По внутренней связи прозвучало:
– Товарищ генерал-майор, подъезжаем.
– Принял, спасибо.
Мягко качнувшись на рессорах, грузовик остановился. Несколько минут тишины, затем лязгают замки. По дистанционной команде разблокировались решетчатые двери. Снаружи распахивают входную.
– К машине!
И с чего я рассчитывал, что заедем в Кремль? Обычный внутренний двор государственного учреждения – со всех сторон характерного вида здания.
На улице нас ожидает Илья Юрьевич в сопровождении группы охранников. Вижу Сергея со Станиславом, да и остальные знакомы – наши, из исследовательского центра. Генерал-полковник подходит, здоровается. Пожимая руку, задаюсь мысленным вопросом – действительно ли звучали те настораживающие разговоры?
Но по лицу матерого разведчика что-либо определить не представляется возможным.
– Товарищи офицеры, времени у нас немного, поэтому сразу переходим к отработке завтрашних действий. Александр Владимирович, ваши напарники уже частично в курсе, если у вас возникнут вопросы – не стесняйтесь, задавайте.
– Слушаюсь.
Еще раз окинув нас взглядом, начальник командует:
– Вперед.
Автоматика распахивает двустворчатые двери. Небольшое фойе, выход на лестницу перегорожен прочной решеткой. Нам вправо – там вход в подвал. Следую за Ахметом и Кемалем, Илья Юрьевич с охраной держится сзади шагах в пяти. На пути к цели заблудиться невозможно – бетонный коридор уныло однообразен и лишен ниш и развилок. Подмечаю установленные миниатюрные видеокамеры. Взрывобезопасные электрические плафоны горят через каждые четыре метра, отлично освещая путь.
Минут двадцать хода – и коридор заканчивается обширным залом. Он тоже хорошо освещен, в глаза бросается нанесенная слева на полу и стене разметка. Сворачиваем туда, останавливаемся. Две широкие полосы, выполненные белой люминесцентной краской. На кирпичной стене мелом начерчены контуры прохода.
– Товарищи офицеры, сопровождение будет следовать с вами до первой контрольной линии. Ко второй вы пройдете уже только втроем. Примерно в том месте, где нанесен мелом контур, появится проход. Будет закрыт чем-то вроде клубящегося черного тумана, непроницаемого для зрения, но безопасного. За ним коридор. Шириной три метра, часто встречаются ниши, повороты, есть отвлетвения, ведущие в тупики. Атаки потусторонних сущностей обычно происходят из ниш и тупиков, но возможны и прямо из стен. Освещения нет.
Кемаль:
– Ширина коридора три метра, а проход всего в полтора?
– Именно так. Объяснения нет, примите как факт.
Задаю вопрос и я:
– Какова протяженность коридора?
– Неизвестно. Боевые группы сумели продвинуться ориентировочно на триста-четыреста метров. Так доложили те, кто сумел вернуться.
На всякий случай уточняю:
– Связь с нормальным миром?
– Отсутствует. Полог не пропускает ничего, даже глушит телефонную линию, хотя провода остаются целы. Внутри связь тоже не работает.
Подумав, спрашиваю:
– Илья Юрьевич, останки предыдущих экспедиций?..
Отрицательное покачивание головой:
– Ничего. Нет даже щербин от пуль, хотя стреляли там много. Все куда-то исчезает.
Щербины…
Вглядевшись в стену, понимаю, что меня в ней смущало. Тут тоже много стреляли. От… того места, где сейчас стоит охрана. По вышедшим из чародейского подземелья людям. Подхожу ближе, провожу рукой. Точно, следы от пуль. Разворачиваюсь.
Генерал-полковник спокойно и четко продолжает:
– Попавшие под воздействие потусторонних сущностей люди сходили с ума. Или становились одержимыми. Пытались убить тех, кто ожидал их здесь. Процесс заражения проходил в разные сроки. Кто-то сразу, кто-то по истечении определенного времени, успешно пройдя медицинское обследование и ответив на вопросы. Вполне адекватно и разумно ответив.
Так.
– Проведенные над вышедшими церковные ритуалы эффекта не дали.
Уточняю:
– Каков максимальный срок инкубационного периода?
– Трое суток. Именно поэтому применяются особые меры безопасности. Одержимые отличаются крайне высокой скоростью реакции, невероятными подвижностью и живучестью. Те, с кем они соприкасаются напрямую, в физическом контакте, заражаются тоже. С целью недопущения разработаны специальные мероприятия. Их сейчас и будем отрабатывать.
Обращаясь к моему куратору:
– Товарищ капитан, выдайте макеты.
– Есть.
Константин вытащил из темно-синего длинного чехла имитацию нашего вооружения, раздал, вернулся на место.
– Охрана, занять позиции.
Парни грамотно рассредотачиваются по залу. Наверняка тут будут сделаны укрытия. И поставлены автоматические огневые точки. Возможно, и огнеметные, в качестве последнего аргумента.
– Товарищи офицеры, пожалуйста, идите от стены, от начерченного контура и внимательно следите за командами.
Выполняем. За шаг от полосы раздается громкое: «На месте!». Где-то установлена мощная акустика. Замираем.
– Оружие на землю.
Аккуратно складываем стволы и ножи.
– Два шага вперед.
Теперь мы точно между полосами.
– Рюкзаки и принесенные предметы.
Ты смотри, в нас верят.
Наклонившись, изображаем выполнение.
– Шаг вперед. Расстегнуть, распахнуть куртки, повернуться.
Ахмет комментирует:
– Здесь нас осветят дополнительными прожекторами.
Высказываю догадку:
– «Солнечными»?
– Да.
Продемонстрировав отсутствие скрытого оружия (и демонов под полами курток), видим, как часть охраны быстро и грамотно меняет позиции. Теперь они расположены только с одной стороны.
– Вперед, на выход.
Следуем обратной дорогой. Если нам не поверят относительно отсутствия оружия, то в стенах можно разместить массу контрольной аппаратуры. Сто процентов, так и сделано.
Вот уже фойе.
– На месте. По команде выдвинуться и занять места в своей части салона.
Двери распахиваются. Наш фургон стоит вплотную, лесенка опущена, вход гостеприимно открыт.
– Вперед.
Проходим. Оказывается, вбок не выскочить – вплотную к стене и борту машины смонтирована решетчатая конструкция. Вниз не уйти – мешает лестница. Небо тоже, соответственно, в клеточку. Садимся в кресла, лязгают автоматически закрывающиеся решетчатые двери. В отсеке охраны появляются три парня. Тесновато им там будет. Да еще и со стволами наготове.
Тренаж «взлет-посадка» с переходами в зал проходит еще три раза. На четвертый, взглянув на часы, Илья Юрьевич замечает:
– По расчетам ученых завтра, точно в это время.
Подумав:
– Александр Владимирович, вы не могли бы взглянуть на стену? Особенным взглядом?
Понимаю, о чем идет речь.
