— Я просто хочу знать, кого мне стоит опасаться.
— Очень… разумный и правильный подход, Александр Яковлевич. Очень. Признаться, вы меня удивляете раз за разом, и выдержкой, и разумностью суждений…
— Так вы мне скажете? Или это служебная тайна?
— Ни в коем разе — всего лишь слухи и сплетни. Кшиштоф Ягоцкий — вам знакомо это имя? Его сын, Стефан, весьма… амбициозный молодой человек, был очень… огорчён убытками доверенных ему батюшкой в управление предприятий, и имел несколько встреч с весьма подозрительными личностями. Вот, собственно и всё, что мне известно.
— Мне этого вполне достаточно, благодарю вас.
— Будьте начеку, Александр Яковлевич, этот господинчик редкостный упрямец…
Неторопливо возвращаясь в посёлок, Александр раздумывал:
" Ягоцкие, значит… молодцы, творчески подошли к решению неожиданной проблемы. Есть человек — есть и проблема, нет человека… Зря они перевели наши отношения из разряда служебных в личные, ой зря!!!"
Было бы легче, если бы князь мог открыто собирать информацию, но увы! Наводящие вопросы — это максимум того, что он мог себе позволить. Вся тяжесть собирания слухов и сплетен легла на Савву. Вот уж кто ничуть не удивился, внезапному интересу командира, к десятку крупных*деловаров* их уезда. Надо так надо, делов то. Тем более что сам процесс добывания нужных сведений пришелся денщику по душе: потолкаться на рынке, посидеть с грузчиками в пивной, поболтать вроде бы ни о чём с разбитной молодухой… Марыся вот только ругалась, когда от благоверного слишком перегаром несло, да гнала в сени спать. Две недели *тяжелого* труда Саввы не пропали даром, и Александр уже даже и не сомневался, что этим семейством НУЖНО заняться. Кшиштоф Ягоцкий был далеко не праведником, но вёл дела тихо и осторожно, стараясь решить возникающие периодически недоразумения с Таможенным и Налоговым департаментами старым и неоднократно проверенным способом: подсовывая нужному чиновнику *барашка в бумажке*. А вот его сын и наследник Стефан, по молодости, и врождённой живости характера не верил в утверждение — что чем тише едешь, тем дальше будешь. Из-за чего был печально знаменит привычкой к рукоприкладству по отношению к окружающим и подчинённым, к тому же изрядным женолюбием. Не в том смысле, что жену любил, её пока и небыло, а в том смысле, что не пропускал ни одной юбки вокруг, зачастую даже не интересуясь мнением самой девушки на этот счёт. Пара десятков скандалов с несовершеннолетними девицами, покалеченные спьяну работники, выбивание штрафов с вроде как провинившихся, контрабанда… Список достижений выглядел весьма внушительно, наводя на нехорошие мысли о том, что подпоручик князь Агренев далеко не первый, на кого Стефан *обиделся*, больно уж легко и привычно тот всё организовал…
В преддверии бала проверив парадно-выходной мундир, подпоручик решил что проще будет съездить за новым в Ченстохов, чем позориться в старом: тот заметно поистрепался, да и немного жать стал, в плечах. Портной встретил его, как родного сына после долгой разлуки.
— Господин офицер! Очень рад вас видеть, очень, да-с! Вам, как и в прошлый раз? О!!! Эй, бездельники, ну ка живо ко мне!
За ту цену, что заломил портной Стоцман, можно было пошить три обычных мундира — но этот таких трат стоил. Красивая и весьма дорогая ткань, идеальная подгонка по фигуре, соответствующие по виду и стоимости остальные мелочи… Переодеваясь, Александр держал в памяти то самое, первое впечатление, желая понять, как сильно он изменился за прошедшее время. Вид переодетого подпоручика, подействовал даже на привычного ко всему портного:
— Доволен ли ясновельможный пан? Э… я оговорился, прошу меня простить, Ваше Высокоблагородие! Может, прикажете чего ещё?
— Да. Неплохо бы поглядеть в большое зеркало.
— Это совсем легко устроить, прошу следовать за мной.
" Повыше стал. Поплотней и… на качка немного похож, что ли? Вон какие плечи. Уже не мальчик, но мужчина…"
Отражение показывало молодого и уверенного в себе офицера, в дорогом даже на беглый взгляд мундире, с бронзовым загаром на слегка скуластом и оттого хищном лице, и самое главное — глаза. Золотисто-жёлтая радужка сверкала живым янтарём, и являлась, вдобавок, настоящим индикатором душевного состояния князя: когда он был спокоен или веселился, то они принимали медовый оттенок, а когда был раздражён или сердит — на всех смотрели светло желтые глаза лесной рыси…
" Здравствуй ещё раз, подпоручик-князь…"
Само награждение запомнилось Александру длинной, и необычайно скучной речью, которую добрых полчаса толкал (без бумажки и подсказок, между прочим) генерал-майор Франтц. Торжественность момента не ощущалась вообще, и приходилось постоянно следить за собой: зевать хотелось неимоверно! Вчера он полночи проворочался в постели, пытаясь составить жизнеспособный план. Кое-что уже, конечно, вырисовывалось, и достаточно важное: к примеру, он уже довольно точно оценил состояние семейства Ягоцких. Несмотря на то, что Кшиштофа по праву именовали купцом-миллионщиком, реальный максимум (то есть то, что он в состоянии быстро собрать) для него составлял пятьсот тысяч: вот в эту сумму и будет оценена живая и почти целая тушка его сынка… Сразу после вручения наград был заявлен бал, и явка на него для отличившихся была строго-обязательна: как не отнекивался подпоручик, подполковник и слушать его не стал, только пожурил снисходительно:
— Что же вы стеснительный такой, князь?
Этот бал сильно отличался от предыдущего: и зала была заметно побольше, и публика другая… Основную часть *народа*, составляли молодые, бледно-анемичные девицы (увы, солнечный загар был сильно не в моде), под бдительным присмотром мамаш, открыто высматривающих перспективных кандидатов в мужья. Затем шли офицеры, украдкой косящиеся и облизывающиеся на наиболее эффектных *кобылок*, и совсем немногочисленную группу составляли чиновники. Побродив, между разделившейся на мелкие группки *по интересам* публики, князь прикинул, сколько ему ещё полагается здесь торчать, и загрустил.
" На награждении зевать хотелось, а здесь и вовсе с тоски помереть можно. Светская жизнь, чтоб её.."
Отведав шампанского, Александр непроизвольно скривился — какая кислятина… Через час, даже шампанское уже было в радость — до того надоело слушать разнообразные сплетни из размеренно-унылой повседневной жизни местного бомонда.
— К вам просто страшно подойти, князь!
Со спины неслышно подобралась баронесса, и теперь сдержанно улыбалась, довольная произведённым эффектом.
