к своему спасителю. Так часто бывает, особенно если он, спаситель, не страшной, а вернее даже симпатичной наружности.
Как говорится, это страшные коллеги мужского пола занимаются абьюзом, а красавчики не такие, они флиртуют. Вот примерно таким вот красавчиком я и был в её глазах.
Уложить Ирочку в постель не просто, а очень просто. Но вот если для меня это останется просто приятным моментом летней командировки, то для неё вполне возможно грядущий разрыв, а он неизбежен, принесет серьезную психологическую травму. Девочка же на меня запала.
Так что нет. Отпускать невинные шутки и так же невинно флиртовать, не переходя определенных, пусть и достаточно широких, рамок это пожалуйста, но не более.
Другое дело Алла номер два, неудачная подсадная утка местных катал, которая теперь работает на меня. Вот её типаж сексуальной хищницы вполне подходит для того чтобы отдохнуть душой, но в большей степени телом.
Но вот загвоздка в том что надо разделять личные и рабочие отношения.
Нет, есть конечно такие деятели что совмещают. Но чаще всего ничем хорошим это не заканчивается.
Так что со студентами я просто хорошо проведу время в приятной для меня компании, с Аллой буду работать, а с личной жизнью что-то другое придумаю.
Тем более что у меня на примете аж целый женский коллектив из Ленинградского яхт клуба. А там фигурки что надо. Очень качественный женщины.
В общем, пока я определялся в себе, мы с Родей подошли ко всей остальной компании.
Здороваюсь с Владом за руку, целую девочек в их милые щечки а потом предлагаю:
— Молодёжь, вам не надоело на солнце жариться?
— А что, Федор, у тебя есть какие-то предложения? — тут же откликается Ира, конечно же Ира. Еще чуть-чуть и она за спиной парней язык своим подругам покажет. «Смотрите, мол, я вас опередила».
— Есть, а давайте махнем в ресторан. Вот прямо сейчас. Я угощаю.
— А мы сейчас не можем, — Танечка не даёт Ире вырваться вперед и вступает в разговор, — кто же в таком виде в приличное общество идёт?
— Скорее в очень неприличное, — каламбурю я.
— Тем более! Нам нужно время чтобы переодеться и привести себя в порядок.
— Хорошо, если никто не против, то встречаемся возле ресторана через полтора часа. Вот только куда пойдём?
— А давайте в Алупку, — предлагает Родик.
— Скажешь тоже, Родик, в Алупку! Там антисанитария жуткая, это место по двадцать раз за сезон закрывают из-за разных нарушений, — ответила Аллочка.
— Откуда знаешь?
— От верблюда, Родик. Я в отличии от тебя газеты читаю. Тот же Курортный Крым об этом писал. Там еще карикатура была как повар в супе полотенце отжимает.
— Ну тогда в Джалиту, — сказала Ирочка. Судя по тому как заблестели её глаза девушке очень не нравилось что Аллочка, вот ведь змея подколодная так сильно себя выпячивает.
— Джалита тоже не подойдет. Там за дичь домашних гусей и уток выдают.
— Ну и что? Просто не будем это заказывать и все дела.
— Вот ты голова садовая Ирка. Если они обманывают в одном, то где гарантия того что вместо кролика тебе кошку не подадут, там же скелетик тоже махонький. Или еще какую гадость?
— Да ты, Аллочка, прям ресторанный критик. Может ну её эту твою Плехановку? переводись на журфак. Будешь акулой пера и грозой всего советского общепита! — с улыбкой говорю я.
Чуть было не ляпнул: «а я тебе помогу, я же писатель», но вовремя прикусил язык. Ни к чему самому разрушать легенду что я доктор.
— Ну тогда в Ореанду, — говорю я, — насчёт этого места ни у кого возражений нет?
— Но это же интуристовский ресторан, — с каким-то пиететом говорит Родя, — туда просто так не попасть.
— Это не проблема, есть у меня один друг, который нам в этом поможет. Ну так что, через полтора часа возле Ореанды?
Против этого ресторана никто не был против, и девушки, в сопровождении парней отправились приводить себя в порядок.
Мне это не требуется, костюм у меня такой что и где-нибудь в мишленовском ресторане в нем будет не стыдно появится.
Но я тоже пошёл к себе. Вот не лежала у меня душа тащиться в ресторан с целой штукой.
Понятное дело, что там и больше можно оставить, дурацкое дело нехитрое.
Но перед кем мне там сорить деньгами? Перед студентами? А надо ли?
