Пробормотав в ответ что-то неразборчиво (на более обстоятельную беседу у меня просто не было сил), я медленно поднялся с места и шатаясь побрел в сторону двери, через с хрустом открывающиеся створки которых уже через мгновение оказался на улице.
– Хр..., – июльская жара побережья, сразу же навалившись, мгновенно выбила из моего тела последние остатки прохлады.
Судорожно открывая рот, я прошел до конца площади и свернул налево, в узкий проулок, в конце которого, как я помнил, и находился тот самый музей.
– Штиль, штиль, – хрипло шептал я как мантру, тяжело передвигая ноги. – Штиль... Еще немного, немного. Музей, где музей?
Прямо передо мной располагалось небольшое аккуратное здание, совсем не напоминавшее обшарпанную кирпичную коробку из маминого рассказа. Расплывающимся взором я фиксировал на его фасаде новую таблицу, на которой между непонятных длинных аббревиатур с облегчением наткнулся на слова «Крым» и «музей».
– Еще немного, – с невнятным бормотанием, я поднялся по ступенькам и потянул на себя массивную дверь. – Еще немного...
В небольшое окошко кассы у входа я молча положил какую-то крупную купюру и не дожидаясь сдачи и собственно самого билета пошел в прохладный полумрак холла, в котором было пустынно и тихо.
– Теперь прямо... Налево, – не умолкал я.
Перед очередным поворотом или залом во мне срабатывал неведомый навигатор, отправлявший меня в нужном направлении.
– Она..., – у порога в новое помещение я на какое-то мгновение замер, почувствовав внутри себя какую-то пульсацию.
С каждым новым шагом, приближавшим меня к картине, пульсация становилась все сильнее и сильнее. В десятке метров она уже отзывалась у меня ударами в висках, в пяти – заставляла дрожать конечности и спотыкаться. На последнем шаге, уже не в силах больше сделать ни шага, я потянулся к полотну правой рукой.
Бу-ум! Бу-ум! Бу-ум! Бу-ум! Стук становился нестерпимо сильным! Бу-ум! Бу-ум! Бу-ум! Пальцы руки, тянувшись вперед, словно натыкались на плотный горячий пар, который выталкивал их обратно. Бу-ум! Бу-ум! Бу-ум!
Глаза же мои были прикованы к изображению. Я вглядывался в каждый мазок этой досконально изученной мною картины, заново открывая ее для себя. С каждой новой секундой краски становились все ярче и ярче, силуэты и фигуры приобретали полноту и объем... В какой-то момент мне стало казаться, что я слышу шум настоящего прибоя. Через мгновение я уловим и этот потрясающий запах моря.
– Что же это так...
Вдруг меня потянуло со страшной силой вперед. Потеряв равновесие, я начал падать... Яркие, ослепляющий свет, заполним окружающее меня пространство. Вокруг раздались сотни самых разных голосов, сливающихся в разноголосую какофонию звуков.
– Свет, какой яркий свет... Боже мой, какой яркий свет! И голоса, кругом голоса...
Глава 2
Отступление 1
Крым, 198... Прибрежный город.
Яркое июньское солнце находилось в самом зените. Жара стояла несусветная. Деревянные окна домов, двери, окошки немногих катящихся машин были распахнуты или открыты. Все, кто мог, уже с самого утра был у моря. Тысячи мужчин и женщин с детьми, сумками и котомками, зонтиками и хлипкими самодельными навесами словно диковинная саранча покрыла буквально каждый сантиметр прибрежного пляжа.
Правда, троица взрослых и маленький кроха в смешной панамке, натянутой по самые ушки, казалось, совершенно не боялись немилосердно палящего солнца. Две миловидные женщины в развевающихся сарафанах и мужчина с недовольной гримасой на лице и ребенком на руках бодро шагали в стороны городского музея.
Возле призывно распахнутых дверей старого здания полулежал похрапывая билетер, дядька неопределенного возраста с сизым носом. При их приближении он проснулся и, укоризненно окинув взглядом всех четверых, выдал им по небольшому клочку билета.
– Ну вот, музей посмотрим. Что ты лицо-то кривишь? – пробурчала одна из женщин на мужа, который явно не испытывал радости от такой экскурсии. – А то дуешь пиво целыми днями и на пляже валяешься как бирюк...
