- Понимаешь, мама, я как-то резко осознал, что дорога, которой я шел до этого, вела меня в пропасть. И решил свернуть на другую, встать на путь исправления. Записался в футбольную секцию, стал сочинять музыку - кстати, тяга к музыке у меня была с детства, но я не давал этому таланту в себе развиваться. В итоге познакомился с известным композитором Блантером и артистом Бернесом, который согласился взять две моих песни. Кстати, по совету Блантера я забрал документы из железнодорожного и отдал их в музыкальное училище... Да-да, меня приняли, не удивляйтесь. А тут еще такое дело - познакомился с красивой девочкой. Можно, конечно, на свиданиях ей серенады под гитару петь, но иногда не мешало бы водить девушку и в кино, угощать лимонадом и мороженым.
- Это точно, - хмыкнула сестра.
- Катя, помолчи! - осадила ее мама. - Егор, так что, из-за этого разве тебя вызывают в милицию?
- В милицию меня вызывают, вполне вероятно, потому, что я договорился с ресторанными музыкантами, которые согласились петь мои песни, а некоторый процент отчислять в мою пользу, живыми деньгами. Кое-что с двух дней исполнения моих песен в 'Арагви' я уже получил, вот, гляди.
Достал из-под матраса купюры, показал родным. Мама и сестра смотрели на деньги широко открытыми глазами.
- Ух ты, ну Егорка дает! - первой высказалась Катька. - И это всего за два дня?
- Ага. Причем первый гонорар я потратил на костюм. Ты извини, мама, что я тебя обманул, наврал, будто на блошином рынке купил, просто боялся правду сказать... Так вот из-за ресторана, боюсь, милиция начнет вставлять палки в колеса.
- Ну уж за это точно не должны посадить, - заявила мама, впрочем, не столь уверенно.
- Мне тоже хотелось бы в это верить. Кстати, мам, деньги-то возьми.
- Но это же твои!
- Нет, это НАШИ, а если мне на что-то понадобятся деньги - я попрошу у тебя.
А во вторник с утра мы отправились в ОВД по Пресненскому району. Майору Федору Григорьевичу Бутыльникову на вид было около пятидесяти, он оказался коренастым обладателем шикарных буденновских усов пшеничного цвета с желтоватым оттенком над верхней губой. Видно, по причине любви к табаку, он и сейчас вовсю дымил 'беломориной'.
- А, Мальцев, с матерью пришел? Алевтина Васильевна, если я ничего не путаю? Очень приятно, давайте повестку, присаживайтесь.
Мама отдала ему прямоугольный листочек бумаги и мы уселись напротив него через стол, ожидая, что последует дальше. Между тем майор забычил папиросу в керамической пепельнице, где уже скопился с десяток окурков, откинулся на спинку кресла и сложил на животе руки.
- Алевтина Васильевна, вы в курсе, что ваш сын ходит по ресторанам?
Та-а-ак, значит, не ларек. Уже легче. К чести мамы, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Она поправила лежавшую на коленях сумку и ровным голосом произнесла:
- Да, я знаю, мне Егор все рассказал.
- И вы ничуть не удивлены?
- Послушайте, Федор Григорьевич... Могу я вас так называть?
Майор махнул рукой, мол, не вопрос.
- Так вот, сын объяснил, что у него появилась девочка, а на кино, как он выразился, и мороженое, нужны какие-никакие деньги. Вот он и предложил музыкантам в ресторане исполнять песни собственного сочинения, а те обещали Егора отблагодарить.
- Девочка - это хорошо. Но такие левые, не облагаемые налогом доходы... Вы знаете, Алевтина Васильевна, что это противоречит советской Конституции?
- Товарищ майор, - подал я голос, видя, что мама не знает, что ответить. - Товарищ майор, вот вы сами посудите... Раньше я был обычной шпаной, за что справедливо оказался поставлен на учет в Комиссию ПДН. Но после одного происшествия мое мировоззрение резко изменилось... Я понял, что шел в тьму, а нужно идти к свету. Что я душил в себе талант музыканта, предпочитая проводить время на улице в компании дворовой шпаны. А сейчас, сами смотрите, и музыкой занимаюсь, и футболом, даже в музыкальное училище поступил. Неужели вы считаете, что за это нужно наказывать?!
- Не после ли удара током такие перемены в тебе произошли?
- Значит, вы в курсе?
- Ага, в курсе. А так же в курсе, как ты в компании Бернеса кутил в ресторане.
- Это навет, товарищ майор! Дело было так... Я встретил всенародно любимого артиста Марка Наумовичу Бернеса, он был с друзьями, шли обмывать его гонорар. Увидел меня, пригласил посидеть с ними, но спиртное употребляли только взрослые, я пил сок и минералку. А у Бернеса там музыканты знакомые, он меня им представил, как будущего известного композитора и поэта-песенника, тем более что я две песни Бернесу уже написал, если вы не знаете... Ну и родилась идея кое-что исполнить прямо в ресторане из моего репертуара.
- Причем одна из песен звучала на грузинском языке. Откуда так хорошо знаешь грузинский?
- Почему хорошо? Просто у меня слух и память хорошие. Услышал где-то песню, запомнил, спел... Что в этом криминального?
- И на английском сочиняешь, тогда как в школе проходил немецкий? - вытащил очередной козырь Бутыльников.
- Да что там сочинять?! Взял русско-английский словарь, подобрал нужные слова, вот тебе и песня. Говорить-то на английском я не умею, так, со словарем кое-как смогу, может быть.
На самом деле разговорный я знал относительно неплохо, за границу чай пришлось ездить не единожды, особенно запомнились гатсроли по Америке в составе таких старперов, когда на наши концерты собирались эмигранты - любители песен советского периода. Но сейчас такую информацию майору я, понятное дело, выложить не мог.
- Ты любопытный экземпляр, Мальцев, - задумчиво произнес Бутыльников, закуривая очередную 'беломорину'. - Вот не захочешь, а поверишь в твою историю. Фантастика просто! А может, твое дело передать в Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР? Пусть разбираются, может, ты малолетний шпион...
- Товарищ майор, - с укоризной сказал я, честно глядя в его глаза. - Ну какой из меня шпион, что вы такое говорите, в самом деле... Вы же сами в это не верите. А я вам говорю чистую правду! Вот шибануло меня током, и словно во мне перевернулось все. Ну а что чекисты нового узнают? Хотите, на Библии поклянусь, что говорю правду?!
- Ладно, ладно, полегче на поворотах, Мальцев... На Библии он поклянется. Тоже мне, нашелся тут... Короче, пожалею я тебя. Но учти, мы за тобой приглядываем. И если что...
- Да все будет нормально, Федор Григорьевич, - назвал я его по имени-отчеству, чтобы еще больше расположить к себе. - Не переживайте, я не подведу вас, честное слово!
А чтобы вы не сомневались в моих способностях, я вот прямо сейчас, сидя в кабинете, сочинил песню о милиции.
- Серьезно?