Вот что меня поражает в Кузнецове, так это его реакция на окружающее его! Вернее, отсутствие всякой реакции. Если меня слова этой песни «Чижа» заставили раздраженно поморщиться, то Николай только прислушался, едва заметно усмехнулся и преспокойненько продолжил пить кофе. Хотя нет. Эта коричневая, густая жидкость, налитая в белые фарфоровые чашки, к кофе имела очень отдаленное отношение. Только запах и цена роднили его с некогда моим любимым напитком. Но и кофейный напиток «Ячменный колос» из моего детства тоже пах вкусно, но кофе от этого он не становился. Но это кофейный напиток! А тут… сидим, типа, в кофейне торгового комплекса, пьем якобы «эспрессо», а на деле… Может, кафетерии из детства были не такими, гм, красиво оформленными и отмытыми до блеска, в них не было мягких стульев и столиков с салфетками, а на стенах не висели шикарные фотографии и колонки, из которых звучала музыка. Были круглые столики, с крючками для сумок и сеток-авосек под крышкой, хамоватые тетки за прилавками и небогатый выбор бутербродов и плюшек за стеклом. Но было то, чего нет и никогда не будет в этих стандартных, похожих друг на друга, как братья-близнецы, современных кофейнях. Атмосферы не праздника, нет. Чего-то такого неуловимого, трудно формулируемого разумом, что почти невозможно выразить словами, а только ощутить, окунувшись в атмосферу места. Так же трудно описать детское впечатление от первого похода в цирк, любовь к которому, увы, с возрастом у многих проходит. И то, что приводило в детстве в восторг, начинает раздражать и вызывать отторжение. Но ощущение чего-то родного, близкого и знакомого остается.
– О чем задумался? – Николай отставив в сторону чашку с «кофем», улыбнулся. – Сидишь с отсутствующим взглядом, бурду эту прихлебываешь и даже не морщишься.
Выслушав мой сумбурный рассказ, Кузнецов неожиданно грустно усмехнулся.
– Это бывает, Андрей. У всех бывает. Особенно на задании. – Секунду помолчав, он продолжил: – Но мне удивительно то, что ты-то сейчас на Родине. В своем мире, где родился, рос… любил, в конце концов! Даже наши «психи» не говорили о вероятности такого настроения у тебя, а тут…
– Может, потому, что Родина для меня именно там, за проходом? – Я мотнул головой, словно показывая на портал, располагающийся за спиной. – Понимаешь, Коля… Для меня здесь все чужое… Не мое. Эти лица, дурацкая музыка, несущаяся со всех сторон. Шикарные и не очень тачки. Рожи зажравшихся политиков на экране телевизора и не менее упитанные и наглые лица полицаев. Похоже, что я только теперь окончательно осознал, во что выродились некогда великая страна и народ. Те же политики и чиновники не с луны берутся. Добрая половина тех, кто материт чиновничий беспредел и коррупцию, окажись на месте этих людей, повели бы себя точно так же.
– И ты? – Вопрос Николая застал меня врасплох. – Ты бы тоже стал тянуть взятки?
– Тот, каким я стал, – нет. А вот каким был четыре года назад… Не знаю. Может, и не стал бы, но полной уверенности нет. Да не столько эта долбаная коррупция страшна, сколько перерождение людей и превращение государства черт знает во что! Подавляющее большинство страны либо торгует, либо ворует. Малая часть что-то производит, а оставшаяся руководит и охраняет. Вот что плохо, а…
– Ладно-ладно! Понял. – Николай успокаивающе потрепал меня по плечу. – Все плохо, скоро все умрут!
От такого заявления Кузнецова я просто ошалел! Уж чего-чего, а фразочки в стиле интернетовских форумных баталий я не ожидал. А судя по довольной физиономии Николая, реакцию типа моей он и ожидал – ошаление, возвращающее спокойствие.
– О! Пришел в себя, – Николай широко улыбнулся и мгновенно стал серьезным. Улыбку словно стерло с лица. – Во многом ты прав, но сейчас не время забивать себе голову даже такими рассуждениями. Время подошло. Вперед.
Не дав мне даже шанса на продолжение разговора, Николай быстро, но в то же время как-то лениво встал из-за стола, снял с вешалки куртку, перебросил ее через левое плечо и направился к выходу из забегаловки. Спохватившись, я направился за ним, едва не забыв свою кожанку. Спустившись со второго этажа в длинный коридор, соединяющий корпуса торгового комплекса, мы направились к другой кофейне, где должна была произойти встреча, от итогов которой, возможно, зависела вся наша дальнейшая служба и гораздо большее, чем судьба нескольких офицеров государственной безопасности. Пусть нужных, полезных стране, но простых винтиков огромной государственной машины. Одних из многих, чья судьба почти ничто в сравнении с тысячами и миллионами людей, чьи жизни напрямую зависят от того, как выполнят свою работу именно эти офицеры.
Попавший под каблук ботинка обрывок упаковки от мороженого заставил меня матюгнуться, удерживая равновесие, и сбил с неожиданно пафосных мыслей. Все же выбивает меня из колеи Родина, мать ее! Как оказываюсь здесь, сразу каша в голове образовывается. Трибун в душе просыпается, блин. Интересно, сколько сейчас наших коллег из ФСБ находится вокруг? Народа-то в комплексе явно больше, чем обычно. Не зря мы добрых три недели изучали его территорию. Наших-то здесь еще трое… вроде бы. А вот местных кадров может быть очень много, да и странно было бы, не направь российское руководство сюда всех, кого только можно. Вот троих я точно «срисовал». Слишком напряженные стали два парня и девушка при виде нас с Николаем. Явно узнали. Хм, похулиганить, что ли? Не. Неинтересно так. Мало того что Николай, заметив мое приветствие этой троице, под ребро пальцем ткнул, так и эти, недонаблюдатели, так задергались, будто я их СПИДом заразить собрался. Причем особо извращенным способом.
Войдя в кофейню и невольно морщась от еще не прошедшей боли в левом подреберье, я с интересом огляделся. Ну-ну. Какое популярное место стало, просто страсть! Из пятнадцати столиков занято девять. И только за двумя присутствуют люди, которых мы фиксировали все эти недели. Естественно, что все это простое совпадение. Как и новый баристо за стойкой, которым оказался крепкий молодой парень с мягкими, кошачьими движениями. А ведь какие хорошенькие девчата с приятными улыбками делали для нас кофе раньше! Нагло установленная прямо перед входом камера тоже простое совпадение. Интересно, а сколько всего камер и микрофонов пишут сейчас все происходящее?
Устроившись за свободным столиком у окна, чуть левее входной двери, мы сделали заказ и спокойно осмотрелись. Не. Все-таки кадры в ФСБ стали не очень! Нельзя же так откровенно пялиться на объект наблюдения. Это даже я понимаю!
– Андрей. Не мешай людям работать, – Николай широко улыбнулся, откинувшись на спинку стула. – Нужно соблюдать хотя бы внешние приличия. А ты их нервничать заставляешь. Нехорошо. Людям потом неприятности по службе будут.
