- две зенитные батареи, они будут оснащены 37 мм автоматическими пушками, по четыре на каждую. Помнишь, на Финской, зенитные 40 мм "бофосы", эти точно такие же, только калибром поменьше, они буксируемые, их легко перебрасывать в нужное место. Эшелон из Ленинграда с восьмого завода должен прибыть 11 мая на станцию Соколы. В батареи так же войдут по четыре пулемёта ДШК и по три счетверённых "Максима". Сами пулемёты ты получишь на артскладе в Волковыске, а после прибытия новых ЗиС-3, собственными силами установите их в кузовах.
- придётся тебе сформировать и отдельный разведывательно-механизированный взвод. Лёгкие броневики БА-20 скоро должны поступить. Бульба гонит эшелон из Горького с полуторками и с этими броневиками, твоих там восемь штук, остальные Курочкина. Мотоциклы с колясками тоже обещают, четыре единицы из них твои.
Кроме этих подразделений в твою группу будут приданы:
- минно-сапёрная рота, это из нашего 402 батальона;
- девять танков КВ из шестого мехкорпуса, они должны прибыть 12 мая к нам в Михалово, с ними дополнительно обещали передать командирский, радиофицированный броневик и техничку с пятью специалистами.
Таким образом, у тебя образуется нешуточный броневой кулак из наших самых лучших танков и средних бронеавтомобилей. Немецкие 37 мм противотанковые пушки танки Т-34 и КВ не берут, стоит опасаться только 88 мм зенитных орудий. А вооружение бронеавтомобилей такое же, как на танках Т-26 или БТ, при этом они в 2-3 раза легче, а значит и маневренней.
Я посмотрел на открывшего рот Валеру, глаза у него стали круглые, и в них появился знакомый блеск азарта, было видно - он готов начинать немедленно действовать. Я хорошо изучил этот блеск, ещё в ту бытность, когда мы оба были взводные и довольно часто вступали в конфликты с компаниями гражданских. Вернее не я, а сущность моего деда - вся память моего предка, оставшаяся мне в наследство, впрочем, как и его тело. Немного насладившись эффектом, произведённым моими словами, я заявил:
- Приданные бригаде КВ ты можешь считать своей второй танковой ротой. Просто так мы их обратно не отдадим, будем брыкаться всеми доступными методами. И поверь мне, доступно нам многое. По крайней мере, на попытки воздействовать на нас из Округа, найдутся начальники повыше, в Москве.
Улыбнувшись и подмигнув Валере, я продолжил:
- У твоей механизированной группы, по существу, будет две задачи. Первая и самая главная, это организация танковых засад. Тормознёшь немецкий танковый клин, потом - ноги в руки, и мотаешь на новые, заранее подготовленные позиции. И так до тех пор, пока противник не выдохнется. А там уже вступает в действие твоя вторая задача - организация танковых контратак и рейдов. Ну, как тебе такая перспектива - готов от души поработать над её осуществлением?
Ответ последовал незамедлительно:
- Так точно, товарищ комбриг! Умеете же вы, товарищ подполковник, увлечь вашими проектами.
Валерка всё- таки решил вести себя подобающим новой ситуации образом и не общаться со мной, как со старым приятелем. Хотя мы с ним остались в коридоре одни, и вполне можно было расслабиться. Ещё сразу после того, как Сомов, обращаясь ко мне как к комбригу, доложился - я грозно оглядел замерший в коридоре штабной люд. После чего, все поспешили разойтись по кабинетам - оставив нас вдвоем с Валерой. Может быть поэтому, не чувствуя чужих ушей, я и рассказал капитану о структуре и задачах моторизованной группы.
Теперь, прямо глядя на своего старого друга и собутыльника, я подумал:
- Да, наверное, паря, ты прав, что сразу же повёл себя со мной официально. Этим ты снял громадную тяжесть с моей души, и теперь я знаю, как поведу себя со своим бывшим начальником Пителиным. Сразу постараюсь поставить его на место, конечно, если он попытается, как раньше, вести себя покровительственно и тыкать меня носом по любому, с его точки зрения, факту мальчишества и ненадлежащего исполнения устава. Поставлю его по стойке смирно и сам прочитаю ему лекцию о главном принципе в армии - единоначалии.
Хотя мне было и приятно общение с Валерой, но нужно было всё-таки заняться делом и уже окончательно принять командование этим немалым скопищем людей, которое уже сейчас, смело называть себя бригадой. Я решил немедленно приступать к делу и сурово брать власть в свои руки. Посмотрев на всё еще пребывающего в лёгкой прострации Валеру, я совершенно официальным тоном приказал:
- Товарищ капитан, займитесь немедленно оповещением всех командиров и красноармейцев бригады, что в 14-30 на плацу перед штабом бригады состоится общее построение.
Потом уже менее официально добавил:
- Ты уже более-менее познакомился с командирами, поэтому, давай, действуй. Пителина на это дело я не хочу отвлекать, нам нужно многое обсудить, а другое командование бригады, ещё не прибыло. Официально меня должен представлять заместитель командующего Округа генерал-лейтенант Болдин, но он прибудет только третьего мая. Поэтому сегодня я сам себя представлю, а третьего мая придётся повторить эту процедуру. Да, и ещё, Валера, в каком кабинете сидит Пителин?
Сомов молча, рукой показал на дверь, из которой он десять минут назад вышел. Я кивнул и произнёс:
- Спасибо, Валера! А теперь, капитан, приступайте к исполнению моего поручения.
Сомов козырнул и направился в дальний конец коридора. А я пошёл к указанной Валерой двери.
Попав в кабинет к начальнику моего штаба, я поразился похожестью этого нынешнего места обитания Пителина, на тот вагончик, в котором находился штаб нашего батальона во время Финской войны. Казалось бы, комната была раза в четыре больше вагончика, стояла богатая мебель, доставшаяся от поляков, но каким-то необъяснимым образом Пителин перенёс в эту обстановку ауру нашего полевого штаба. Сам Михалыч тоже не изменился - такие же воспалённые от недосыпа глаза, то же выражение вечного недовольства на лице, та же аккуратность и подтянутость, несмотря на его возраст.
При моём появлении, Пителин подскочил и по- уставному доложился. Потом, так же стоя, начал докладывать о положении в бригаде. Он ничем, даже выражением лица, не показал, что хорошо меня знает. Ведь, когда я был ещё лейтенантом, он уже был начштаба батальона и довольно часто вставлял мне, так сказать, фитиль в задницу. Да, всё-таки это был настоящий профессионал, бывший офицер царской армии - дело не шуточное. Вот именно на таких людях и держится традиция и дух нашей армии. Он не сбежал после революции за рубеж, а с достоинством и упорно тянул свою лямку, сберегая армию для России.
Внимательно выслушав доклад майора, я, как бывало, говорил Сипович, произнёс:
