— Хорошо бы если бы так — поднял голову от "рукоделья" Сергей — женщинам дрова отнесли?
— Да, им рыжий потащил целую охапку — кивнул головой пацан, распахнув курку и крутясь перед огнем — перевоспитывается под моим чутким руководством.
— Слышь, рукамиводитель — подал голос Василий — а откуда Семеныч знает, что погода наладиться? Он что, гидрометеоцентр?
— Так он это, бывший моряк кажется.
В хату зашел Черных, поставил у порога топор. Следом заскочила неразлучная Пальма, шумно отряхнулась, вызвав негодующие вопли обрызганного Казанцева, мимоходом ткнулась влажным, холодным носом в голую пятку Спиридонова и блаженно растянулась возле камина. Пасечник стащил с себя промокшую насквозь энцефалитку, на вытянутых руках стал сушить ее у огня.
— Семеныч — окликнул его Сергей — слух идет, ты в прошлой жизни в моря хаживал?
— А, ты думал я всю жизнь пенсионером? — усмехнулся Черных — было дело, и на рыбаках, и на торговцах побегать пришлось. И по заграницам помотался, почитай двадцать пять лет флоту отдал.
— Вона, чего выясняется. Да ты просто у нас незаменимый человек.
Черных в ответ только молча усмехнулся.
— Вась, а ты кроме милиции, чем занимался?
— В военном училище учился, Уссурийском автомобильном. А потом, когда закончил, отслужил год, и часть расформировали. Ну, я в ГИБДД и перевелся, а че, звание сохранилось, работа практически по специальности.
— Понятно — кивнул Сергей и постучал снизу по настилу второго яруса, а когда это не подействовало, потряс пристава за плечо — Игорек, а Игорек.
— М-м-м — Лукин открыл один глаз.
— А ты кто по образованию?
— Юрист — буркнул ГБРовец, и повернувшись на другой бок, снова флегматично захрапел.
Продырявив наконец кусок резины в нужных местах Спиридонов с некоторым сомнением взвесил в руках получившиеся изделия и недовольно покачал головой. Вздохнув начал обуваться: для начала взяв по клоку сена, положил его под ступни, обмотав ноги обрывками шкуры сайгака неудачника, сунул их в "лапти", а затем зашнуровал эти шедевры сапожного искусства, кусочками бечевки, плотно закрепляя их на ногах. Встал, попробовал пройтись.
— Ну, как? — полюбопытствовал Сашка
— Знаешь, масса новых ощущений и что характерно ни одного приятного.
— Зато ноги накачаешь — оптимистично заметил Василий.
Сергей ничего не ответил, только мрачно посмотрел на товарища, затем отобрал у Сазанова еще не просохшую кожанку, напялил ее на себя и поковылял к выходу.
Шторм действительно начал стихать, дождик почти прекратился, и из-за серой пелены облаков робко выглянуло солнце. Сменивший направление ветер стремительно разгонял тучи, старательно очищая небесную синеву.
Из трубы над камышовой крышей кузницы тянулся струйкой дымок, оттуда раздавался веселый перезвон молотка и тяжелое буханье кувалды, Петрович со своим молодым помощником создавали очередное чудо технической мысли. Над чем они работают, никому не известно, на все вопросы мастер и подмастерье только загадочно ухмылялись, суля непременно показать свое творение широкой общественности, как только оно будет готово, говорили лишь о необыкновенной полезности своего изобретения для будущего колонии.
— Похоже, погодка то налаживается — по тропинке со сторожевой площадки неторопливо спускался Малиновский.
— Как подсохнет немного, надо будет связываться с Войтенко и организовать охоту, а то такая вот непогодь зарядит, до лета в степь не выйдем. Если будет еще, кому выходить, конечно.
— С чего такие мрачные перспективы?
— А вдруг зимой морозы за минус двадцать даванут, а у нас и одежды теплой нет, вымерзнем как мамонты.
— Ну, думаю, минус двадцати здесь не будет, все-таки некоторые виды животных довольно теплолюбивые и при таких низких температурах жить бы здесь не стали.
— Нам и минус десяти с лихвой хватит.
— В любом случае ты прав — согласился Алексей — шкуры нужны. Наверное, можно уже связаться с погранцами и дня через три идти на охоту, к тому времени сухо уже будет.
— Прямо сейчас и пойду — кивнул Сергей, направляя свои стопы к "женскому общежитию", где на легком складном столике стояла радиостанция, закрепленная за Оксаной.
— То не ветер ветку кло-о-о-онит
— Не дубравушка шуми-и-ит
— То мое, мое сердечко сто-о-онет
— Как осенний лист дрожит.
За плетеной дверью, звонкие девичьи голоса выводили слова хорошей, полузабытой песни. Спиридонов вежливо постучался и перешагнул порог. Обстановка здесь была гораздо уютней чем в мужском жилище. Перетащив к себе всю имеющуюся в наличие походную мебель и часть снятых с разобранных автомашин сидений, используя, как это умеют делать только женщины, все оказавшиеся у них под рукой возможности, девушки постарались создать у себя максимум комфорта.
— Ой, Сережа — обрадовано кинулась к нему Ирина, и смутившись, покраснела — заходи.
— Привет — ласково улыбнулся парень, заставив ее щеки еще больше порозоветь — привет красавицы, как жизнь молодая?
— Твоими молитвами — откликнулась сидящая у камина с каким-то шитьем в руках Вика, отблески рыжего пламени плясавшего в очаге придавали ее огненной шевелюре сказочный, неестественно оранжевый оттенок — по делу пришел, или просто по Иришке соскучился?
— Песни вот зашел послушать — отшутился Сергей — а то у нас Витек как завоет, так хоть святых выноси.
— Так он еще и поет? — подняла голову от плетенья небольшого лукошка Оксана.
— Есть такое дело — кивнул Спиридонов — как у тебя дела с аккумулятором на радиостанции, дышит еще?
— Утром проверяла, вроде работает.
— Ну, тогда заводи свою шайтан-арбу, будем с погранцами разговоры говорить.
Закончив переговоры с Войтенко, и еще немного поболтав о всяких мелочах с девушками, Сергей вышел на улицу.
— Сережа подожди — следом за ним вышли Вика и Ирина, пойдем в сторонку разговор к тебе есть серьезный.
— Случилось чего-то?
— Пока нет. Но может.
— Вы меня пугаете.
— Понимаешь, у Оксаны и Жанны назревает нешуточный конфликт. Жанка пока не совсем понимает, из за чего Оксанка на нее постоянно крыситься и старается это дело как-то сгладить, но кажется, она начинает догадываться, и когда догадается, будет очень плохо.
— Вот не было печали. А из-за чего собственно весь сыр-бор?
— Вы мужики все такие по пояс деревянные, или ты один такой индивидуум уникальный? Сам не видишь, что ли, из-за одного человека.
— А, а — наконец начал понимать Спиридонов — это из-за Шевченки что ли?
— Ну, слава тебе господи. И до нашего жирафа дошло.
