— Это невозможно! Их готовят…
— Совершенно стандартно. Шаблонно, я бы сказал. Одевают в одинаковую форму, так же и вооружают. Особенно ножами — они у всех курсантов однотипные. Кормят одними и теми же консервами. Кстати, гауптштурмфюрер, должен вас поблагодарить — консервы я получил именно от вас. Так про них и узнал.
— Вы их не ели?!
— Я так похож на идиота?
— Черт… мы думали…
— И совершенно напрасно! Думать я умею тоже.
— Но форма… ножи… это такие мелочи…
— Артур всю дорогу шел у меня сзади справа. Так, кажется, ходят в вермахте низшие чины, сопровождая старшего по званию? Да и откуда он мог знать мое звание? Его знали тут только вы!
— Но… почему он напал на меня? — Горн уже задыхался. Капли пота катились по его лицу.
— А не надо было в меня стрелять! У него задание — доставить меня живым! Живым, слышите, Горн?! А вы попробовали меня застрелить! Он и не собирался вас убивать — только обезоружить.
— Так это все ваши дьявольские фокусы… Это все было подстроено…
— Естественно. Кроме нашей с вами встречи. Мой план был несколько иным, и Вилкату там была отведена соответствующая роль. Он был просто пугалом для ваших солдат! Пленника такого специалиста они обыскивать не стали, понадеялись на зловещую репутацию оберштурмфюрера и его подразделения. Уж такие-то волки точно все засекут! А он — не сумел! Уж и не знаю, какие мозги у него были до попадания к профессору, но сейчас они точно не стали лучше. Он ничуть не поумнел, скорее — наоборот. Подопечные профессора не могут просчитать многоходовку. Они — примитивные убийцы, только очень сильные и выносливые. И все. Это похоже на шахматную партию новичка с гроссмейстером — итог заранее ясен.
Гауптштурмфюрер не отвечал. Похоже, что уже потерял сознание. Забрав из кузова грузовика весь хабар, я перегрузил его в легковушку. Вытащил из-под нее тело водителя и сел за руль. Все. Эта страничка закрыта, теперь двигаемся к месту встречи со своими.
Уже садясь за руль, я осмотрелся по сторонам. Живых немцев вроде бы не наблюдалось. Артур уже затих — кончился. Горн лежал недвижимо, он уже был в полной отключке и не шевелился. Пораскинув мозгами, я вылез из машины и засунул ему под плечо расчекованную гранату. Мало ли… Вдруг да окажется он слишком уж живучим? А так и для обнаруживших его фрицев подарочек будет. Пусть потом ломают голову. Если будет что ломать…
— Вы меня слышите, ефрейтор? — рыжеволосая медсестра присела на стул около кровати.
— Да, фройляйн…
— Как ваше самочувствие?
— Неважно.
— Доктор сказал, что у вас есть неплохие шансы. Так что — держитесь. Мы все приложим максимум старания, чтобы вы поскорее поправились.
— Спасибо…
— Я вам сделаю сейчас укол. Это поддержит ваши силы. Так… давайте-ка вашу руку… Вот, все и в порядке!
— Благодарю вас…
— К вам все время пытаются пройти ваши офицеры. Что им от вас нужно? Доктор не пускает их, но… сами понимаете, мы не можем их долго сдерживать.
— Не знаю… Их, наверное, интересуют обстоятельства моего ранения…
— А что в них такого необычного? Сейчас идет война, ранения получают многие. Что же тут особенного именно в вашем случае?
— Не скажите, фройляйн… Я получил свои раны в тылу.
— А-а-а… На вас напали эти русские бандиты? Совсем потеряли всякую совесть!
— Нет. Это были не бандиты.
— Несчастный случай?
— Я бы так не сказал. Мы с товарищем сопровождали нашего офицера… Не совсем нашего, он вышел из лесу… С ним был пленный русский. Да. Он сказал старшему поста, что он сам из СС, какое-то специальное подразделение. Из штаба подтвердили, и нас с Гельмутом назначили сопровождать их обоих до штаба. Эсэсовец отдал нам все оружие, и мы сели в грузовик.
— В кабину?
— Мы же не поместились бы там все… В кузов. Русский сел у борта, эсэсовец сзади, а мы с Гельмутом сидели у правого борта. Все оружие мы сложили на пол.
— А что, его было так много? Вы извините, но я как-то не понимаю — сколько его могло там быть?
— Немало. У эсэсовца был с собой пулемет и винтовка. И еще ремень, на котором висело два пистолета.
— А у русского? Было что-нибудь?
— Откуда? Он же был пленным! Он нес мешки с какими-то вещами. Я даже сказал об этом фельдфебелю.
— Даже так? И что он вам ответил?
— Я сказал ему — непорядок, русский не должен ничего нести. Фельдфебель только хмыкнул и сказал: «Хочешь сам сказать СС, как они должны вести себя с пленными?»
Вы же знаете, как они на нас смотрят…
— Да…
— Мы ехали по дороге, и нас остановил еще один эсэсовец, гауптштурмфюрер Горн. Я его раньше видел, он командир какой-то части на аэродроме. Странно, СС — и вдруг на аэродроме! У них что, есть свои самолеты?
— Кто их знает? Может быть, и есть.
— Да… Он сказал, чтобы мы шли вытаскивать его машину — она застряла в ручье. Гельмут возражал ему, но он даже вытащил оружие.
— Неужели?
— Да. Он вытащил пистолет! И угрожал нам.
— Невероятно!
— Вот и вы тоже удивились! А потом он стал говорить с русским.
— По-русски?
— Нет… На нормальном немецком языке. И с эсэсовцем стал говорить.
— Вы не слышали — о чем?
— Не слышал. Мы уже были у машины. Потом он стал стрелять.
— В кого?! В вас?
— Нет. Я услышал выстрел и обернулся. Тот, первый эсэсовец, бросился на гауптштурмфюрера. И тогда Горн стал в него стрелять. Потом они оба упали на землю. Мы бросились вдвоем к машине, и вот тут по нам ударил пулемет из грузовика…
— Кто же это стрелял?
— Я не видел. Наверное, это русский стрелял, только зачем? Он уже сдался в плен, с ним хорошо обращались. Мы даже накормили его обедом…
— Неужели эсэсовец первым бросился на гауптштурмфюрера? Вы ничего не путаете?
— Нет… Это я хорошо видел…
— Разрешите войти, герр советник?
— Да-да, герр ассистент, я как раз собирался послать за вами! Заходите, присаживайтесь. Мы вот тут с фройляйн как раз и спорим о ваших исследованиях. Она уверяет меня, что за такими изысканиями будущее. А я вот как-то сомневаюсь…
— Отчего же, герр советник?
— Ну… как вам объяснить… я все же сторонник старых, проверенных годами методов. Знаете, герр ассистент, раньше все было как-то проще. Вот я, вот мой противник. Вот наши силы. Все понятно — кто и как может поступить в данной ситуации. А в этих ваших выкрутасах с мозгом сам черт сломает себе ноги. Так, кажется, говорят русские?
— Да, герр советник, у них есть похожее выражение.
— Ну вот, видите! И вы тоже со мной согласны!
