Ротный старшина Егоренков, сидевший в тщательно замаскированном гнезде, наблюдал за выдвижением пехотной колонны в бинокль. И когда первые ряды поравнялись с меткой, видимой только ему, помощник, сержант Хаткин, крутанул подрывную машинку и вдавил кнопку на коммутаторе.
Дорога под пехотинцами вспучилась, и мощный взрыв взметнул длинный черный цилиндр на высоту трех метров. Долю секунды он словно раздумывал, что делать, а потом взорвался, разметав стальную шрапнель, накрыв полем сплошного поражения круг диаметром в сто пятьдесят метров и перемешав человеческие останки с землей и металлом.
– Хорошо пошла, Василии. – Хаткин уважительно посмотрел на месиво, оставшееся после взрыва МБР (мины большого радиуса), и переключил клеммы минного коммутатора на следующую позицию.
– Смотри, Петь, обходят! – Егоренков, не отрываясь от наблюдения, толкнул боком товарища. – Шесть-два, на контроль.
– Шесть-два готов! – деловито отозвался сержант.
– Щас, щас… вот ужо… – Старшина, от нетерпения притоптывал сапогом, наблюдая, как офицер в шапке командует, отправляя дивизионную колонну в обход. – Ну давайте уже, чо телитесь? Ваши, там, на небе заждались уже… Давай!
Второй взрыв произошел, когда над миной проезжала телега, но стальной корпус проломил тонкое дерево и взорвался, отправив в Ротаймо[3] сразу более пяти сотен горячих финских парней.
Теперь уже никто не пер напролом, и на дорогу вышли саперы, пытаясь обнаружить металлоискателем мины в плотном каменистом грунте. Но разбросанный заранее мелкий железный мусор давал такой фон, что любой поиск был обречен на неудачу.
Так или примерно так выглядела вся линия боестолкновения войск, кроме Мурманского направления, где войска просто закопались в землю, и любая попытка перехода границы отсекалась массированным ружейно-пулеметным огнем и артиллерией.
В районе Волхова не было сплошных линий минирования, но скрытно выстроенная глубокая оборона с мобильными бронетанковыми группами тоже смогла относительно бескровно остановить продвижение Пятого армейского корпуса финнов.
К ночи, передвигаясь мелкими группами, части армейской группы «Карельский перешеек» в отдельных местах сумели продвинуться на три километра и, потеряв на минных полях больше десяти тысяч человек, еще не встретили ни одного бойца РККА.
А ночью, когда войска расположились на отдых, над головами наступавших прошлись бомбардировщики, которые, несмотря на темноту, исключительно точно сбрасывали сотни мелких осколочных бомб.
Утром над головами финнов закрутился хоровод воздушного боя. Сцепившиеся в «собачьей» свалке И-16, И-153, «Харрикейны» и «Гладиаторы» часто вываливались из боя, дымя моторами и полоща по ветру лохмотьями обшивки. Но численный перевес и мастерство советских летчиков сказались быстро, и небо перечеркнули дымные следы горящих машин. А уходя из боя, истребители еще и прошлись по позициям финнов пушечно-пулеметными очередями.
Первое боестолкновение с наземными частями произошло по линии, где за два месяца был скрытно оборудован укрепрайон, с глубокими окопами, дзотами и танковыми окопами.
Когда схлынула первая атака, финны оперативно подтянули пушки и попытались провести артподготовку, но артиллерийская разведка сработала оперативно, и на финские батареи обрушился огненный вал.
Кирилл Новиков наблюдал за ответом красной артиллерии со своего наблюдательного пункта в мощную оптику и порадовался мастерству пушкарей, накрывших вражескую батарею практически с первого залпа. Конечно, зарывшиеся в землю советские солдаты были плохой мишенью, но все равно финнов следовало прищучить, и артиллерийская бригада особого назначения сделала это, не особенно напрягаясь. Вверху, на высоте одиннадцать километров, барражировал высотный разведчик, оснащенный такой оптикой, что можно было разглядеть знаки различия на погонах. Также у него была кинофотоаппаратура и мощная радиостанция, благодаря которой все изменения в ближнем тылу сразу становились известны штабу Ленинградского фронта, которым командовал командарм Шапошников.
Общее руководство операцией было возложено на командарма Тимошенко, и тот, умело маневрируя войсками, все время организовывал для финской пехоты «огневые мешки», в которых уже сложили голову несколько дивизий.
Половина бригады спецназа уже третий день радовала финнов изысканными минными постановками и диверсиями, а вторая половина занималась противодиверсионными операциями вместе со специалистами соответствующего профиля. Особые отметки в документах, патрули в ближних и дальних тылах, наблюдатели, следившие за перемещением групп противника через границу, все это появилось уже сейчас и отрабатывалось в применении.
