Зорин и, дождавшись моего кивка, уточняет, — Там же еще сторож есть?
— Он тоже будет нейтрализован. Оглушен, заперт в сторожке, дверь подперта палкой снаружи, — отвечаю я.
— Чего же мы тогда стоим? Поехали, — рычит наставник, поворачивается, и громадными прыжками несется к «москвичу».
Зорин — настоящий мужик. Никакой рефлексии, заламывания рук, надоедливых вопросов «а ты в этом уверен». Понимает, что нельзя терять ни секунды и действует. Вот за это и уважаю своего тренера.
Прыгаю в «копейку», «москвич» уже развернулся, и летит в обратную сторону. Мотор Мальцев не глушил, и машина подрагивает, готовая в любой момент сорваться с места.
— Сережа, поворачиваем и быстро за Зориным, — командую я.
— А что случилось? — недоуменное лицо Мальцева поворачивается ко мне.
— Некогда объяснять, гони к детдому. Если не успеем, дети могут сгореть.
— Понял, — Серега приникает к рулю, смотрит в зеркало и, убедившись, что дорога пуста, резко разворачивается, и несется за «синим москвичом» наставника.
— Леха, так что все-таки произошло? — спрашивает Потапенко.
— Да, Шелестов, нам хотя бы объясни, чего мы летим обратно как сумасшедшие? — поддерживает его тезка.
— Ребята в детдоме беда. Малыши могут сгореть. Только не доставайте меня сейчас вопросами, откуда я это знаю. Знаю и все. Если поторопимся, то можем их спасти. Это все, что я могу вам сейчас сказать, — отвечаю я.
— Да с чего ты это взял? — начинает заводиться Волобуев, — Откуда ты это, черт возьми, можешь знать?
— Заткнись Леха, — басит Мальцев, напряженно смотря на дорогу, — раз Шелестов говорит, значит так и есть. Он мою маму от смерти спас, сразу увидел, что у неё перитонит. Убедил в больницу ехать, а она не хотела. Врачи говорят, привезли бы на пару часов позже и труба. Не было бы у меня больше матери. Я ему верю. Так что сиди молча, не вякай.
— Это черт знает что, — бормочет Волобуев, но под негодующим взглядом Потапенко замолкает.
Машина несется, разрывая светом фар вечернюю мглу, за маячащим впереди синим «москвичом». В окне с бешеной скоростью пролетают деревья, встречные автомобили и дома. Дорога стремительно бежит под колеса «копейки», и исчезает сзади, скрываясь в кромешной тьме. Серега выжимает из автомобиля, все что возможно, заставляя его возмущенно реветь мотором.
«Только бы успеть, только бы доехать вовремя» — судорожно бьется в голове тревожная мысль, — «Не дай бог с Машей и другими малышами что-то случится, никогда себе не прощу. Дурак ты Шелестов, надо было лично заняться уродом, а не поручать Гордею с ним побеседовать. Тоже мне нашел воспитателя. Да он сам недалеко от Бидона ушел. Именно этим ты и спровоцировал гниду».
«Копейка» летит за «москвичом», обгоняя идущие впереди машины. Вижу изумленные лица водителей, кто-то матерится на лихачей, устроивших гонки на шоссе, но нам сейчас не до них. Мальцев сосредоточенно всматривается в дорогу, крепко сжимая руль. Потапенко и Волобуев сидят молча, охваченные тревожным ожиданием. Смотрю на циферблат «Командирских». 22:56. До начала пожара — двадцать минут.
Впереди маячат огни родного города. Чтобы добраться до детдома нам нужно сделать крюк по окружной, и подъехать к выезду из него с другой стороны. Автомобиль несется вперед, жадно пожирая километры. В десятке метров виднеется темный силуэт «москвича» Зорина. Неожиданно свет фар выхватывает желтую ВАЗ «трешку» с синей полосой. Рядом с ней стоит фигурка милиционера, и требовательно машет полосатой палочкой, приказывая нам остановиться.
— Нет времени Сережа, рви дальше, — сквозь зубы шиплю я, и Мальцев вслед за «москвичом» Зорина на полном ходу объезжает машину и гаишника.
Позади злобно взвывает сирена. Оглядываюсь назад. Работник правоохранительных органов бежит к машине, прыгает в неё. «Трешка» несется за нами, моргая мигалками.
— «Москвич» — 408, номер 23–93 НВ, ВАЗ 2101, номер 31–13 НК немедленно прижаться к обочине и остановиться. Приготовить документы, и выйти из машин. Иначе будет открыт огонь на поражение, — гремит усиленный рупором гулкий голос милиционера.
— Блин, они же сейчас стрелять будут, — в голосе Волобуева звенят истеричные нотки, — может тормознем?
Потапенко беспомощно смотрит на меня.
— Нет, потом все уладим. Если что, все валите на меня. Главное сейчас — детей спасти, — отвечаю я, — Сережа, гони дальше.
Мальцев кивает. Ему сейчас не до наших споров, он полностью сосредоточен на дороге.
Смотрю на часы. Три минуты до начала пожара. И мы уже подъезжаем. Еще немного и покажется здание детдома, окруженное высоким бетонным забором. Уже мелькают знакомые улочки. Через минуту они исчезают, и навстречу нам бегут могучие разлапистые кроны сосен, угрожающе раскинув в чернильной мгле огромные ветки. Мы уже совсем рядом. Скоро должна появиться серая полоса забора.
Сирена продолжает надрывно выть сзади, милиционер по-прежнему орет в матюгальник, требуя остановиться, но на него никто не обращает внимание. Фары высвечивают впереди знакомые очертания ограждения. Уже видно алое зарево, разорвавшее темное вечернее небо. Бросаю взгляд на часы. 23:17. Почти успели. Теперь важно не потерять ни секунды.
«Москвич» наставника сбрасывает скорость. Мальцев жмет ногой на педаль, останавливая машину за автомобилем сенсея. Противный скрип тормозов режет уши. Сзади останавливается жигули «ГАИ».
— Всем выйти из машины, и поднять руки, — орет милиционер.
— Вылазим, — командую я. Хлопают дверцы «копейки», мы выпрыгиваем из машины на свежий воздух.
Около «москвича» уже стоит Зорин с Игорем Миркиным и Вероникой. На плече у наставника висит сумка из кожзаменителя. Мы бежим к нему.
— Стоять, стрелять буду, — орет сзади милиционер. Он решил, что мы убегаем от него. Идиот.
Наставник разворачивается навстречу тяжело сопящим гаишникам.
— Представьтесь, пожалуйста, — просит он.
— Я те счас дам, преставьтесь, — злобно пыхтит, заглатывая слова, старший лейтенант, — руки на капот, ноги в стороны, быстро!
Его рука уже лежит на кобуре. Сзади насупленный сержант, уже держится за ребристую рукоять «макарова», готовый выхватить пистолет в любую секунду.
— Лейтенант, обернись, там детдом горит, дети могут погибнуть, — спокойно обрывает его сенсей, — Не бери грех на душу, не мешай их вытащить, лучше вызови «пожарников» и «скорую» срочно. Потом с нами разберешься.
Милиционер разворачивается и, увидев небо, подсвеченное яркими всполохами огня, застывает в ступоре. Его напарник тоже замер в растерянности.
