победителю пробега на приз газеты "Труд" Петру Сороковых из Сталинской области. Присутствовал и товарищ Гранаткин, который отозвал меня после награждения для беседы.
— Юра, то, что случилось на Спорткомитете — недоразумение. — Валентин кривится, грустно улыбаясь, — Это и сам Романов признаёт. Ему уже из ЦКа звонили насчёт "перегибов по Маслову". Так, что Якушин в сборной до первого поражения. На него тоже многие зуб имеют и при случае всё о нём выскажут… Теперь по делу. Помнишь, ты мне приборчик "мышку" показывал? Ну, для определения скольжения лыж. Так вот, в Центральной лаборатории спортинвентаря сделали опытный образец и признали прибор годным. Короче, тебе премия будет положена. В бухгалтерию "ВВС" перечислят в следующем месяце.
Из других приятных новостей: Гранаткин пробил игрокам молодёжной футбольной сборной доплату от Спорткомитета по сто рублей в месяц.
Ну, и то хорошо, а то некоторые ходят, как оборванцы. Кроме спортивной формы, из одежды нет ничего приличного.
Я же рассказал спортчиновнику о плакате пропагандирующем курение. Он покивал, мол, поставит вопрос в Спорткомитете о запрете рекламы табака. Про дефицит хоккейных клюшек я тоже повторил. Детские команды в Горьком на "Золотой шайбе", зачастую, чуть ли не всей командой играли клюшками для русского хоккея с мячом.
— Решим со временем и этот вопрос. — соглашается Гранаткин, — Там фонды нужно перераспределять при изменении продукции. Такая головная боль. А вот то, что Шестернёв с "Адидасом" начнут спортивную обувь и одежду выпускать — поддерживаю. На других фабриках пытались делать аналоги, но вышло не очень.
Да, очень не вышло! Это, как вместо шоколада, начать выпускать мармелад. Вроде, сладко, но не то.
В раздел "Критик соцпроизводства" добавлены два балла.
— Нужно в планы включить не только взрослую, но и детскую амуницию. — кипячусь я, — Тогда через год-два миллионы детей встанут на коньки и будет у страны нескончаемая кладезь хоккейных талантов.
Помню, читал в "АиФ", что в почти таёжный Иркутск клюшки возили из почти безлесого Саратова. Такие вот гримасы соцпланирования.
— Я на сессию УЕФА скоро поеду. На прошлой утвердили для еврокубков, что в случае равенства в двух матчах, назначать дополнительное время — 15 минут, а потом серию пенальти для выявления победителя. — информирует меня Гранаткин.
Тут, его отзывает какой-то дядечка и я двигаю к Шестернёву на новоселье. Мой бизнес-партнёр решил не мелочиться на старости лет и приобрёл четырёхкомнатную квартиру в центре Москвы. Захожу в подъезд — уже дорого-богато. Бабуля-вахтёр поинтересовалась к кому я и сказала номер этажа. Бизнес-партнёр устраивается в Москве основательно. Даже помолодел слегка, вернувшись в столицу. Но, мне засиживаться у него некогда. Чай попил и на стадион с баулом.
Иду после боксёрской тренировки домой, наблюдаю, как трое парней перебегают дорогу перед грузовиком. Двое инициаторов рывка с весёлыми криками перебежали перед сигналящей машиной, а третий — не успел. Его подбросило от удара о бампер, затем садануло об асфальт, а уже потом переехало переднее колесо грузовика. Подбегаю. Невезучий мозг в перемешку с кровью лежит на асфальте.
Вот так по дурости и прерываются жизни. А двое уцелевших перебежчиков, хорошо если извлекут урок из этой смерти, а может будут и дальше перебегать дорогу перед машинами, увлекая за собой других тупорылых долбодятлов.
Подхожу к дому, а на скамейке под фонарём сидит Вия. А вот на хрена мне это сейчас перед финальным матчем? Не пригашаю её домой, идём в ближайшее кафе. Пьём чай и смотрим через большое стекло на улицу. Артмане снова попросилась ко мне в гости. Я, зная, чем заканчиваются такие приезды — снова отказал. Во-первых, Андрей мне друг, а во вторых — скоро важная игра, а с этой чучундрой можно не только кровать разломать, но и травму невзначай получить. С неё станется.
Она заинтересованно смотрит, как за стеклом под уличным фонарём идет жаркий разговор парня и девушки. Начинает комментировать за энергично жестикулирующую девушку:
— Я хочу всё вернуть. Нам же было хорошо, пока ты не встретился с этой…
И смотрит на меня кивая, мол продолжай за него…
— С этой? — приглядываясь к говорящему, включаюсь в компиляцию я, — Да она лучше тебя во сто раз. Не взрывает мне мозг по мелочам. У неё по ночам не болит голова и она всегда готова, как пионерка. … твою мать!… Я матерюсь?… Ну, и жди своего принца на белом коне… Жизнь не похожа на сказку. Где здесь принц, ты видишь? — парень оглядывается вокруг и вдруг впивается в меня недоуменным взглядом, видя наш интерес. Девушка показывает на меня пальцем.
Артмане, удивлённо смотрит на меня и подхватывая, компилирует ответ девушки, говорящей о нас:
— Вот мой принц сидит со своей девушкой и не повышает на неё голоса. Даже если она ему подушку перьевую на уши наденет, то он ничего не скажет. Просто он — настоящий мужчина, в отличие от некоторых…
В притихшем кафе раздаются аплодисменты.
Вспоминаю её лучшие роли и понимаю, что для Вии вся жизнь — Театр. Такою она и останется через тридцать лет в окружении молодых поклонников.
Проводив Вию на остановку, захожу в свою коммуналку. Гриша Фридман провожает какого-то дружка бандитской наружности, который заехал к нему "на огонёк" после отсидки.
— Это "Билли Бонс", Вовка Шмаров. Его в детстве в Воронеже "Шмарой" звали, а ему это не нравилось. Вот я ему пиратскую кличку и придумал. А ещё у нас на улице был "Гуля" дружок моего брата Юрия. Они вместе ушли на фронт в сорок первом и на них в один день похоронки пришли из-под Киева. "Немец", бывший моим приятелем с авиазавода, загнулся в лагере под Норильском. Это я в прошлом году узнал, когда к тётке в отпуск съездил. А "Билли Бонс" за мародёрство в Германии в конце войны из пехоты в лагерь угодил, да ещё добавку получил за побег. Теперь вот в кепке восьмиклинке собирается в Воронеже снова, как до войны, шпаной верховодить. Сделал наколки в лагере "Не забуду мать родную" и над сердцем портрет Сталина. Я то шпану тогда только по кличкам и знал. Фамилии они же нужны только нормальным людям. В Воронеже на районе ещё живы жучилы и жулики(закрывает глаза, вспоминая): Шанхай, Пека, Рыжий, Седой, Киля и Колюська. Вот с ними-то он собирается и щипать тамошних артельщиков и продавцов на рынке.
15 октября 1951 года. Москва.
Пока ехали на стадион в заказном автобусе, наша молодёжь с