И связь! Новиков не без удовольствия бросил взгляд на радиоузел, где стояли антенны взвода связи бригады. Радиостанции в войсках на Карельском перешейке были до роты включительно, и на каждой единице техники, даже относительно старых танках, что позволяло оперативно управлять войсками и контролировать буквально каждый чих противника.
Модифицированные танки были вполне серьезным соперником даже против «Тигров» более поздних моделей, а учитывая имевшиеся на вооружении финской армии «Виккерсы», так и просто чудо-оружием. А тридцатидвухтонный Т-28 со стосемимиллиметровой пушкой Грабина и дегтяревским крупнокалиберным пулеметом вообще выглядел на их фоне исполином.
Новиков видел модернизированные машины только на полигоне, когда их демонстрировали высшему комсоставу армии. А вот теперь дивизион САУ «Рапира» на модифицированном шасси Т-35 стоял в каких-то двухстах метрах справа от НП Бригады, укрывшись за насыпью и постреливая куда-то вдаль. Слева были позиции расчета радиолокационной станции ПВО, а впереди стоял 6-й полк 80-й стрелковой дивизии комдива Рогалева.
«А вот, кстати, и он». – В поле зрения стереотрубы показалась колонна автомашин из двух «эмок» и бронетранспортера. Специальным приказом Ворошилова военачальникам от командира дивизии и выше запрещалось передвигаться без охраны, в состав которой обязательно входила бронетехника и до роты солдат.
Пообщавшись с командиром полка, Федор Федорович свернул к НП бригады, и Новикову пришлось спускаться с вышки.
В званиях они были равны, и, синхронно козырнув, Новиков, как радушный хозяин, первым протянул руку.
– Товарищ комдив.
– Товарищ старший майор. – Рогалев пожал руку и с уважением посмотрел на вышку. – Хорошо устроились.
– Не желаете взглянуть? – Новиков сделал приглашающий жест. И пошел вперед.
Вышка, собранная из бревен и досок, возвышалась на пять метров, а поскольку стояла на холме, с нее открывался замечательный вид на майнильский выступ и стык 80-й и 24-й дивизий.
– Да, картина маслом. – Комдив оторвался от стереотрубы и задумчиво посмотрел вдаль. – Вы приказ по наступлению получили?
– Да, конечно. – Новиков кивнул. – Только у нас своя война, товарищ комдив. Снимаемся сегодня ночью – и вперед. Будем чистить перед вами дорогу. Думаю, финны впечатлились нашими минными постановками и попытаются сделать что-то подобное. И тут у нас только один вариант. Долбануть так, чтобы они не успели наставить «подарков», а затем быстро пройти до линии дотов и закрепиться.
– А там? – Рогалев хмыкнул. – Вы же в атаку на доты не пойдете?
– В лоб – нет. А вот тихонько подойти и выкурить оттуда фиников – запросто.
– Так может, вы и без нас тут справитесь? – Слухи о Стальном Кире ходили достаточно разнообразные, но все знающие люди отмечали, что бригада устроила на озере Хасан настоящий ад для японцев.
– Э-э, нет, товарищ комдив. – Новиков с улыбкой покачал головой. – Лекарю – лекарево, а пекарю – пекарево. Мы, чего. Прибежали, нагадили и отскочили. А пока по вражеской земле не будут топтаться сапоги нашего солдата, территория не захвачена. Так что пехота это основание, на котором стоит вся армия. Ее фундамент. А мы – так, ваши помощники. Такие же, как танки, артиллерия и авиация. – Говоря, Кирилл внимательно наблюдал за Рогалевым и пытался понять, что же ему нужно. – Федор Федорович, что вас беспокоит?
– Да эта… Там, ну у нас… снайперша твоя… – Комдив поправил тугой ворот, словно он мешал ему дышать.
– Где? – Новиков раскрыл планшет с картой-десятикилометровкой.
– Вот здесь. – Палец комдива ткнул в точку на карте, и Кирилл поднял трубку полевого телефона.
– Кто у нас в семнадцатом квадрате? Волкова, Лисина, Егоренков, Дружинин? Понял, отбой. – Новиков повернулся к Рогалеву. – Рыжая или светленькая?
– Рыжая. – Вздохнул комдив и потупился, словно девица.
– Лиса, значит. – Старший майор задумчиво посмотрел на командира дивизии. – Товарищ комдив, вы понимаете, что у меня девочки непростые? За каждой уже несколько трупов и какие-то неоплаченные счета перед богом? Это не покорная спокойная девица, что будет варить борщ и спокойно ждать мужа с гулянки. Это волчицы. И пока она сама не решит, что пора заводить собственное логово, подкатывать бесполезно? У Лисы всю семью белофинны вырезали, так что у нее длинный счет, и закрывать она его будет долго.
