— Она мне неизвестна.
Для игр времени не было, поэтому, вытащив нож, буднично его предупредил:
— Сейчас, сука, я тебе пальцы начну обстругивать, и ты сразу все вспомнишь!
Пленный, видя, что с ним вовсе не шутят, приглушенно завизжал:
— Но я действительно не знаю! Его закрывал Роберт! А я не знаю, не знаю!
— Какой еще Роберт?
— Который остался меня защищать и которого вы убили!!! Ы-ы-ы!!!!
Истерика началась так внезапно, что я даже замешкался с затыкающим ее ударом. Тут еще не знающий языка Федька заинтересовался, с чего это амер так завывать начал. Пришлось объяснять. Цыган, почесав подбородок, вынес вердикт:
— Брешет! Чтобы старший не знал кода, этого просто не может быть. Ничего, я им сам займусь, и он у меня моментом расколется…
Но пленный, глядя расширенными глазами на поднимающегося Цыгана, неожиданно для всех с сильным акцентом заговорил по-русски:
— Ньет! Почьему старьший? Я не старьший! Я помочник Роберт! Май нейм Майкл Пирк. Мы с Роберт Халлер из директорат снабжения. Он агент, а я стажьер.
— Ты лучше заткнись! Сказки он тут будет рассказывать, как агент стажера прикрывал!
«Язык» на эту тираду лишь всхлипнул:
— Он менья спасть, потому что льюбьил! Мы хотел делать семья! Когда вернемся из Раши… Потому спасать! Тепьерь я один… Ы-ы… и код не знай… Ы-ы-ы…
Федька, опешив, какое-то время смотрел на кривившего рот в плаче «языка», а потом, ошарашенно глядя на меня, подытожил:
— Мля, да это же, оказывается, пидор! Самый натуральный! Ё-моё! А мы-то думали, что главного взяли! Твою мать! И вот из-за ЭТОГО, — Цыган аж захлебнулся в своем возмущении и, не находя эпитетов, продолжил: — Богдан погиб и командир ранен?! И теперь эта мразь тут еще рыдает, как баба!
Американский «боевой педераст», действительно, был весьма натурален в своем плаче. Только я ему не очень-то верил. Не верил, хотя и знал, что секс-меньшинствам, которые за океаном уверенно превращаются в большинство — зеленый свет везде. В том числе и в армии и в спецслужбах. Но основы неверия зиждились на трех пунктах: первый — слишком уж этот пиндос хладнокровно вел себя в тот момент, когда я ему очередью под ноги саданул. Да и от снайпера тоже лихо оторвался. Поэтому нынешняя истерика ну никак не вязалась с прежним поведением. Может, он просто морально сломался, пока шел? Может быть… Только тут в дело вступал второй пункт: допустим, что этот в попу балующийся индивид нашел себе коллегу по интересам, и они, собираясь составить дружную североамериканскую семью, работали вместе в одной конторе. Угу, работать могли. Но не на одном задании! Это у них категорически запрещено внутренними инструкциями. Правда, так дела обстоят в моем мире, но я сомневаюсь, что здесь по-другому. И третье — слезы. Если бы он плакал давно, то на его заляпанной грязью морде слезы прочертили бы видимые дорожки. Но их не было. А это значит, что он начал выдавливать из себя слезу, когда услышал наш с Федькой разговор относительно вертолета. Ну да, пленный ведь шел впереди, шагах в десяти, а мы особенно голос не понижали…
Это, конечно, все домыслы, но по-любому экстренного потрошения ему не избежать, так как заходящая на четвертый круг вертушка ввергала меня в сильную панику. Тем более что есть один способ, о котором, в свое время, нам, солидным двадцатилетним третьекурсникам, поведал куратор. Быстрый, бескровный, вовсе не членовредительный, но пробирающий допрашиваемого до самых печенок.
Поэтому, отодвинув плечом злющего Ступку, я встал напротив Пирка, снял перчатку, достал сигарету, закурил, а когда огонек разгорелся, жестко ухватил американца за волосы и прошипел прямо в морду:
— Код?!
— Я не зна… А-а-а! А-а-а! Факин булл шит! У-у-у! Ык!
Ух ты, какая бурная реакция! А ведь всего-то — ткнул ему зажженной сигаретой в глаз. «Язык» сразу так скакать начал, что пришлось добавить под дых и призвать на помощь растерявшихся от подобного действа мужиков. Те его, конечно, зафиксировали, но вот морды у ребят стали обалдевшие. Ну еще бы — спокойный и улыбчивый Волк неожиданно для всех оказался скрытым садистом. Ничего, я им позже объясню фокус этого трюка. Тем более он совсем несложен и основан чисто на рефлексах. Тыкать надо неожиданно и быстро, чтобы допрашиваемый и сообразить ничего не успел. Но при этом глаз все равно самопроизвольно закрывается быстрее, чем в него попадает сигарета. Поэтому прижигается только веко. Боль при этом очень сильная, а так как руки связаны за спиной, то проверить состояние поврежденного органа не получается, и складывается полное впечатление, что глазу хана. Человеку можно ломать пальцы, кромсать уши, даже нос отрезать, но это просто ничто, по сравнению с тем, что я сделал. Мысль о неожиданной потере столь важного органа убивает допрашиваемого напрочь, и в этот момент раскалываются даже самые стойкие. Точнее говоря, не в этот, а в тот, который последует сейчас…
Пользуясь тем, что пленный не может дергаться, я опять ухватил его за волосы и, приготовив табачное орудие пытки, коротко поинтересовался:
— Код?
Временно потерявший бинокулярное зрение американец крепко зажмурился, а когда я пальцами начал раздвигать ему неповрежденное веко, завопил:
— Левый — пять, пять, три, один, пять! Правый — четыре, шесть, восемь, один, один!
Вот и все — клиент готов. Теперь ближайшие пять-семь минут его можно трясти на любую тему. Ничего не утаит. Одна незадача — я просто не знаю, о чем еще спрашивать.
Поэтому, ухмыльнувшись и похлопав пленного по щеке, сказал:
— Молодец. А то — «не знаю», «он меня любил», «стажер»… Тоже мне — Моника Левински…
После чего занялся чемоданом. Точнее, развязав пленному руки, заставил его самому набрать код и открыть крышку. При этом сам встал метрах в пяти и ребятам посоветовал отойти подальше. У меня не паранойя, просто я как-то имел возможность видеть наш отечественный переносной спецсейф. Там, к слову сказать, помимо маячка стоял приемопередатчик, по которому дистанционно можно было включить сигнал тревоги. И после этого включения инициализируется масса встроенных гадостей, начиная от слезогонки и заканчивая термитной шашкой или взрывчаткой. Этот кейс, правда, поменьше и гораздо легче, но береженого бог бережет.
К моей радости, ничего сверхъестественного при откидывании крышки не произошло и, отпихнув американца в сторону, я сунул нос внутрь.
Так, что у нас тут — три папки и ноутбук. Папки протянул подошедшему Ступке, а сам, с победным видом ткнул в прикрытую подпружиненной плексовой крышечкой кнопку, находящуюся изнутри, на задней стенке чемоданчика:
— Федь, гляди. Надеюсь, ты не думаешь, что кнопочка просто для красоты?
