"Какое бесстыдство, какой порок. — подумал Вилигут, глядя как муж с сантехником одновременно пользуют жену первого. — Непременно надобно будет сегодня заглянуть в бордель".
Берлин, тюрьма Шпандау 09 ноября 1938 г., четверть одиннадцатого утра Сегодня Карла приковывать не стали, хотя допросная была все та же. Впрочем, и народу среди допрашивающих, прибавилось — кроме знакомых уже ему фон Рока, Борга и Виллигута появились еще двое. Один, в форме оберштурмфюрера СС, скучал в углу, казалось бы даже не замечая происходящего, второй, довольно молодой мужчина в гражданском костюме, представился как Конрад Цузе (5) и, даже, энергично пожал Карлу руку.
— Вы готовы продолжить, герр Геббельс? — спросил фон Рок, просматривая свои пометки.
— А у меня есть варианты ответа? — хмыкнул Карл.
— Думаю, что нет. — сухо ответил штурмгауптфюрер. — Приступим, пожалуй.
Бригаденфюрер, вы, кажется, хотели быть первым? Прошу.
— Благодарю. — Вилигут взглянул на листок с перечнем вопросов, которые намеревался задать. Нет, он и так помнил их все наизусть, склероз еще не вцепился костлявыми пальцами в его мозг, но перестраховаться он считал не лишним.
— Расскажите нам еще раз, юноша, только на этот раз подробно, как и при каких обстоятельствах вы перенеслись к нам из ноября 2006-го года.
— Да не изобретал я машину времени, не ищите. — страдальчески закатил глаза Карл.
— Мы и не сомневаемся, собственно, что имело место перемещение в силу неких природных сил. Теперь наша задача выяснить, каким именно стечением обстоятельств и природных законов активируется открытие межвременного портала.
Геббельс уставился на Вилигута совершенно ошалелым взглядом.
— Чего? — он помотал головой. — Можно теперь то же самое, только по-немецки?
Борг и фон Рок с трудом сдержали усмешки.
— Я говорю, — поморщился бригаденфюрер, — что если мы узнаем, почему вы попали к нам, то сможем отправить вас обратно.
— Класс! — парень аж подпрыгнул на стуле. — А когда? Не, у вас тут прикольно, но скучно — ни инета, ни телека, ни музыки нормальной — одно радио где гоняют всякое старье. Прошлым вечером я вам сочинение про историю писал, а сегодня-то чем заняться?
— Найдем. — буркнул себе под нос Борг. Музыка будущего ему не понравилась, а когда он узнал, что половина из композиторов — евреи, мысли Гиммлера стали ему как никогда близки. Исполнители, в большинстве своем, тоже не выдерживали никакой критики. Чтобы будущие германские дети пели песни (если это можно так назвать) негров — да никогда в жизни!
— Не отвлекайтесь, молодой человек. — попросил Вилигут Карла. — Как сможем, так и отправим. Рассказывайте.
— А, ну да. — юноша слегка смутился. — Родители моей девушки, Эльзы, они русские. Ну, в смысле, они немцы, но приехали из России. И седьмого ноября они уехали к своим друзьям, тоже русским… в смысле, немцам… отмечать какой-то русский праздник. С ночевкой.
— Вчера вы утверждали, что коммунизм в России пал. — подал голос молчаливый эсэсовец.
— Так и было. — кивнул Карл. — В 1991-м году президент Eltzin поднял народное восстание в Москве и сверг коммунистов. Их даже запретить хотели, я читал, но потом решили, что раз демократия, пусть и коммунисты будут тоже.
— И на виду. — пробормотал фон Рок.
— Почему ваши будущие тесть и теща поехали отмечать седьмое ноября? Они коммунисты? — оберштурмфюрер впился в Геббельса пристальным взглядом.
— Тесть и те… — молодой человек поперхнулся. — Мы не заглядывали так далеко, герр… Простите, не знаю как вас зовут.
— Вертер Франк, гестапо. Отвечайте на вопрос.
— Нет, они не коммунисты. — нахмурился Карл.
— Тогда почему они отмечают коммунистический праздник? Они призывали вас или ваших знакомых установить коммунистический строй в Германии? Заводили с вами разговоры о преимуществах марксизма? Отзывались положительно о СССР и его строе?
Вы видели у них в гостях подозрительных людей или литературу марксистского толка?
От явной бредовости прозвучавших вопросов у гостя из будущего глаза полезли на лоб.
— Вы что, с ума сошли, герр Франк? Нафига им надо было такое говорить? И какой, черт возьми, праздник?
— Седьмого ноября русские отмечают годовщину своей революции. — усмехнулся фон Рок. — Франк, вы хотите отправиться в будущее арестовывать их за подрывную деятельность? Похвально, похвально. Поделитесь методом перемещения?
Оберштурмфюрер еще пару секунд сверлил взглядом Геббельса, потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
— У меня пока нет вопросов. — небрежно бросил он.
— День революции… — пробормотал Карл. — То-то мне эта дата что-то напоминала. Наверное это, как выражался герр Киш… ну, отец Эльзы… toska po rodnim berezkam. Это переводится как…
— Мы знаем, как это переводится, юноша. — мягко прервал его Вилигут. — Продолжайте рассказ, пожалуйста.
— Тогда пускай он — Геббельс ткнул пальцем в сторону Франка, — не перебивает.
— Не будет. — пообещал бригаденфюрер.
— Ну вот, родители уехали, а Эльза осталась дома. Она мне позвонила и пригласила… — юноша покраснел. — переночевать.
— А говорите, что не заглядывали в будущее ваших отношений. — отечески улыбнулся Вилигут.
Ему, родившемуся еще в Австро-Венгрии и долгое время бывшему офицером "лоскутной монархии", и нынешние-то, образца 1938-го года нравы, казались излишне фривольными. Привыкнув мерить все моральными рамками ушедшей эпохи, он ничуть не сомневался в серьезности намерений Карла в отношении девушки. — Впрочем, продолжайте.
У парня даже уши побагровели.
— Отец отпустил. Он у меня вообще прогрессивный, рэп любит. — буркнул Карл. — Я и пошел. Чего б не пойти, когда девчонка тебя сама зовет? Вот. Переночевал…
Геббельс заерзал, а покрасневшим уже казался даже затылок. В отличие от Эльзы, у него это был первый раз.
— Ну… родители Эльзы должны были вернуться часам к десяти утра, но вдруг бы приехали раньше? Да и домой перед занятиями заскочить надо было. Я ушел пораньше, в шесть или четверть седьмого. Темно еще было.
Берг и фон Рок понимающе переглянулись. Подобных историй, когда с разгневанным отцом встречаться совершенно не охота, у обоих в памяти было предостаточно.
— Я не очень далеко живу, но решил срезать — там небольшой такой переулок есть.
Мне еще странным в нем свет показался. Серый такой, как на черно-белой фотке все.
Выхожу из переулка, а на улице солнце и дома такие… старинные. Я через переулок назад — а там парад мужиков с факелами. И тоже солнце. И дома другие, не как у нас. И флаг на балконе висит со свастикой. Я сначала думал, что с ума сошел. Потом вспомнил "Назад в будущее"…
— А это что? — поинтересовался Вилигут.
— Это кино такое, старое уже, но прикольное. Там один ученый из автомобиля машину времени сделал, а его друг, молодой, типа меня, то на Дикий Запад попадал на ней, то в будущее. Ну, рульный фильм, жалко что еще не сняли — вам бы понравилось. Только это фантастика, на самом деле же такого не было.
— Поня-а-атно. — протянул Вилигут. — А что было потом?
— А что — потом? — пожал плечами Карл. — Дома у меня больше нет, документов нет, на улице холодно, а если я кому скажу, что из будущего, то попаду в дурку.
Ну, я всякие фильмы смотрел, про попаданцев в прошлое в том числе… Это тоже фантастика, герр Вилигут, я уже понял что вы спросить хотели. Вот… Думаю — кто может поверить, что я не псих? Разведка или контрразведка. Там же знают, какая техника есть, а какой нет, верно? А у меня мобила и MP3-плеер с собой. Еще в Техническом университете могли поверить, но кто бы стал слушать яйцеголовых? Я у первого же постового спросил, как мне в любую из этих служб пройти, и он проводил меня туда, куда дойти было ближе. Вот и все, собственно. Только прохожие на меня как-то странно косились.
— Одеты вы были несколько не по моде. — пояснил Ойген фон Рок, который лучше всех присутствующих знал, что было дальше. Еще бы, дежурным этим утром был он, и его изумление при виде демонстрируемых ему технических новинок в виде карманного патефона и не менее карманной кинокамеры совмещенной с телевизором (а юноша сначала продемонстрировал их действие, и только потом огорошил новостью о дате своего рождения), еще было свежо в памяти — И, никаких странных ощущений в момент перехода во времени вы не заметили? — продолжил гнуть свою линию Вилигут. — Тошноты, головокружения, еще чего-то?
— Да я и сам переход не заметил. — пожал плечами Карл. — В том переулке неба почти не видно — он узкий, а дома между которыми он проходит — высокие. Просто вдруг все какое-то серое стало, размытое, как на старой фотографии.
— Подробнее. Когда стало?
— Да как только я в него вошел.
Помучив мальчика вопросами еще несколько минут, Карл Мария Вилигут вздохнул.
