старшеклассниц…
Робко поинтересовался:
— А не пора ли нам искупаться?
Улыбнулся.
— Нет! — хором ответили собравшиеся вокруг меня люди (в том числе и старшеклассницы).
Испуганно заорала пролетавшая над моей головой чайка — спугнула мою улыбку.
Я икнул.
Надя протянула мне бутылку с тёплым лимонадом.
— Рассказывай дальше! — велели требовательные слушатели.
* * *
В рассказе о Поттере я добрался до появления Хагрида и юного Гарри в Косом переулке. И решительно объявил, что беру паузу в своём выступлении. В измене родине меня не обвинили. Хотя в глазах юных слушателей я прочёл именно такой вердикт (разочарованно вздохнули и взрослые). Однако поддержал меня лишь Вовчик — он сказал, что «дослушаем про волшебников потом», резво вскочил на ноги и помчался к воде.
Я чинно последовал за рыжим мальчишкой, прислушиваясь к раздававшимся за моей спиной недовольным Зоиным вздохам. Пашка Солнцев и Валера Кругликов обогнали меня уже у самой воды. Пошли купаться и папа с Надеждой Сергеевной (я отметил, что Надины складки на боках вполне вписывались в «среднюю температуру по больнице»: стройными талиями на городском пляже могли похвастаться только школьницы).
* * *
С папой я поговорил, когда Надежда Сергеевна вызвалась проводить смущённую внезапным «природным позывом» Зою Каховскую в «дамскую комнату». Причём, первым со мной заговорил отец. Мы с Виктором Егоровичем проводили девчонок взглядами (оба с интересом смотрели на Надины ягодицы). Потом я взглянул на реку (зажмурился от ярких солнечных бликов) — отыскал там глазами торчавшие над водой подобно поплавкам знакомые детские головы. Наблюдал за тем, как Павлик и Валерка под предводительством Вовчика плескались в реке. И вдруг услышал папины слова.
— Михаил, — обратился ко мне Виктор Солнцев. — А как называется та книга, которую ты нам пересказывал?
— «Гарри Поттер и философский камень», — сказал я.
— Не слышал о такой.
Папа стряхнул с ладоней песок, снова бросил взгляд на шагавшую по песку Надю.
Я сказал:
— Пока она существует лишь в одном экземпляре. Вот здесь.
Постучал себя пальцем по лбу.
— Хочешь сказать… ты сам придумал эту историю? — спросил Виктор Егорович.
Он посмотрел на меня.
Я пожал плечами, повторил:
— Пока она существует только в моей голове.
— Ты на удивление хороший рассказчик… для своего возраста, — сказал Солнцев. — Не пробовал записать свою историю на бумагу? Она уже сейчас выглядит интересной и многообещающей. И превратится в замечательный рассказ, если над редактурой поработает кто-то из взрослых.
Я усмехнулся.
— Дядя Витя, мне сейчас всего лишь десять лет. У меня пальцы болят уже после крохотной домашки по русскому языку. А перенос на бумагу столь длинного произведения затянется для меня на годы. Когда мне при этом ещё и находить время на учёбу в школе?
— Жаль, — сказал отец. — Очень жаль. А ведь у тебя могла бы получиться замечательная повесть…
— Могла бы, — сказал я. — Наверное. Но пусть она пока побудет «устным творчеством».
Виктор Егорович поинтересовался, почему я сделал своими персонажами англичан, а не советских людей. Но я ответил уклончиво: не захотел портись себе настроение враньём. Порассуждал о разнице в менталитете англичан и советских граждан (чем вновь пробудил удивлённый блеск в папиных глазах). С рассказа о Гарри Поттере свернул на творчество сэра Артура Конан Дойла. Провёл неочевидную (только что выдуманную мною) параллель между образом юного волшебника Гарри и частным сыщиком Шерлоком Холмсом («неплохим боксёром, меду прочим»). И тут же завёл разговор о боксе — затронул тему нашей недавней встречи с «хулиганами».
— Дядя Витя, вы хорошо дерётесь, — сказал я. — Профессионально. Два удара — два нокдауна. Сразу видно, что вы всерьёз занимались спортом — боксировали.
— Нокаута — не нокдауна, — поправил отец. — Встали с земли те ребята не через девять секунд. Да и не без чужой помощи.
— Всё ещё дерётесь на ринге? — спросил я. — Хотел бы я на это посмотреть!
Солнцев покачал головой; нахмурился, словно я затронул неприятную для него тему.
— С девятого класса не надевал перчатки, — сказал Виктор Егорович.
Над переносицей у него появилась похожая на штрих код морщина.
— Почему? — спросил я.
Папа прикоснулся к своей груди.
— Сердце, — ответил он. — Оно у меня ещё в детстве забарахлило — сразу же, как узнал диагноз, повесил перчатки на гвоздь. Как оказалось: навсегда.
