ветками. Больше дымил, чем горел.
— Зачем нас демаскировать? — удивился я, подчиняясь жесту полковника и присаживаясь рядом — Вон какой дым от него
— Все на скорую руку, без подготовки — вздохнул Иван, перекладывая что-то в левую руку — Ты главное не ссы, я все продумал. Это единственный вариант…
Мочевой пузырь и далее вниз все так прилично сжалось.
— Что значит, продумал?
— Глаза закрой
— Иди нахуй
— Ваня, ты мне веришь?
— Если не тебе то кому?
— Тогда зажмурься — произнес Иван, прихватывая меня здоровой рукой за шею. Последнее что я видел, перед тем, как грушник почти впечатал меня в костер — как он кидает что-то в огонь. Так это же порох!
Вспышка, меня бьет по лицу взрывом.
— БЛЯ!!
Я почувствовал, как горит кожа, волосы…
— УБЬЮ НАХЕР! — я вырвался из объятий Ивана, упал на землю. Вписался рылом в ближайшую лужу. Кожа горела — не передать как.
— Все, все уже!
— Что, блядь, быстро?!? — я попытался дотронутся до лица и опять взвыл — Меня доканаем быстро?
— Ваня, Ваня — полковник сел рядом, прошептал на ухо — Это единственный вариант. У тебя пластырь на щеке, теперь кожа в пороховых оспинах будет…
— Будет?!?
— Будет! Родная мать не узнает.
— Моя мама еще небось не родилась.
— Тихо ты!
— Сука, сука, как же больно…
Я увидел, как Ваня встал, развернул от нашего костра встревоженную Лиен. Вернулся обратно.
— Я выдам тебя за пропавшего сотрудника своей группы. Капитана Николай Орлов. Позывной Орел.
— Как оригинально…
— Он был у нас прикомандированный — не обращая на мой сарказм внимания, продолжил Иван — его толком никто не знает. По радиоэлектронике специалист.
— Я в ней ни в зуб ногой…
Наклонившись над лужей, я присмотрелся к своей физиономии. Она ужасала. Красное рыло, обгоревшие брови и волосы.
— Ему тридцать шесть, фигурой вы похоже.
— Голос выдаст.
— Его голос только члены моей группы знают. На построениях и в расположении начальство со мной общалось.
Я сплюнул в лужу, вздохнул.
— Зачем это тебе? Сдал бы по инстанции и все.
— Что-то теперь после твоих рассказов у меня нет уверенности в этих инстанциях — Иван почесался — Сдать тебя — кинуть в банку со змеями.
Полковник кивнул на клубок кобр, которые лежали под толстой лианой. Меня передернуло от омерзения.
— Ивашутин наш, конечно, боевой генерал. Ему можно верить. Но решать будет не он. Гниды из ЦК
— Так уж и гниды…
— Такую страну пролюбили! Двадцать миллионов ради Союза легло в землю во второй мировой, а что? Все зря? Дожили, с хохлами воюете…
Я пожал плечами. Что тут можно возразить?
— Спалимся. Особист на базе есть? Расколет.
— Особист — мой старый сослуживец. Еще по корейской войне. Попрошу его не мучать тебя. Тем более ты раненый. Вьетнамцев тоже опрашивать не будет. Пока идем — выучишь легенду. Про Орлова я тебе расскажу — там не трудно. Боевой путь группы тоже вызубришь. Тут придется писать рапорт с объяснениями.
— Почерк!
— На машинки набью. Документы Орлова на базе, выдам. Что еще?
— Бухнуть!
— Что?
— Спирт есть? Лицо горит, пиздец!
— Где ж я тебе, Ваня, сейчас спирт возьму?
****
Вьетнамцы и пилот новому виду, конечно, удивились. Лиен подскочила, попыталась протереть мой улучшенный фейс каким-то платком — я опять взвыл.
А Ваня тем временем, отозвав в сторону Чунга, начал ему что-то тихо втирать на ухо. Тот смотрел на меня с удивлением, согласно кивая.
— Чи ги дай ра вэ?!? — Лиен волновалась, ее героя кто-то здорово ошпарил
— И чи ги, и дай ра вэ, и еще раз пять так, — я упал на листья лежанки, закрыл глазами. Сука, такими темпами до Союза я доберусь частями. Как в том анекдоте про сифилитика и нарика, которые угодили в тюрьму в одну камеру. Сидят, трепятся. Потом бац, у сифа отвалился нос. Тот взял его, выкинул из окна. Потом ухо. Опять за решетку. Нарик смотрит на это, смотрит. Потом спрашивает — Съебываешься частями?
Чунг дослушав Ваню, покопался в хабаре. Нашел в американской аптечке какую-то мазь, смазал мне ей лицо. Боль слегка утихла, я закрыл глаза. Веки тоже горели, но видеть, как меня пялится вьетнамская братия — сил не было.
Зато силы были у Джимми. Пилот перекатился ко мне по земле, спросил:
— Эй, мистер, что теперь будет со мной?
— Тамбовский волк тебе мистер. Банки с ушами и пальцами? Сам как думаешь?
— У тебя очень хороший английский, — залебезил пилот — Откуда?
— Учили допрашивать таких как ты.
— Ясно, ясно. Слушай, а можно как-то договориться? У меня очень богатый отец. Сэм Уолтон.
— Да мне насрать, — я открыл глаза, с трудом подмигнул Лиен, которая разогревала нам ужин
— Сэм Уолтон — владелец корпорации Уол-Март. Большая сеть магазинов. По всей Америке.
Тут-то я очнулся. Ну кто же не знает Уол-Март… Действительно, большая сеть. И папаша Джимми — в списке Форбс на первых местах. Или скоро там будет.
— И что ты от меня хочешь?
— Сообщи в американское посольство обо мне, — зачастил наследник магазинной империи — Нашим обменяют меня или выкупят…
— А мне что с того?
— Миллион долларов!
Я посмотрел на молодого пилота. Тот активно закивал. Дескать, мамой клянусь.
— Херня все это, — я махнул рукой — Наши и так тебя обменяют.
Во-первых, до Москвы еще надо добраться. Во-вторых, посольство США в столице пасет КГБ — примут на входе… Не, нам такой хоккей не нужен.
— Меня отдадут вьетконговцам! И те посадят в яму!
— Да… в яме тебе будет плохо…
— Два миллиона!
— Почему не сто? Джимми — я сел, стал отряхиваться от капающей воды — Это сделка без гарантий.
— Я тебе предлагаю собственные деньги, не отца! Отцу и десяти будет не жалко.
— Может еще и чек выпишешь? — усмехнулся я и сразу сморщился. Лицо болело, что просто пиздец.
— Чековая книжка на базе, — простодушно ответил пилот. — Пожалуйста! Спаси меня.
— А ты как во Вьетнаме оказался то? — задумался я. — Золотой мальчик…
— Всю жизнь увлекался авиацией, отец сказал послужить Родине — это будет хорошей
