и весьма интересная контора под хитрой аббревиатурой ОБХСС. Сложно быть богатым человеком в Союзе, потому очень ценились нужные знакомства и связи, способные создать этакий горизонтальный бартер.
Даже страшно представить, какие суммы ходили на самом верху. А ведь все эти дорожки вели к кремлевским небожителям. И сложно представить, на кого работал Герыч, если его ищет второй секретарь горкома? Было, короче, над чем подумать не без содрогания.
Вован немного отвлекал его от дурных мыслей, угощая холостяцким обедом. А ситуация, между тем, накалялась. Кеша время от времени отходил к телефону и делал звонки, не опасаясь прослушки. Вряд ли у следящих за ним есть такая возможность, ведь даже у КГБ с этим проблемы. Да и закон так просто не обойти.
Во время «заводских событий» Иннокентий невольно соприкоснулся с неоднозначными моментами. Увидел «изнутри» как проводят расследование на разных уровнях: следствие, прокуроры, судьи. Законность в СССР соблюдалась даже в мелочах. И КГБ вовсе не являлся полностью бесконтрольной конторой.
Итоги сделанных Кешей телефонных звонков оказались неутешительными. Его искали. Черт, надо было всё-таки поломать тем «быкам» руки-ноги. Пока эти упыри периодически названивали Анжеле и Ираклию, заходили в фотосалон. Благо, все кроме Германа были не в курсе и говорили абсолютно искренне.
«Ежмень меть, а ведь обещал с тортиком сегодня прийти».
Семен не показал, насколько удивил его звонок земляка, и с готовностью согласился помочь.
Глаза у Вована слипались, выпитая доза алкоголя оказывала снотворное действие.
Васечкин тоже решил лечь спать пораньше, особо не вдаваясь в подробности. Успокаивало то обстоятельство, что деятели криминального сыска потеряли след и ищут впустую. И не найдут.
У Кеши была интересная особенность: он мог просыпаться в нужное время без будильника. Заварив по-быстрому чай, Васечкин сделал бутерброды, часть спрятал в пакет в дорогу. Растолкал спящего Вована, чтобы тот закрыл дверь, вышел на улицу.
Ночью прошел дождь, было сыро и зябко. В предрассветной мгле мигнули фары автомобиля, и рядом остановилась черная «Волга». Вот этот цвет сейчас было совершено в тему.
— Садись! И чего тебя в такую рань понесло? — поинтересовался зевающий Сеня.
— Надо Сеня, надо!
— От девки бежишь?
— Считай, что так. От целой толпы девчат.
— Ну, ты даешь!
Семен жизнерадостно заржал. Иннокентий улыбнулся и, наконец, расслабился. Не станут же «кубаноиды» на самом деле расставлять по дорогам блокпосты. Мышление в этом времени иное. Обычное ГАИ «Волгу» с номерами директора важного завода также вряд ли остановят. Им в этом городе еще жить. Да и если автомобиль движется в сторону областного центра, то вопросов у гаишников не вызывает. Туда многие сейчас едут, и на поезд, и по иным делам.
Заволжск они покинули неторопливо и без проблем, а по трассе ускорились. У Кеши появилось ощущение того, что он покидает этот милый городок навсегда. Жаль, есть к кому приехать. Хотя бы стариков навестить. Но прошлого уже не вернешь.
— Чего приуныл? Сейчас музыку включим! Если хочешь, у меня термос с собой. Пока там еще чайная откроется!
— Я бутербродов взял.
— Порядок!
Попрощавшись с Сеней, он забрал баулы, купил билеты в купе, так как плацкартных мест не было, набрал пирожков на дорожку, со спокойным сердцем дождался проходящего уральского поезда и вошел в купейный вагон номер восемь. Его попутчик молча расстилал постель на второй полке.
То ли от раннего подъема, то ли от волнения, то ли от доносившегося из пакета аромата, ему очень захотелось есть.
Кеша вытащил кружку из нержавейки, входящего в подаренный Вероникой импортный набора путешественника и пошел в начало вагона, где возле купе проводников располагался титан с кипятком.
За пятьдесят лет подвижной состав особо не изменился. У проводника Кеша собирался разжиться заваркой и сахаром, а, возможно, и лимоном. Он полез в карман за мелочью и услышал около уха зловещий шепот.
Глава 17
Борьба на выживание
— Не дёргайся, Васечкин. Хуже будет. Ливер у тебя один. Умирать будешь долго и крайне мучительно.
С правой стороны в спину уперлось что-то острое.
«Это не нож, а заточка. Чрезвычайно опасное оружие. Сука!»
Видимо, его срисовали на кассе. Недооценил противника расслабившийся Васечкин!
В голове нехорошо зашумело, тело покрылось испариной. Дверь в купе проводницы закрыта, в коридоре, как назло, пусто. Это не плацкарт с уймой народа.
Видимо, его срисовали на кассе. Недооценил противника расслабившийся Васечкин!
«Как красиво взяли!»
Дверь в тамбур рывком открылась и показалась рожа «быка», которого Кеша вчера нехило приложил к железной стене гаража. На его лице ярко выделялись оставленные им отметины. Бандит кивнул в сторону двери и прижал палец к губам. Стоящий позади Кеши зловеще зашипел:
— Вперед!
В спину уперлась заточка, и невольно пришлось подчиниться.
Они прошли насквозь следующий тоже купейный вагон и остановились в тамбуре для курильщиков.
Вошедший первым бандит с разбитой рожей шуганул какого-то плюгавого мужичка и, не сводя взгляда с Васечкина, подпер дверь. Одну руку он выразительно держал в кармане. Пистолет, что ли у него там?
— Стоять, — прошипел голос второго, контролируя заточкой каждое движение жертвы.
Кеша одну за другой отметал мысли о возможном освобождении. Ситуация, хуже не придумаешь.
Использовать фактор неожиданности, как тогда во дворе, не получится. Он и дернуться не успеет, как получит шило в печень. Да и в такой тесноте его физическое преимущество не сработает.
Кто-то попытался открыть дверь из перехода, но бандит прочно её фиксировал. Через какое-то время в тамбур вошел ещё один персонаж. Узкий, верткий, жутко неприятный тип, настоящий урка.
«Представление начинается».
Урка мерзко оскалился, обнажив золотые зубы:
— Тебе привет от Герыча.
Судя по блеснувшим глазам, он остался доволен произведенным впечатлением.
«Ангидрит твою матрицу! Вот кто его ищет. Только на фига?»
Как говорится, наглость — второе счастье. Если уж не удалось пожить и вв этот раз, то стоит хоть повеселиться напоследок. От этой дурацкой мысли Кеше стало легко, и он расслабился. Зачем думать о плохом в последние минуты жизни? В конце концов, Иннокентий уже однажды умирал. И что получилось? Так почему бы ему ещё раз не возродится, к примеру, в тридцатые годы. Глядишь, и товарища Сталина увидит.
— И чего надо этому гондону? — спросил Кеша.
Улыбка на лице урки тут же испарилась.
— За базаром следи, щенок. Герыч — человекуважаемый.
— Да ладно? А для меня вы все