Виктор Солнцев посмотрел на свой правый кулак.
— Когда-то я был хорошим боксёром, — сказал он. — Так мне говорили. Так считал и мой тренер. Трижды побеждал на областных соревнованиях. Сколько раз выигрывал город — уже и не вспомню.
Он взглянул поверх моего плеча на реку, усмехнулся.
— Однажды взял республику…
Папа вдруг погрустнел, покачал головой, заглянул мне в глаза.
— Но ты не говори об этом Павлику, — попросил он.
— Почему?
— Пашка не знает об этом… моём прошлом, — сказал отец.
Он посмотрел мне за спину, откуда доносились звонкие детские голова.
— Так уж получилось, — добавил отец. — Видишь ли, Миша, восемь лет назад я женился. На Пашиной маме. И изменил свои взгляды на бокс. Пришлось… их изменить. Так бывает. Когда-нибудь ты и сам поймёшь, что ради семейного счастья нам часто приходится чем-то жертвовать. Вот я и пожертвовал — любовью к боксу и памятью о своих спортивных достижениях…
Гарри Поттер явился на платформу девять и три четверти перед тем, как мы ушли с пляжа. А прибыл «мальчик, который выжил» в Хогвардс вместе со своими будущими друзьями за минуту до того, как суетливая компания подрумяненных на солнце «пляжников» ввалилась в тесную прихожую Надиной квартиры. Молчали все (размышляли над моим рассказом о приключениях юного волшебника), кроме Вовчика. Рыжий прикидывал вслух, какую именно волшебную палочку выбрал бы он (и какие «подошли бы» мне и Зое Каховской). Сообщил, какое имя дал бы своей сове. А ещё заявил, что непременно прихватил бы с собой в Хогвардс пистолет — на случай встречи с «тем, чьё имя нельзя называть» («магия — это хорошо, но огнестрельное оружие надёжнее»).
В Надину квартиру мы явились не в полном составе. Валеру Кругликова (как и в тот, прошлый раз) отыскали родители — едва ли не силком увели мальчика домой. Не пошли к Наде и старшеклассницы, загоравшие поверх полосатого коврика по соседству с нами (и тоже внимательно прослушавшие начало истории о мальчике со шрамом на лбу). А вот Солнцевы (Павлик и Виктор Егорович) шагали за мной будто те грызуны за гамельнским дудочником (допускаю, что папа шёл не за мной, а за Надеждой Сергеевной). По дороге с пляжа Зоя (нисколько не смущаясь присутствия Мишиной мамы) опиралась о мою согнутую в локте руку, хотя ещё утром сохраняла между нами прослойку в виде болтливого конопатого Вовчика.
Я прервал повесть о «мальчике, который выжил» ещё в подъезде — к разочарованию своих спутников. Торопливо прикидывал, чем накормлю такую ораву любителей историй о волшебниках. Кухня уже второй месяц была в моей юрисдикции (окончательно отстранил Надю от работы у газовой плиты сразу же после получения заказа на триста «адидасовских» теннисок). Впрочем, трудился я там не в одиночку. Благодаря двум юным помощникам (Вовчику и Зое) справлялся с приготовлением пищи в кратчайшие сроки (чтобы оставалось больше времени на чтение художественной литературы). Вот и сегодня Зоя по моей команде накрыла на стол в гостиной (я торопливо очистил его от груды теннисок), а Вовчик разогрел суп и жаркое.
За обедом дети и взрослые вернулись к реальности (вынырнули из грёз о магических существах, английских волшебниках и чародействе), вспомнили о делах насущных. Виктор Егорович щедро осыпал комплиментами Надю Иванову, смущённую его красноречием. Вовчик вновь рассказывал о своём желании научиться «фехтовать на шпагах» — прикидывал, поможет ли ему мастерское владение холодным оружием освоить в кратчайшие сроки работу с волшебной палочкой. Зоя и Павлик Солнцев спорили о том, когда именно состоится экзамен по самостраховке. Паша считал, что мы продемонстрируем Верховцеву свои навыки правильно падать в понедельник — Зоя доказывала, что тренер говорил о среде (точную дату того экзамена я не вспомнил).
Разговоры на отвлечённые темы завершились, как только мы с Зоей вымыли посуду (Вовчика я к этому делу допускал, если у нас появлялся излишек времени: рыжий слишком много жестикулировал и болтал — мало времени уделял посуде). А когда стих шум воды в раковине, дети и взрослые посчитали это за третий звонок перед началом представления. Вовчик и Зоя Каховская привычно расселись на моей кровати. Павлик Солнцев примостился рядом с ними (скользнул взглядом по висевшей на стене чёрно-белой фотографии). Надя Иванова
