– Сейчас русские сильнее?
– Да. Сто лет назад заканчивался цикл существования великой славянской цивилизации, частью которой была Русь. Ее крушение было вопросом времени. А сейчас начинается новый цикл существования нового народа, выросшего из того старого, славянского. Но мы вынуждены жить с существующей реальностью. Орден правит в новгородских землях. Сейчас это опасно.
– Какой же выход из этой ситуации предложили мудрейшие?
– Мудрейшие решили, что наилучшим будет создание здесь нового государства. Оно не должно быть ни западным, ни восточным, но должно нести в себе черты обеих культур. И на Западе, и на Востоке его должны воспринимать как «почти свое». Именно это и позволит использовать его для предотвращения и сдерживания ненужных отклонений в развитии того государства, которое создается вокруг Москвы. Позволит, когда настанет час, проложить мост между Востоком и Западом.
– Вы хотите править в нем?
– Мы не намерены брать власть над какой-либо из стран. Достаточно нашего участия в создании систем противовесов в политике.
– Но как люди найдут предназначенный для них путь?
– Давай не будем углубляться в теорию. Время уж больно позднее. Ты сам говорил о том, что человеческий разум способен на многое. Мы не поводыри. Мы лишь создаем условия, наиболее благоприятные для того, чтобы цивилизация могла развиваться, а человеческое сознание расти. Мы не должны допустить возникновения силы, способной поставить под контроль весь мир, поскольку это отрицательно скажется на развитии цивилизации. В настоящее время – и еще на протяжении минимум шести известных тебе веков – такую угрозу будет представлять именно западная цивилизация.
– Да, у нее, пожалуй, нет конкурентов.
– Ошибаешься. Сейчас наиболее вероятным претендентом на мировое господство является Китай. Это самая сильная, самая богатая и самая развитая империя. Но по ряду причин нас не устраивает перспектива ее доминирования. Поэтому через несколько столетий Китай начнет отставать.
– Не без вашей помощи?
– Это несущественно. Но с Европой чуть сложнее. А сложность здесь состоит в том, что именно через эту цивилизацию в мир должны прийти многие достижения культуры и техники, развиться общественное самосознание, поэтому разрушать и даже тормозить ее развитие мы не должны. Но мы не должны и допустить ее полного преобладания на планете.
– В моем мире, кажется, допустили.
– Не все является таким, каким выглядит. Вспомни, сколько раз во время сегодняшней тренировки тебе казалось, что ты достал Питера шестом, а на самом деле оказывалось, что бил в пустоту.
– Хорошо, а что мы должны сделать сейчас?
– Всего лишь прекратить войну на уничтожение между русскими и немцами и заставить их вместе начать строить новое государство.
– Ничего себе задача! Но даже если это так, ведь это новая, другая война. И не одна. И на века вперед.
– Я уже говорил тебе, что всегда есть выбор. В данном случае это выбор между войной на уничтожение двух народов и войной за создание хоть чего-то конструктивного.
Глава 23
Милейший граф Чиани
Ветерок, прилетевший с запада, ласкал волосы отца Паоло, гладил его кожу. «Господи, – подумал священник, – конец сентября, в Петербурге сейчас промозглая серость, моросящий дождь и холод. Какой злой рок загнал меня из этой благословенной страны в те ужасные северные болота?» Он шел по узкой римской улочке и уже в который раз восхищался красотами своей родины. Вообще-то родился он не в Риме, а в Вероне. И скажи кто-нибудь в те годы юному Паоло, что Рим – его родина, он бы вспыхнул быстрее сухой соломы. Верона и Рим – что может быть общего? Но сейчас, после многих лет, проведенных в далекой варварской стране, вся Италия – от заснеженных Альп на севере до выжженных полей южной оконечности полуострова – казалась ему не менее родной, чем веронский отчий дом.
Попав в Рим, он чувствовал себя дома. Он ходил по Вечному городу, мерил его шагами. Гладил камни построек времен цезарей, благоговейно молился в прекрасных храмах с ажурной резьбой по камню и прекрасными фресками. Он был счастлив. Он мог бы быть счастлив, если бы его миссия имела бы хоть какой-то успех.
В Риме он обнаружил, что Папе Урбану VI вовсе не до него. Не до него – это мягко сказано. Папа и его двор вступили в жесткую схватку с римскими сеньорами и кардиналами. До далекой холодной Ингерманландии ли им было? Он добился аудиенции у Папы. О, он умел добиваться того, чего хотел. Но он не был всесильным. Урбан смерил его взглядом и потребовал коротко изложить дело. Коротко! Как можно изложить это коротко? Сверлимый взглядами десятка глаз, отец Паоло сумел, как мог, спокойно и рассудительно изложить суть своей миссии. Каждую минуту Папа произносил: «Быстрее». Он отвлекался, тихо переговариваясь со своими советниками о чем-то, явно не имевшем отношения к Ингерманландии. Стоило несчастному Паоло перейти к сути дела, к невозможности далее нести свет истинной веры в землях северных руссов при сохранении орденского правления, Папа оборвал его резкой фразой:
– Я не собираюсь ничего менять в системе правления Ингерманландии и в землях, подвластных Ингерманландскому ордену. Более того, я не поддержу любых изменений, касающихся системы его правления. Гроссмейстер Альберт фон Бюлоф – верный сын Церкви и отважный воин Господа нашего. Возможно, в его деятельности и есть некоторые упущения, о которых вы говорили. Но вы на то и направлены в Петербург, чтобы с помощью Божьей указать Гроссмейстеру Ингерманландского ордена на те вещи, которые, за занятостью своей, он разглядеть не может. Идите.
Это был полный провал. Паоло решил остаться в Риме еще на некоторое время, чтобы постараться убедить Папу изменить свое мнение. Однако через несколько дней из папской канцелярии ему пришло извещение, что Папа направляется в Авиньон и следование за папским кортежем отца Паоло «крайне нежелательно». Более того, отцу Паоло настоятельно рекомендуется вернуться в Петербург для продолжения своего пасторского служения. Понимая, что здесь больше ничего не добиться, Паоло начал упаковывать вещи, когда юный паж принес ему приглашение отобедать с неким графом Николо ди Чиани. Наведя справки у своих знакомых в Риме, Паоло выяснил, что это весьма влиятельный сеньор, один из участников антипапской партии. «Возможно, это мой последний шанс», – подумал Паоло и отправился во дворец графа.
Палаццо ди Чиани поражало своей роскошью и великолепием. Граф принял священника за столом в тени ажурной колоннады, во дворике, увитом виноградом, с небольшим фонтанчиком. Граф был высок и статен. На вид ему было лет сорок. Его лицо, казалось, имело классический римский профиль, а волосы были черны как смоль. Одет он был в малиновый, богато расшитый золотом камзол, а на руках блестели несколько перстней с крупными драгоценными камнями разных цветов и оттенков.
