Простившись с ним, все трое покинули палатку. Кассий, не зная, сердиться ему или смеяться, вновь попытался уснуть.
Едва стемнело, римская армия снялась с лагеря и двинулась на юг. Вперед Публий отправил разведку, во главе колонны шел наиболее опытный двадцать третий легион легата Сервилия, состоявший из ветеранов Помпея, в арьергарде двигалась галльская кавалерия. Не желая выставить простодушного Мегабакха в смешном свете, Кассий не стал рассказывать Публию о его визите, да и времени переговорить у них не было.
В небе стояла полная луна, казавшаяся просто огромной в знойном воздухе пустыни. В лунном свете было видно, что местность постепенно меняется. Перевалило далеко за полночь, вокруг начали появляться холмы, кое-где между ними темнели заросли кустарника. Степь постепенно сменилась плоскогорьем. Впереди виднелся массив невысоких гор. Легионеры приободрились — ночью идти было легче, жара не донимала и многие, считая, что они вот-вот доберутся до воды, допивали последние тщательно сохранявшиеся запасы.
Уже начинало светать, когда армия втянулась в широкое ущелье. Шаги легионеров, лязг снаряжения и цокот копыт гулко отдавались между его стенами.
Кассий посмотрел вверх. Над ними мерцали угасающие звезды. В какой-то момент они показались ему необычайно близкими. Казалось, до них можно дотянуться рукой. Квестор удивленно остановил коня, и тут началось!
Яростный грохот потряс ущелье. С обоих его концов донесся пронзительный вой. Внезапно поднялся ветер, швыряя в людей тучи пыли. Легионеры сломали строй, сбиваясь в кучу. Многие повалились на землю. Небо разорвала яркая вспышка. Затем еще одна, и еще! Крики людей смешивались друг с другом:
— Боги! Что это?!
— Проклятое место!
— Назад! Бежим!
— Стоять, мерзавцы! Держать строй!
Кассий узнал голос центуриона Цецилия.
Небо… Что стало с небом?! Оно было белым. Ослепительно белым. И стремительно опускалось вниз. Последней мыслью квестора было: «А греки-то оказались правы. Вот оно, проклятье Синнаки!» И тут небо рухнуло вниз, затопив ущелье белым маревом. Кассий лишился чувств.
* * *
По расчетам Фульциния, его отряд удалился от лагеря уже миль на двадцать, и за все это время им не встретилось никакого жилья. Ни города, ни маленькой деревушки, ни даже одинокого путника, которого можно было бы допросить. При этом Фульциний не сомневался, что куда бы ни забросила их судьба, люди здесь есть. Проложил же кто-то дорогу, по которой они сейчас едут! Хорошая такая дорога, можно подумать, что римская. На дорогу они наткнулись недавно, и Марк принял решение двигаться по ней. Риск, конечно, был — мало ли на кого можно наткнуться в неизвестной стране. Но зато и вероятность встретить людей, а значит выполнить поручение, данное ему Крассом и Кассием, была больше. Ну а в случае чего, он не сомневался, что резвые галльские кони спасут их от опасности.
Дорога пролегала через поросшие акацией холмы, время от времени делая приличные петли. Вперед по приказу Марка умчались двое разведчиков, основной же отряд из восьми человек двигался неспешной рысью. Фульциний видел, что его солдаты подавлены. Не было слышно привычных шуток, которыми они всегда перебрасывались. Даже никогда не унывающий Сальвий ехал, опустив голову и о чем-то задумавшись. А задуматься было о чем — сам Фульциний, глядя на расстилавшуюся вокруг местность, не мог отделаться от мысли, что они… в Италии! Могло ли такое быть? Как знать? После того ужаса, что довелось пережить в ущелье, многие готовы поверить во что угодно. Во всяком случае, они больше не в Сирии, и парфян тут тоже нет. Это уж точно.
Впереди послышался слабый цокот копыт, а вскоре стали видны фигуры всадников, скачущих во весь опор. Остроглазый Галл тут же поднял руку:
— Проныра и Руф возвращаются.
Вскоре отряд столпился вокруг двух разведчиков.
— Ну, видели что-нибудь? — спросил Фульциний.
— Всадник, — ответил Руф. — Один. И одет хорошо. Оружия при нем не заметили. Едет прямо по дороге, очень быстро.
— Он вас видел?
— Обижаешь, командир!
Фульциний на секунду задумался.
— Возьмем его. Возвращаемся назад, где поворот проезжали. Там и засядем.
Не теряя времени, отряд укрылся в придорожных зарослях. Приученных лошадей заставили лечь на землю.
Долго ждать не пришлось. Из-за поворота вылетел всадник на взмыленном коне, и Фульциний тут же выехал на дорогу, подняв руку в приветственном жесте.
— Эй, приятель! Постой!
Всадник резко остановился, изумленно взглянул на него, всплеснул руками и попытался развернуть коня. Но тут же очутился в руках подоспевших разведчиков.
Спешившись, Марк двинулся к пленнику.
— Не бойся, добрый… — начал было он, но тут пленник ловко извернулся и врезал державшему его Сальвию локтем в челюсть, а затем выхватил спрятанный под одеждой кинжал.
В завязавшейся короткой схватке, к счастью, никто не пострадал. Пленника снова скрутили и на сей раз для надежности связали ему руки.
— Не бойся нас, добрый человек, — невозмутимо продолжил Марк. — Мы не разбойники и не причиним тебе вреда. Как тебя зовут?
Тяжело дыша, пленник смотрел на него. Несколько раз он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но лишь прохрипел что-то невнятное. Глаза его растерянно бегали. Фульциний заметил, что захваченный ими человек довольно молод, лет двадцати, не больше. Хорошо сложен, красив, одет на римский манер: белая туника, алый плащ с серебренной фибулой на плече, на ногах — сапоги, похожие на калиги легионеров. На вид просто вылитый римлянин.
Наконец пленник, видно, сумел собраться с мыслями:
— Так вы не из людей Гундобада? — спросил он полуутвердительно. — Я принял вас за варваров, что гнались за мной. Но теперь вижу, что ошибся.
Он, несомненно, говорил на латыни, но некоторые слова звучали непривычно.
— Нет, мы не из людей Гундобада, — ответил Фульциний. — Мы даже не знаем, кто это такой. Ты римлянин? Как твое имя?
— Я римлянин. Мое имя Деций Марий Венанций. А кто вы? И чью сторону держите? Вижу, что вы воины…
— Меня зовут Марк Фульциний. И мы солдаты проконсула и триумвира Марка Лициния Красса.
Сначала Венанций разинул рот, будто ему не хватало воздуха. Затем внезапно расхохотался.
— Ты меня разыгрываешь? Красса? Уж не того ли, что разбил Спартака, а потом погиб при Каррах?
Теперь настала очередь Фульциния удивляться. Солдаты изумленно переглянулись.
— Почему ты говоришь, что Марк Красс погиб?
— Потому что так оно и есть. Но не кажется ли тебе, что здесь неподходящее место для споров об истории?