Муж в ответ тоже что-то недовольно пробурчал, сажая ребенка на невысокую лавку в одном из музейных углов. Всучив крохе какую-то трескучую погремушку, он тут же исчез за дверью с криво намалеванной буквой «М». Обе женщины уже были в другом зале, как мальчишка удивленно загугал и заинтересованно потянул руки в сторону висевшей прямо за ним картины, на которой спокойно колыхалось вечернее крымской море. Вдруг раздался хлопок и мальчишка растаял в ослепительном потоке света, оставляя вокруг себя лишь острый запах озона.
Отсутствие мальчика обнаружили минут через десять, когда обеспокоенная мама вернулась и в фойе музея никого не обнаружила. Появившийся из туалета отец в ответ на ее вопросы лишь разводил руками.
Следующие несколько часов спящий музей превратился в самый настоящий филиал земного ада, где в потоках раскаленного полуденного солнца разъяренной фурией носилась вопящая женщина. Она то бросалась с кулаками на пепельно-серого мужа, то принималась орать на ничего не понимающего сторожа и билетера. Подъехавший наряд милиции также внес свою немалую лепту во всю эту кутерьму...
Наконец, когда безутешная женщина уже была готова вцепиться в роскошную бороду местного директора, в спешном порядке вызванного из своего дома, в музее раздался веселый детский смех. На этот звук тут же бросились едва ли не все, кто толпился в музейном фойе: и милиционеры, и сам директор, и мать, и отец. Какого же было их удивление, когда пропажа обнаружилась в том же самом углу, где ребенка и оставляли. Взъерошенный, мокрый с головы до ног, с улыбкой до ушей, он что-то гугукал и протягивал крепко сжатые кулачки вверх.
– Вот и нашелся, ваш чертенок, мамаша, – устало вытер пот со лба директор, облегченно вздыхая, что никакого похищения на самом деле и не было. – А вы тут скандал такой закатили... Да -а, уж ...
Отступление 2
Газета «Наша Ялта». 13 июня 201…, № 5. Серия «Таинственные места Крыма». «Новая жертва черной дыры».
«Пропал еще один человек. Молодой парень, только окончивший вуз, полный жизненных планов и надежд, исчез, словно его никогда и не было, оставив одних безутешных родителей. И вновь полиция бездействует! Не выдвигаются версии, отсутствуют подозреваемые, не опрашиваются свидетели, не ведется объективное расследование. В стороне остается и администрация города, которая ведет себя так, словно не случилось ничего не обычного. Почему так происходит? По какой причине никто не бьет в колокола, не выступает общественность?
Наша редакция давно уже ведет собственное расследование этих странных исчезновений, которые происходят в центральном музее нашего города. По нашим данным лишь за последние два года здесь пропало четыре человека – две девушки и одна пожилая пара супругов, которые зашли в музей, купив билеты, а назад так и не вышли. Катерина Миронова и Светлана Карпова, две студентки-москвички, приехали в наш город, полюбоваться его красотами. С этими же целями в наш город прибыли и Полина и Виктор Тарановы, активные пенсионеры из Саратова. И где они сейчас? По ответу полиции в ответ на наш запрос, местоположение указанных четырех человек не известно. Более того, как заявил глава городской полиции, у граждан нет никакого повода для тревоги, а тем более паники. У нас, отмечает он, нет никаких оснований объединять все эти случаи в одно уголовное дело.
Нашу редакцию не могло удовлетворить такое объяснение, и мы решили «копнуть» глубже. Согласно городским архивам, за последние почти сорок лет в нашем городе зафиксировано, вы только представьте себе, более 200 необъяснимых пропаж людей, которые так или иначе были связаны с городским музеем. Пропадали взрослые и дети, мужчины и женщины, врачи, учителя и строители утром, в полдень и вечером.
… Нашему журналисту, Артему Винокурову, удалось взять эксклюзивное интервью у Андрея Павловича Сенчина, уже более двадцати лет работающего сторожем в городском музее. Далее приводятся некоторые, наиболее интересные на наш взгляд, выдержки из интервью.