Как бы мне не оказаться в ситуации Остапа Бендера, который в Золотом Теленке тоже распушал хвост перед почти такими же советскими юношами и девушками. Хотел произвести впечатление, а в итоге в ответ получил только жалость и неприязнь.
Нет, по пути Остапа Сулеймана ибн Мария Бендера я точно не пойду.
Так что да, оставлю в бумажнике рублей двести, много двести пятьдесят, приму душ, освежу аромат шипра и пойду в ресторан.
* * *
Так, куда бы положить деньги? Можно, конечно, просто в чемодан, скорее всего ничего и не случится с ними. Ну или пойти к женщине в самом соку, к Валентине Алексеевне и попросить побыть её моим банкиром.
Так стоп, это не солидно!
Хотя почему не солидно? Я же по моей собственной легенде книгу пишу, медицинскую. Вот и скажу что получил аванс за часть рукописи, которую отправил…
Тэкс, а как я её отправил? Интернета-то нет.
Михалыч, ну ты чего? Телеграфом ты её отправил.
* * *
Когда В. А., что я её всё время называю по имени отчеству? В инициалах есть какая-то притягательность, услышала мою просьбу то сразу-же согласилась. Согласилась а потом спросила.
— А как вы, доктор первые главы своей книги отправили в издательство, да еще и так быстро.
— Валентина Алексеевна! Ну что вы как маленькая. Мы же не в каменном веке живём. Телеграфом, как же еще!
Как телеграфом? — ахнула она, — там же деньги за каждый знак берут.
— Вот зря вы отказались от того чтобы я вам немного почитал, мою книгу очень ждут в минздраве. Так ждут что всё, вплоть до последнего местоимения оплатили. И знаете что? Давайте я вам всё-таки почитаю!
Очень у меня хороший отрывок получился про гнойные осложнения, воздушную гангрену и сепсис. Вот вы, например, знаете чем опасно заражение крови при полостных операциях?
— Федор Михайлович, — В. А так сбледнула с лица что я чуть было не засмеялся, — я вам верю, но пожалуйста не надо. Вам расписку выписать на деньги?
— Ну что, Валентина Алексеевна! Мы же с вами не мещане какие-нибудь а советские люди. Это совершенно излишне.
В. А. взяла у меня деньги и я довольный собой пошёл на выход. Вот голову ставлю против макового зерна что она сейчас очень многозначительно смотрим мне вслед. И сто процентов побежит хвастаться подругам.
Еще бы, такой важный человек у неё угол снимает. Практически светило советской медицинской науки!
* * *
Вообще-то этих двоих звали Мишей и Максимом, но все вокруг называли не иначе как Хриплый и Сиплый. Слишком уж характерные были голоса у этой парочки, которая, схоронясь в роскошных зарослях, во все глаза смотрела как интересующий их фраер вышел из калитки и пошёл к автобусу.
— Этот? — спросил Хриплый.
— Вроде да, адрес правильный, да и по описанию похож, — ответил Сиплый.
— Может тогда сделаем всё прямо сейчас? Бабки точно при нём. Не дурак же он чтобы оставлять такие деньжищи в какой-то халупе!
— Не дурак, точно. Судя по всему тертый калач. Но сейчас мы делать ничего не будем. Сам же на пляже слышал что он в ресторан с девками намылился. Вот после шалмана, когда он накушается, мы его и потрясём. При девках, и бабки отберем и лохом выставим.
— Ну как знаешь, ты у нас голова.
— Вот-вот.
* * *
— Ну вот, как я и говорил, — сказал расстроенный Родик, — мест нет. Я уже и спросил.
У кого он спросил понятно. Вон, перед дверями Ореанды возвышается швейцар.
Практически апостол Пётр, что горой возвышается перед «райскими вратами» и не даёт всяким там шалопутным нарушать покой отдыхающих в советском общепитском раю. Но он не проблема, есть у меня ключи от этих врат.
— Сейчас всё решим, — говорю я Родику и подхожу к швейцару.
— Молодой человек, я уже сказал вашему товарищу что мест нет. У нас все столики заняты.
— А может в всё-таки войдете в положение? — Говорю я, понизив голос, и чуть сместившись, ровно для так чтобы загородить фигуру швейцара от студентов, незаметно кладу ему в нагрудный карман сразу два червонца, — меня Федор Михайлович Евстигнеев зовут.
— Федор Михайлович, дорогой, не признал вас. Прошу пардону, — вот это другое дело, молодец мужик.
