Я услышал скуление и с запозданием понял, что издаю его сами. Тупо осмотрелся по сторонам, обнаружив помимо уже знакомого мужика открывшего рот мальчишку лет семи-восьми и жадно глядящую в сторону моих голых ног дебелую рябую бабу. Это видимо мамаша, решил после мучительного раздумья и шагнул к ней. Та радостно взвизгнула и попыталась отскочить. Не, ну правда, с ее габаритами не от меня шарахаться. Как раз из категории про скакуна и горящую избу. Даст немалым кулаком между глаз и с копыт.
— Зеркало! — умоляюще прохрипел.
За ним неожиданно метнулся мужик. Не баба. Та по-прежнему изображала смущенный взгляд в пол, внимательно изучая мои причиндалы. Чем бы это не закончилось, разговоров у нее с соседками хватит надолго.
Бородач приволок маленькое квадратное зеркальце в рамке и сунул мне.
— Ты б ему лучше прикрыться дал, Василий Дорофеевич, — сказала баба с ощутимым ехидством.
— Да, да, — растеряно пробормотал он.
— Спасибо, — сказал я, принимая и уставился на отражение.
Конечно же это был не я. Как и ожидалось. Такой симпатичный, мордатый парниша. Кровь с молоком. Ничуть не похожий внешне. Но он, тот не я, было тело. А в голове мои мысли. Мне снова ощутимо поплохело.
— Отлежать надо сынок, — подхватывая меня, озабоченно промолвил Василий Дорофеевич. — Как бы горячка не хватила.
— Да, тятя, — ответил мой язык без помощи разума. — Я посплю, ладно? — это уже лично от меня.
— Да, да. Утро вечера мудренее. Отдохни сынок.
А заботливый у меня тятя, подумалось на печке, куда без труда, даже излишне резво поднялся. Силу я опять не рассчитал и вскинувшись приложился коленкой, невольно зашипев. Все ж наследник, опять прорвалось непрошенное. Надеется хозяйство передать.
Господибожешмой, трясясь в ужасе от очередного заскока, мелькнуло в мозгах. Что со мной происходит? Я спятил или у меня такие яркие глюки? На черта мне этот тятя с его наследством и самое главное, куда я угодил? Не хочу! Я согласен к мутер, к папаше и даже в Оксфорд. Нет в любое место по выбору предков, только подальше отсюда! Немедленно! Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё, — и так до самого конца без передышки, — верни меня обратно! Ай, откуда я молитву знаю?!
Утром я вскочил еще до рассвета. Как не удивительно, но достаточно быстро заснул. Видимо и от нервов и отсутствия сил провалялся абсолютно спокойно, без ярких снов, отвратительных кошмаров и прочих глупостей. Где-то в глубине души теплилась надежда утром открыть глаза и обнаружить себя на хорошо знакомой вилле. Так что разочарование оказалось нешуточным. Другой бы наверное взвыл от всего этого и принялся биться головой о стенку. Мне оказалось не до этого.
В отличии от киношного Штирлица я не научился просыпаться ровно в назначенный час. И сплю не особо чутко. Зато когда утром организм настойчиво призывает бежать в заведение под названием сортир, всегда слушаюсь. Был у нас в интернате один то ли всерьез больной, то ли чересчур крепко спавший. Уж издевались над ним, лучше и не вспоминать. Дети вообще существа жестокие и не любят выделяющихся. Ни в ту, ни в другую сторону. Не прибьют, так до петли запросто доведут.
Короче я привычно среагировал на позыв, временно задавив разочарование. Будить кого-то и задавать напрашивающийся вопрос как-то меньше всего тянуло. Что я дырку с доской в сарайчике из досок не найду? В детстве видел такие в Крыму. Как-то не верится про наличие отхожего места в виде двух палок. Одна втыкается, чтоб ветром не унесло, а второй отгоняют волков. Все ж люди живут, не станут же они гадить где попало. Хотя… ни в одном знакомом мне европейском языке нет понятия «сходить до ветра». С просторами у них не очень.
А лезть и будить с недоумением по поводу отлить стремно. Я ж вроде тутошний и не знать подобные вещи не могу. Хорошо если спишут на болезнь, а то ведь задумаются на мою тему всерьез. Поведение, привычки — это все скоро и без того бросится в глаза. Не захотят — заметят непременно. А это очень опасно. Недолго ведь и в одержимые бесом угодить.
А что? Я похоже такой и есть. Вселившийся в ближнего родственника. Хорошо, начнут святой водой брызгать под молитвы. От такого обращения явно не испарюсь. Хуже если на костер отправят. Вроде не имелось инквизиции на Руси или имелась?
Что-то я смутно помню про сожженных еретиков. Или то самосожжения были? Пошто нам не давали историю России в Швейцарии? А про школьный учебник до отъезда и вспомнить стыдно. То есть ничего в голове нет. Ну абсолютно. Гады учителя! Вернусь, всех убью!
Россия или Русь. Вот главный вопрос. Какой нонче век на улице. Я точно не на скифском или чукотском объяснялся. Есть конечно разница, но можно списать на диалект, если б не эта обстановка. Год, какой сейчас год? Важнейшее дело. Может просто выдумал себе глупости, а здешний народец какие сектанты, из мечтающих ближе к земле и естественно существовать на подножном корму, без промышленности и химии.
Как я сюда попал, выскочив за дверь и осматриваясь, опять попытался вспомнить. Ничего нет в памяти. Господибожешмой, что я тебе плохого сделал? Ну не верил раньше в тебя и не молился, так это ж по глупости. А сейчас очень даже верю. Готов на алтарь положить жертву…. Э… кажется не из той оперы, рысцой устремляясь в сторону нужного мне сооружения в углу двора, испугался.
Кстати, не мешает проверить на себе результат действия святой воды. Хуже точно не будет. Где ее берут? В церкви. Но как делают? Можно ли получить свободно или платить положено? Ладно. Это потом. Сейчас важнее облегчиться и по маленькому, и по большому.
У, класс. Истинное удовольствие. Все ж не глюки какие. В них всякое случается, но чтоб первым делом мчаться по нужде, такого мне не рассказывали. Уф. Я поднялся и замер в ступоре. А бумаги-то нет! Чего делать? Не ходить же так! Удовольствие ниже среднего. Снега что ль с улицы взять и подмыться на манер арабов?
Никаких мыслей меня не посещало, а рука потянулась наверх, под самую крышу и извлекла оттуда, запиханный в щель странный мягкий комок. После внимательного изучения (помять, отщипнуть, понюхать) я пришел к выводу — это скорее всего мох и он и есть здешняя замена туалетной бумаги.
Кстати неизвестно есть ли вообще в здешних краях бумага. Лет двести назад она была дорогой, а в СССР вообще появилась не раньше 60-х. До того газетками подтирались, вырезая лики вождей, чтоб не опоганить. И оставляли на заднице черные следы. Сам естественно не видел, рассказывали. А вот кто, убей, не помню. Может бабушка, может мама или вообще в Интернете вычитал.
