И тут ударили выстрелы — негромкие, почти неразличимые сквозь толстое дерево, но фронтовая привычка не повозила обмануться. Пистолет, калибр невеликий…
…Один, второй, третий… Четвертый!..
Караульные тоже что-то поняли, Зотову схватили за плечи, прижали к стене.
— Ким! Товарищ Ким!..
Из двери выглянул кто-то незнакомый. Глаза белые, безумные.
— Товарищ Кима убили! Убили-и-и!..
* * *
В приемной тесно — мышь не пробежит. Только возле двери в кабинет пусто. Там охрана стеной, плечи сомкнули, прикладами в пол уперлись…
Зотовой повезло, если, конечно, в таком деле везение бывает. Попала во второй ряд, сразу же за товарищами из Политбюро и Совнаркома. Прямо перед ней — затылок товарища Бухарина, рядом с ним — спина Рыкова, дальше Андреев и Сольц.
Товарищ Каменев у самой двери, на стуле. Из кабинета вышел, вытер мокрые глаза платком… За дверью, где Ким — товарищи Куйбышев и Бокий. И еще кто-то. Прямо на месте убийцу взяли.
Куда делась охрана, Зотова даже не заметила. Кажется, подошел Николай Лунин, потом пенсне знакомое блеснуло. Караульные исчезли, Ольгу втолкнули в приемную. Хотела в угол проскользнуть, не дали, вперед провели. «Стой здесь!» — сказали.
Сказали — стоит. А рядом Москвин-белесый в самое ухо дышит.
— Зотова! Зотова!..
Чуть ли не в десятый раз выкликает. Ольга отмолчаться хотела, да уж больно надоел. Того и гляди орать начнет.
— Чего?
— Товарищ Зотова! Эта сволочь — дворянка? Дворянка, точно?
Девушка только плечом дернула:
— Вас послушать, так все вокруг сволочи. Как вас, товарищ, Москвин, вообще к людям подпускают?
Белесый, обиженно засопев, брови насупил:
— Каждый коммунист должен быть одновременно и чекистом. Никому верить нельзя, дружба между партийцами — первый шаг к предательству!
— Ну и дурак, — рассудила Зотова, член РКП(б) с 1919-го.
Дурак «дурака» проглотил без возражений.
— Ошиблись мы, товарищ Зотова. Сама прикинь: дворянка, за границей бывала, со сволочью всякой знакомилась. Я на нее сразу подумал, но она в кадрах ЦК не числилась. Мне же документы Цветочного отдела не дали! Теперь все понятно, она же из троцкистов, как и Блюмкин. Из самых-самых…
— Тише вы! — пошелестело сбоку.
Дверь в кабинет отворилась. На пороге товарищ Бокий, за ним — товарищ Куйбышев…
— Товарищи! — Председатель ОГПУ шагнул вперед, ударил тяжелым взглядом. — Злодейское преступление можно считать раскрытым. Товарищ Ким убит тремя выстрелами в спину. Оружие изъято, убийца задержана. Хочу отметить, что два свидетеля видели ее с пистолетом в руке…
Тяжелый вздох пронесся над толпой. Зотова же невольно удивилась. Стреляли-то не три, четыре раза! Додумать не успела — убийцу увидела. Под руки ее вели — Ларису Михайловну, бывшую подругу расстрелянного Гумилева. Сначала конвойный в дверь прошел, потом ее протолкнули. На запястьях — наручники, на правой щеке — черное пятно.
— Убийца!!!
Крик оглушил, заставил зажмуриться. Но недоумение не исчезало, росло снежным комом. Гондла?! Но почему? Она же с товарищем Кимом много лет не разлей вода! Или в самом деле — шпионка, агент белогвардейский? Зачем только под Казанью в десанте геройствовала?
Наконец, велели расходиться. Товарищ Каменев срывающимся голосом подозвал членов Политбюро, туда же поспешил Бокий. Гондла стояла недвижно. Глаза закрыты, закованные руки безвольно повисли.
Ольга уже переступала порог, когда из-за спины ударил отчаянный вопль:
— Товарищи! Я не убивала Кима! Там был карлик, черный карлик! Пистолет на столе лежал, я в карлика выстрелила, я его ранила!.. Товарищи!.. Послушайте, я все расскажу!..
Рассказать Ларисе Михайловне не дали. То ли рот заткнули, то ли ударили от души.
Умолкла.
* * *
Попасть в собственный кабинет заведующей Техсектором ЦК оказалось мудрено. В приемной обнаружилась целая террористическая группа. Мрачный комбатр Полунин в окружении полудюжины таких же, как он, служивых, чертил красные стрелки на вырванном из книги плане какого-то здания. Сидевшая тут же молоденькая ремингтонистка лихо стенографировала, слизывая от волнения помаду с губ. Секретарь товарищ Бодрова, управившись с чаем, о чем свидетельствовали расставленные по столу подстаканники, невозмутимо чистила револьвер.
Зотову заметили не сразу. Только когда подошла к столу, послышалось запоздалое «Атас!», расчерченный план исчез, скользнув в чей-то рукав…
— Часовых поставить забыли, — прохрипела кавалерист-девица. — А план откуда выдрали? Книга-то наверняка библиотечная.
С гулким стуком упал чей-то стул. Негромко вскрикнула девчонка-ремингтонистка, закрывая ладонью рот. Полунин, приударив протезом по паркету, кивнул одному из парней:
— За врачом! Аллюр три креста!..
Исчерченная страница оказалась планом комендатуры Главной Крепости. Зотова, мельком ознакомившись с замыслом несостоявшего штурма, велела вклеить страницу обратно, а затем разогнала народ по рабочим местам. Ушли, однако, не все. Комбатр и товарищ Бодрова с помощью подоспевшего фельдшера принялись за медицинские процедуры. Смазывание йодом кавалерист-девица героически претерпела, от свинцовых примочек отбилась, несколько раз глубоко вздохнула, убедившись, что ребра целы, после чего отдала команду: «Разойдись!»
— Я собрала некоторые документы, — невозмутимо сообщила товарищ Бодрова, когда за мужчинами закрылась дверь. — Ольга Вячеславовна, их стоит сжечь, причем немедленно. Вы посмотрите?
Бывший замкомэск согласно кивнула. Отпустили сейчас, но могут отправить на цугундер и завтра, и послезавтра. Списки на арест никуда не делись — полсотни страниц, если верить Маруське, подруге лучшей.
— Я еще раз стол свой перетряхну. А вы, Татьяна, никого не пускайте. Только оружие спрячьте, сегодня у ОГПУ клиентов и без вас в избытке.
По изуродованному лицу секретаря промелькнула странная усмешка.
— За меня не беспокойтесь. Ольга Вячеславовна, если вам деньги нужны…
— …И ероплан до городу Парижу, — перебила кавалерист-девица. — Нет, товарищ Бодрова. От Врангеля не бежала, и от этих не побегу.
* * *
Оставшись в кабинете одна, Ольга заперла дверь на два оборота, подошла к столу, расстегнула тесный ворот блузки. Прокашлялась, голос проверяя.
— Наташа!..
Ответа не было, лишь возле стены что-то ее слышно зашуршало. Зотова нахмурилась, врезала кулаком по столешнице:
