План у нас имелся. Две вещи мы уже знали точно, — колдуна зовут Эмруозос, и около полуночи он будет в Орлиной башне. Ещё у нас имелся проводник, — один из бывших стражников, отлично знающий Цитадель. Ждал нас и сообщник, вернее, сообщница внутри Цитадели. Но она своё дело уже практически сделала, так что в расчёт прелестницу принимать не будем.
Королевский замок Глора вместе с обширным комплексом укреплений, складов и пристаней, — всё вместе для простоты и именовалось Цитаделью, — я немного знал. Успел покомандовать своей сотней на западной стене, пока то, что от нас осталось, не выбили к порту. Но сам бы я соваться за стены не стал, — времени порядочно прошло, что-то там наверняка перестроили, заблудиться проще простого. Да и расположение караулов мне нарисовали лишь приблизительно. Собственно, даже в таком виде, план был проработан куда детальнее, чем обычно заведено у нашего короля.
— Если готовы, чего ждём? — спросил я.
Мы двинулись налегке. Неброская одежда, озабоченный вид припозднившихся горожан. Из оружия только ножи и кинжалы. Единственное, что нас могло выдать, это спрятанные в мешке матерчатые маски и «кошка» с крючьями, обмотанными тряпьём. Еще у Рыбоеда имелась полудюжина метательных звёздочек, — к ним он пристрастился ещё на Жёлтом берегу. Впрочем, сейчас этой забавой увлеклись и в Глоре. В тавернах пошикарнее благородные господа устраивали целые состязания и выигрывали (или проигрывали) немалые деньги. Рыбоед наверняка и в подмётки не годился знатокам экзотической забавы, зато звёздочки не раз спасали его облезлую шкуру.
Мы вышли к Белому каналу, так и не встретив патруля. Было ещё слишком рано для нормальных воров и грабителей. Едва стемнело, за массивными башнями Цитадели слегка розовело закатное небо. Кое-где уже зажигались огни.
Мы сидели в тростнике, на заранее присмотренном Рыбоедом замшелом бревне. Мошка не слишком досаждала. Из-за Садового канала долетала едва слышная музыка, — где-то там, за глухими заборами прятался «Померанцевый лотос». Хорошее заведение. Спокойное, приличное, с отборными девочками. Деньги брали немалые, но хоть понятно, за что. Бывал я там пару раз. После дела можно зайти, взять какую-нибудь рыжую-голубоглазую.
Видят боги, что-то у меня одни бабы на уме. После дела нам придётся срочно сматываться. Если говорят правду о том, как ценит лорд Адальберт своего астролога, шум поднимется изрядный.
— Живут люди, — заметил Рыбоед, отмахиваясь от мошкары. — Сейчас уже по домам расползлись, позёвывают, жён по заду похлопывают.
— Ты вчера тоже похлопывал, — заметил Лесли.
— Так то шлюху. Жену, её же хлопнешь, и там всё трясётся, трясётся…
Парни покосились на меня. Надо думать, вспомнили, что я тоже был женат.
— О деле думайте, — напомнил я. — И слушайте. Наведёт стражу наш местный приятель, тогда нав будем по задницам хлопать.
Парни, ухмыляясь, глянули на мутную воду канала. Разом вспомнилась песенка, ныне модная в столичных тавернах. Пелось там об одном крепком герое Севера, вернувшемся из-за океана. Боец на радостях крепко поддал, а глупая неопытная нава вознамерилась утащить его в канал. Герой оказался покрепче и тут же, на берегу, обошелся с рыбохвостой красавицей сурово. Не выдержав геройского напора, нава принялась взывать к помощи подруг и родственниц. В общем, навы лезли на берег одна за другой, и со всеми разошедшийся герой обходился круто. Судя по количеству куплетов и детальным подробностям, сочинял песенку совершенно изнемогший от воздержания поэт.
В тишине звон мошкары стал слышнее. За каналом звонко залаяла и умолкла собака.
— Не нарваться бы, — озабоченно сказал Лесли.
— В Цитадели собак не держат. Лорд Адальберт запретил, — псы от дум своим гавканьем отвлекают, — пояснил я. — Есть парочка псов у дам, но те зверьки размером чуть побольше мухи и крепко спят на подушечках.
— Я в детстве тоже собаку хотел, — ни с того, ни с сего сообщил Рыбоед. — Даже деньги копить начал.
Я пожал плечами. Собака в наших краях скорее роскошь. Средненький пёс стоит, как хорошая лошадь, да и жалко его будет, когда дарки утащат. Дальше на севере, за горами, вроде новые породы выводят, — покрупнее и поумнее. Чуть ли не боевые псы. В глубине Жёлтого берега тоже разумных и полезных собак можно увидеть. Их там с шакалами скрещивают. Но, что с дальнего Юга пса везти, что с земель Ворона, — забава для богатых. Рыбоед наверняка о нашем местном чудище мечтал, — короткошёрстом, кривоногом и трусливом.
— Зачем тебе, Рыбоеду, собака? Уж заводи кошку городскую. Модный зверёк, и вложение денег хорошее. К тому же, сможете с ним на пару чернопёрку жрать, — прошептал Лесли.
Рыбоед не обиделся:
— Собаки тоже рыбу любят. А этих новых кошек я не видел. Только диких. Тех заводить не с руки. Вон, Борода, бедняга, попробовал…
Парни тихо засмеялись. Я яростно махнул рукой, — кто-то пробирался через тростник.
* * *
— Не могу я, — бывший стражник показал на свои толстые колени. — Прихватило. Не гнутся ноги вовсе. Я ж не отказываюсь. Но вот такая беда приключилась.
Я молчал.
— А он, значит, вместо тебя пойдёт? — угрюмо спросил Рыбоед.
— Он толковый, — поспешно заверил стражник. — Про лодочку знает. Молодой, раз-два и там…
Новый проводник стоял за спиной стражника и улыбался. Лет семнадцать, коренастый, крепкий. Вот только запах нутта чувствовался за пять шагов.
— Мы на тебя, старого служаку, надеялись, — сказал Лесли, быстро оглянувшись на меня. — Ты местный, не один год в Цитадели стражу нёс.
— Не могу я, — горестно закачал головой бывший стражник. — Рад бы, да никак не могу. Ноги вот…
Ему бы не на ноги, а на голову жаловаться. Тупая у него башка.
На стражника меня вывели через десятые руки. Кто мы такие, он не знал, вот и рискнул попробовать кинуть, соскочить с дела. Струсил в последний момент, подставил дурачка вместо себя. Вдвойне болван, — уж не приходил бы тогда. Жадность подвела, часть денег решил себе законно оставить. Хорошо, что понятия не имел, зачем мы в Цитадель лезем. Думал, обычные «деловые», воры.
Я молча поправил пояс. Парни поняли. Рыбоед вздохнул:
— Ладно, молодой пойдёт, так молодой. С деньгами-то как разбираться будем?
— Вот, — часть верну, — бывший стражник поспешно вынул тощий кошель. — Остальное парнишке передал. Он подешевле взять согласился.
Молодой парень, улыбаясь, кивнул. Понятно, ему серебро ни к чему, — у таких единственная ценность — орешки дурманные.
Рыбоед забрал кошель:
— Ладно, вали отсюда, безногий. Стражу-то хоть с собой не привели? Давай-ка, глянем…
