терпение, будь добр, коль за тебя твою работу сделали! Видишь же, что чужаки нрава буйного!
— И что мне теперь, молча сносить оскорбления в свой адрес прикажешь, старая Ауда? — вопрос Светозара был риторическим. — Иди, стряпнёй своей займись и не лезь в мужской разговор! Кстати, о наших баранах, — Светозар вновь поглядел на неподвижно лежащего в дорожной пыли Могуту, — этот олух, между прочим, уже проигрывал до встречи с тобой. Догадаешься сам кому? — обратился он опять к Ратибору.
— Да неужели тебе⁈ Не верю! Ты же ходячая бочка с перебродившей медовухой!
— На себя посмотри, медвежий окорок…
— Индюки и есть! Или петухи! — Ауда нетерпеливо махнула на них рукой и скрылась в оконном проёме своей кухни, убежав хлопотать по домашнему хозяйству.
Исподлобья глянув ей вослед, а также окинув мрачным взором стоящих перед ним троих воинов, Светозар обогнул их и заглянул в корчму. Зрелище было, прямо скажем, завораживающим. Шайка разбойников, что наводила ужас не первый год на местных жителей, в полном составе лежала перед Светозаром в естественных и не очень позах. Часть стонала, кто-то ползал, но основная масса головорезов находилась либо в отключке, либо уже на том свете.
— Впечатляет… — Светозар пригляделся и безошибочно распознал среди лежащих тел Ждана Зайца, разделившего печальную судьбу своих людей. Подошёл к его туловищу, бегло осмотрел. Быстро убедился, что он мёртв; присел на корточки, закрыл ему ладонью глаза и, наконец, вышел из таверны, недовольно бормоча себе под нос:
— Ещё и брата самого князя убили! Этого святого человека… Что вы наделали, негодяи⁈ — уже воскликнул он, обращаясь к Ратибору, Мирославу и Яромиру. — Как вы могли⁈ Как посмели⁈ Это должен был сделать я! Я, да чтоб вам Велес всем штаны на заднице порвал!
После чего сокрушённым уже тоном, но более спокойно продолжил:
— Ну что, пойдёмте теперь с нами к князю! Там и разберёмся, кто вы, откуда, чего у нас забыли и какие из вас посланники…
— Ой, что же теперь будет, разорили меня совсем, злодеи! Прошу нашу доблестную городскую стражу принять скорые меры по их задержанию и возмещению причинённого мне ущерба этими страшными чужаками! — залепетал шустро вдруг вынырнувший из «Хромой лошади» Хвощ. — Всё порушили, поломали, всех поубивали, окаянные… Настоящие изверги!
— Ты вообще заткнись! — Светозар рявкнул на него так, что Хвощ чуть было язык свой не проглотил с перепугу. — А то я сейчас приму скорые меры по закапыванию твоего бренного тела на заднем дворе твоего же кабака! Давно ведь пора! Знаю я всё про твои делишки тёмные! С нами пойдёшь! Заодно и по душам наконец поговорим…
Трое друзей пожали плечами, переглянулись, но спорить не стали и вместе с перепуганным насмерть Хвощом, уже сильно пожалевшим, что вообще вылез из своей полуразрушенной норы, под внушительным конвоем городских стражей последовали к князю Изяславу на судилище.
— … По предварительным данным, со слов знахаря Астрахия, двадцать три человека уже представились Перуну. В том числе и ваш многоуважаемый троюродный брат Ждан Одно Ухо, — придворный чтец по имени Кособыр неуверенно посмотрел на государя Изяслава, не увидел никакой значимой реакции на эту новость, кашлянул нервно и продолжил: — Шестнадцать человек живы, как это ни странно, но не совсем, кхм, это… здоровы, в общем. Разные части тела у них поломаны, а у некоторых от сильного удара по башке мозги набекрень и назад вряд ли встанут. Также разгромлена корчма «Хромая лошадь» (при этих словах стоящий в углу центрального зала, где шёл суд, Хвощ заискивающе заулыбался и закивал, нервно теребя руками свою длинную, но жиденькую бородку). Ущерба, по самым скромным подсчётам, многоуважаемый (на последнем слове голос у Кособыра стал язвительным) хозяин харчевни насчитал на…
Скорый княжий суд состоялся через два дня после драки в «Хромой лошади» и проходил в центральном зале княжьих палат, самого большого помещения княжьего дворца. Здесь, бывало, и пировали, а бывало, и суд вершили. Сам замок князя Изяслава был довольно внушительным с виду строением, но с хаотичным нагромождением всевозможных обеденных, спальных, тронных залов и комнат с разными по своим размерам и предназначению подсобными помещениями да уборными, то и дело достраивавшимися, перестраивавшимися и пристраивавшимися в течение длительного времени к основному зданию княжьего дворца, сложенного из больших блоков белого известняка.
В конце центрального зала на возвышении стоял довольно простой деревянный резной трон, украшенный лишь древними рунами. За ним на стене горделиво висел герб города — орёл, сжимающий в одной лапе щит, а в другой меч. На троне восседал сам государь Изяслав, лениво полуразвалившись, и, казалось, безучастно слушал доклад чтеца. По периметру зала неправильным квадратом стояли сдвинутые наспех дубовые столы и стулья, а по центру держали ответ трое чужаков, заваривших всю эту кашу. Ратибор, Мирослав и Яромир были разоружены. Сдать оружие пришлось по настойчивым требованиям личной охраны Изяслава, заявившей, что с мечами да секирами на суд княжий ещё не хаживал ни один обвиняемый. Ратибор предложил нарушить эту старую традицию, ведь «всегда бывает первый раз», но стража встала насмерть, а Светозар, бывший по совместительству ещё и главой дворцового караула владыки Орёлграда, сказал, что с доброй сталью на приём к князю они войдут только через его труп. Ратибор, конечно, сразу оживился при этих словах Светозара и сообщил, что это можно легко устроить, но под укоризненными взглядами Яромира и Мирослава, нехотя и недовольно бурча, отдал-таки свой двуручный топор бравым дружинникам, стоявшим на входе в зал, которые вздохнули с облегчением, что всё разрешилось тихо да мирно. Связываться с этим буйным рыжим гигантом, который давеча играючи отправил к богам на пир самого Могуту вместе с большинством его друзей из «Хромой лошади», никто желанием не горел.
— Смотрите мне, орлы, — напутствовал угрюмо Ратибор обалдевшую охрану, — хоть одна зазубрина или царапина, мне незнакомая, будет на моей старушке, когда я вернусь, все перья выщипаю и скормлю вам ваши же пернатые хвосты. Всухомятку жрать будете, пока не подавитесь…
После столь «доброго» обещания, друзья вместе с Хвощом прошли в центральный зал княжьего замка. Они не являлись пленниками в прямом понимании этого слова; по рукам и ногам их никто не вязал и не пытался. Более того, жили они (в отличие от Хвоща, который провёл всё это время в местной темнице) как послы — в княжьих
