…Профессор Штейнглиц подошёл к молодому коллеге и всмотрелся в рисунок, затем ахнул:
— Это же наш сфинкс! Неужели вы не видите, Андрей?
Сеченов вновь направил луч мощного фонаря на картину и замер от неожиданности — под толстым слоем пыли, нанесённой жуткими марсианскими ветрами проглядывали едва-едва ещё знаки… Осторожно, едва дыша, учёные смахивали мельчайшие крупинки колонковыми кистями, постепенно обнажая всю картину. Отвлекаться на замену баллонов не приходилось, поскольку вход в пещеру был закрыт импровизированным шлюзом, и в ней царила кислородная атмосфера. Время за работой летело незаметно. Взмах, другой…
— Так, коллега… Ещё раз… Стоп! Тащите сюда фотоаппарат. Сделаем снимок.
— Профессор, а сильный свет не повредит рисунку?
Старик вздохнул:
— Не думаю, коллега. Но, на всякий случай, снимем в инфракрасных, рентгеновских, и обычных лучах. Для гарантии…
…После сложных манипуляций, наконец, фотографии были сделаны. Все сразу заторопились в жилой модуль, ощутив нечеловеческую усталость. Ещё бы — почти четырнадцать часов без перерыва! Пусть и в воздухе, но дрожали колени, тряслись руки. Неосторожное движение, и чудо может быть утеряно навсегда! И человечество не узнает, что оно не одиноко в космосе… Ещё несколько минут на одевание скафандров, торопливые прыгающие из-за уменьшенной почти в два раза силы тяжести шаги. И вот он, модуль! Лёгкий алюминиевый герметичный вагончик с оборудованием, прицепленный к марсоходу. Штейнглиц едва сдерживал терпение, ожидая загрузки компьютера и перегона на винчестер отснятых кадров. Ну, наконец то! И едва сдержал вопль изумления: перед ним была карта! Самая настоящая карта! Он быстро вывел проекцию Марса, имеющуюся у него и наложил на фотографию, бормоча себе под нос: На экваторе находится самая крупная возвышенность — Гора Фарсида. Над ней возвышаются три потухших вулкана: Гора Аскрийская, Гора Павлина и Гора Арсия, расположенные на одной линии. Если мысленно соединить вершину Горы Олимп с вершинами Горы Аскрийской и Горы Арсия, то получится почти равнобедренный треугольник со сторонами в 1800 км и основанием в 1600 км. Фарсиду окружает обширная система трещин. В приэкваториальной зоне Марса находится гигантская система разломов с обрывистыми склонами — Долины Маринера протяженностью более 4000 км с запада на восток, глубиной до 6 км и поперечником в самой широкой части около 700 км. Крутизна склонов некоторых каньонов здесь достигает 20 градусов. На западной окраине Долин Маринера находится система пересекающихся долин — Лабиринт Ночи. Этот знак — без сомнения мера длины. Похоже, что у наших друзей двенадцатиричная система исчисления. Смотрим… Смотрим… Диагональ? Две? Тогда… Это ЗДЕСЬ!..
Он ткнул пальцем в центр Лабиринта Ночи. Ему показалось, или здесь действительно что-то темнеется? Едва только хотел включить увеличение, как в его каморку ворвался Андрей, русский учёный:
— Профессор! Это ужасно!
— В чём дело, Андрей?
— Только что с Земли пришло сообщение — Иранские смертники взорвали космодром Мыса Канаверал! Теперь нас будут снабжать только из Плисецка!
— Боже… Мы же умрём! Хотя… Хотя… Смотрите, Андрей!
Он вновь открыл файл и показал то, что ему удалось найти. Русский замер, потом вдруг полоснул Штейнглица острым взглядом:
— И что вы думаете делать, профессор?
— Прежде всего — сообщить на Землю.
— Кому?
— Что значит, кому? Естественно, в НАСА…
— НАСА больше нет, профессор… И Правительства России тоже больше нет… Как и Вашингтона. Я не успел вам сказать — террористы применили ядерное оружие. Одновременно с диверсией на космодроме были взорваны атомные заряды в Вашингтоне и Москве. Больше нет ни столиц, ни Правительств. И с Плисецка нас никто снабжать не будет. Просто некому отдать приказ запустить корабль… Мы уже покойники. Кислорода у нас хватит на три недели. Наши оранжереи смогут продлить этот срок ещё дня на четыре. Пусть — месяц, если сядем на горную норму. Продуктов у нас больше. Благо последним рейсом завезли как раз их из расчёта на полгода. Вода? На две недели. И всё. Потом — медленная смерть.
— Но Андрей! Вы же не понимаете! Это уникальный случай! Мы не одни во Вселенной!
— И что? КОМУ сейчас нужны пришельцы? Поймите, профессор, внизу — хаос, паника, словом, настоящий ад на Земле. Люди пытаются спастись из заражённых мест, некому их организовать, самая настоящая анархия и безвластие! Нам нужно прежде всего — выжить! И ваша карта — наш единственный шанс из миллиона! Да что там, миллиона — это как единственный атом в кубическом метре вещества! Что-то ТАМ есть. Это бесспорно. Тут я с вами полностью согласен. Но что? ТО, что спасёт нам жизнь? Или просто груда черепков, на которые мы будем смотреть угасающим от недостатка воздуха взглядом? ЧТО, профессор?
Штейнглиц задумался:
— Я не знаю, Андрей… Но я верю, что там — чудо! И оно спасёт нас…
Русский махнул рукой:
— Эх, профессор… Если бы ваши слова оказались действительностью…
— Послушайте, Андрей, ведь отсюда до вычисленной мной точки всего пятьсот километров. Почему бы нам не отправиться туда на вездеходе? Два дня — и мы на месте.
— Два дня? Вполне реально… Сообщим на базу, что работаем, а сами — в Лабиринт…
— Тогда — заводите машину, Андрей!
— Понял, профессор! Как говорят у нас, русских — ПОЕХАЛИ!..
Они были на месте вечером следующего дня. Сеченов превзошёл самого себя, выжимая из машины всё что можно, и что нельзя. Вздымая клубы пыли он гнал вездеход по каменистой поверхности, рискуя разбить пружинчатые колёса. Штейнглиц просиживал часы в будке, пытаясь рассмотреть что-то, упущенное при первом взгляде. Его компьютер никогда ещё не работал с такой нагрузкой. Самое странное, что не было никаких вызовов с Базы, почему? Непонятно…
— Приступим, профессор?
— Я понимаю вашу горячность, коллега, но, думаю, что несколько часов ничего не изменит. А идти в такие места в темноте — просто верх безрассудства. Мы можем погибнуть, и ничего не узнаем. Лишив одновременно шанса уцелеть остальных. Давайте подождём до утра, тем более, что кажется, я нашёл ещё ряд указаний более точных координат…
— Как знаете, профессор. Давайте подождём, хотя… Впрочем, вы абсолютно правы. Не стоит рисковать, места здесь страшные…
Утром пришлось проехать по одному из широких каньонов ещё несколько километров, прежде чем перед учёными замаячил огромный провал.
— Здесь, профессор?
— Думаю, да… Впрочем, уверен, что здесь!
…Они вышли из вездехода, прицепив страховочные пояса, и медленно двинулись к провалу. Гигантская пещера неправильной формы. Вездесущий марсианский песок на неровном полу. Мелкие и крупные камни, занесённые ветром…
