Я остаюсь на месте и координирую действия всех групп. При мне резервная группа. В случае необходимости будет выслано подкрепление.
– А вас, Александр Васильевич, – Османов повернулся к Тамбовцеву, – я попрошу быть на связи и анализировать поступающую информацию. Вы знаете лучше меня город, обстановку, исторические реалии, так что вам и карты в руки.
– Интересно, где же все-таки произошел теракт, – немного погодя задумчиво произнес Османов.
Фон Плеве, внимательно слушавший распоряжения майора и одобрительно при этом кивавший, сказал:
– Судя по всему, взрывы были где-то в районе Исаакиевской площади… Или на Большой Морской? Ну, а насчет ваших распоряжений, так считайте, что я дал на них добро как министр внутренних дел. Не так ли, Евгений Никифорович? – Плеве повернулся к генералу Ширинкину.
– Думаю, что все равно мы сейчас ничего лучше не придумаем, – ответил тот. – Пусть отправляются немедленно. И будем надеяться, что самого худшего все же не случилось.
Несколько минут спустя по мосту, ведущему из Новой Голландии, в город вырвалось несколько невиданных механических экипажей, и на огромной скорости, распугивая извозчиков и обывателей воем сирен и гудками клаксонов, ринулись каждый к своей цели.
Тем временем генерал Ширинкин, дозвонившись до Мойки, 106, Аничкова и Сергиева дворцов, поднял на ноги своих орлов из Дворцовой полиции, Императорский конвой и Дворцовых гренадер. Все его разговоры слышали телефонистки, существа женского полу, а потому любопытные и болтливые. Город, и без того взбудораженный непонятными взрывами, испуганно замер, придавленный самыми невероятными слухами. Часть информации успела дойти и до заговорщиков, но транспорт будущего оказался быстрее.
14 (1) марта 1904 года, 12:25. Санкт-Петербург, Аничков дворец, Невский проспект, 39Полковник Антонова Нина Викторовна
Завывая двигателем и отчаянно сигналя, БТР несся по Невскому проспекту с невероятной для того времени скоростью – под сорок километров в час. Следом за ним мчался «Тигр». Завидев колонну невиданных огромных машин, извозчики испуганно прижимались к обочине, а прохожие застывали, не веря глазам своим. Только что прогремели непонятные взрывы в центре города, а тут еще и это…
Мы успели вовремя – еще чуть-чуть, и было бы поздно. Группа военных в офицерской форме атаковала Аничков дворец. Одни – с территории садика, примыкающего к дворцу со стороны Александрийской площади, другие – убив городового, стоявшего у моста через Фонтанку, и часового у будки у входа во дворец со стороны Невского. Те, кто был в садике, приставили привезенные на пожарных телегах лестницы к стенам дворца, выбили стекла и пытались проникнуть в окно на первом этаже здания.
Но, похоже, что они не застали обитателей Аничкова дворца врасплох. Едва первый из офицеров попытался влезть в окно, как изнутри комнаты прогремел выстрел, и нападавший, взмахнув руками, рухнул вниз. Судя по звуку, стреляли из охотничьего ружья. БТР резко притормозил у распахнутых настежь ворот садика. А «Тигр», в котором была я и еще два спецназовца, проехал чуть вперед и остановился. Мы выскочили из машины и бросились к парадному входу в здание. В руке у меня был АПС, а вместо длинного драпового пальто я, прямо поверх платья, надела броник.
Офицеров, штурмовавших дворец, было четверо. Один из них, похоже, был подранен часовым или полицейским. Он прижимал ладонь к окровавленному правому боку и держался в стороне от своих товарищей. А те, с упорством, достойным лучшего применения, остервенело ломились в мощные дубовые двери парадного входа, пытаясь их выломать и ворваться внутрь.
Они явно не ожидали нашего появления и заметили нас лишь тогда, когда «спецы» открыли огонь на поражение из своих АК-9. Мятежники даже не успели удивиться, перед тем как умерли. Я едва успела крикнуть бойцам, чтобы они живьем взяли раненого офицерика. Тот и не думал сопротивляться. Он переводил полный удивления и ужаса взгляд с меня на моих «терминаторов». Скажем прямо, выглядели они, действительно, настолько непривычно и грозно, что и в наше время террористы при виде их не выдерживали и расслабляли сфинктер.
Пленного обезоружили и связали. В саду раздалось несколько выстрелов – похоже, что стреляли из нагана, потом десятка полтора коротких очередей из «калаша». Окончательно поставила точку в этом деле очередь из КПВТ.
Наступила тишина. В рации, лежавшей в кармашке моего броника, прозвучала условная фраза:
– Фея, я Пятый, у нас все окей. Шесть «двухсотых», два «трехсотых». Еще двоих слепили теплыми. С нашей стороны без потерь. Охраняем дворец со стороны Катькиного садика и Невского. Как меня поняли? Прием.
Я ответила:
– Пятый, Фея на связи. Оставьте двух человек в садике и доложите обо всем в штаб Османову. Бэтээр подгоните к Сергиевскому дворцу. Похоже, что эти уроды могут и туда сунуться. А я буду выводить Гневную. Как меня поняли? Прием.
Получив подтверждение, я осторожно подошла к дверям дворца. Они были изрядно покоцаны пулями, но назначение свое выполнили – выдержали натиск нападавших.
В окнах первого этажа я увидела испуганные и бледные лица дворцовых слуг. Они, поняв, что опасность миновала и нападавшие обезврежены, по всей видимости, доложили об этом Марии Федоровне.
Вскоре звякнули дверные засовы, дверь медленно отворилась, и в ее проеме появилась гигантская фигура камер-казака вдовствующей императрицы Андрея Кудинова. Пожилой, но еще крепкий урядник в шубе, крытой темно-зеленым сукном, и в высокой смушковой шапке выглядел весьма импозантно. В одной руке он держал обнаженную шашку, а в другой – громадный револьвер «Смит и Вессон». За его широченной спиной я заметила Марию Федоровну – в шубейке, накинутой на плечи, в зимней шапочке и с двуствольным охотничьим ружьем в руках. Увидев меня и моих спутников, она с облегчением вздохнула:
– Слава богу, эти негодяи получили то, что заслужили. Я видела, Нина Викторовна, как ваши люди перебили мятежников, которые пытались забраться к нам через окна, выходящие в садик. Мне даже пришлось в них несколько раз выстрелить, – она воинственно взмахнула ружьем, а я поняла, кто именно так храбро защищался от офицеров-верхолазов.
– Ваше императорское величество, – ответила я, – вынуждена сообщить вам тяжелую весть. Ваш сын, император всероссийский Николай Александрович, погиб в результате взрыва, устроенного террористами-бомбистами… Похоже, что мы имеем дело с заговором, и кое-кто из власти предержащих тоже принял участие в этом деле…
Услышав о страшной смерти сына, Мария Федоровна побледнела и едва не лишилась чувств. Она оперлась на руку своего телохранителя. Казак как-то по-домашнему прижал к себе маленькую и хрупкую женщину и, яростно сверкнув глазами, посмотрел на пленного, которого повели к воротам спецназовцы. Рука его, сжимающая шашку, напряглась. Я предупреждающе подняла руку:
