от предводителя бриттов, делая вид, что как бы за мебель здесь. Слуга в темно-коричневой тунике, наверное, из свиты епископа Актарда, поставил перед нами такие же бронзовые кубки на тонких ножках, на которых был еле заметный барельеф в виде ленты из замысловато расположенных крестиков, которые сплетались в интересный узор и как бы теряли свою религиозную нагрузку. Второй слуга, похожий на первого, как брат-близнец, что, скорее всего, так и есть, налил нам из бронзового кувшина с длинным горлышком и восточным узором, которому бы позавидовали в двадцатом веке художники-кубисты, белого вина, кисловатого, но с интересным послевкусием, какое бывает, когда съешь переспелую сочную грушу. Попробовал я вино до того, как Карл Лысый поднял свой кубок и предложил Эриспоэ выпить за встречу. Король и епископ сделали вид, что не заметили мою оплошность. Что взять с какого-то дикого бритта?!
Затем Карл Лысый начал закачивать мёд бочками в уши Эриспоэ, называя великим полководцем, словно бритты вместе с викингами одолели какого-то врага франков, а не их самих. Когда я заметил, что правые ухо и щека Эриспоэ порозовели от удовольствия, несильно стукнул его ногой по ноге.
- Да, так позорно проиграть армии, которая была в три раза меньше твоей – это надо суметь, - буднично, как о чем-то совершенно меня не касающемся, молвил я.
Западно-франкский король запнулся на полуслове, и я увидел, как у него порозовел длиннющий нос.
- Ты кто? – грозно спросил Карл Лысый.
- Викинг Лин, - представился я.
Видимо, он предполагал, что Эриспоэ сопровождает знатный бритт, поэтому не сразу нашел, что сказать, потому что ссора с викингами явно не входила в его планы.
- Надеюсь, ты христианин? – пришел ему на помощь Актард.
- А ты? – задал я встречный вопрос, чем вогнал епископа в непонятное.
Выведи собеседника из состояния равновесия, чтобы легче было навязать ему свою волю.
Выполнив первое условие, я приступило ко второй части:
- Мы сюда пришли не для того, чтобы слушать, какие мы сильные – это мы и без вас знаем! – а для того, чтобы обсудить, какие еще земли, кроме захваченной Бретонской марки, получим и сколько заплатите серебра и золота за то, чтобы мы не продолжили наступление.
На самом деле Эриспоэ уходить далеко от своей родины не собирался, как и требовать что-либо в придачу к Бретонской марке, но начинать торг надо с более высокой позиции, чтобы получить хотя бы то, что хочешь.
Карлу Лысому мои слова очень не понравились, поэтому собрался сказать мне что-то такое же неприятное.
Епископ Актард произнес тихо:
- Aequam memento rebus in arduis servare mentem. (лат.: Сохраняй присутствие духа в затруднительных обстоятельствах.)
Ему, наверное, известно, что Эриспоэ не владеет латынью, а дикому викингу и вовсе не положено знать ее. Я всем своим туповатым видом убедил
