Вы едите так изысканно…
— Конечно, — князь кивнул, и перед Марией тут же легла серебряная вилка.
— Это очень необычно, — удивилась Мария, осторожно насаживая на вилку соленый гриб. — Наверное, в самом Константинополе едят так?
— Насколько я знаю, пока нет, — пожал плечами князь. — Да меня это и не слишком интересует. Пусть едят, как хотят.
— Но это же Константинополь! — подняла на него удивленные глаза Мария. — Это же центр мира! Там император! Все лучшее идет к нам оттуда!
— Мой центр мира здесь, — прямо посмотрел на нее Самослав. — Здесь, в Новгороде, в Белграде, в Братиславе. И ромеи мне не указ. Я беру у них то, что мне подходит, но я не собираюсь повторять их ужимки, как дрессированная обезьяна.
— Я видела обезьяну в Марселе, — кивнула Мария. — Она смешная. Мой покойный муж любил мимов, жонглеров и гимнастов. Правда, святые отцы этого не одобряли.
— Вот и я не хочу быть такой обезьяной, — Самослав отхлебнул из кубка. — Я не буду носить плащ патрикия, который мне дали в Константинополе. Я его даже ни разу не надевал.
— Но почему? — удивленно вскинула глаза Мария. — Ведь это огромная честь. Сам великий Хлодвиг носил облачение, присланное императором.
— Принять это звание, значит принять старшинство Империи, — терпеливо объяснил Самослав. — А я не считаю себя слугой ромеев, я хочу играть с ними на равных.
— Интересно, — задумалась Мария. — Я обдумаю то, что вы сказали, ваша светлость. Я хотела бы остаться в Словении. Будьте крестным отцом моей дочери, прошу вас.
— Это возможно, но я еще не решил, как поступить, королева, — Самослав посмотрел в пустой кубок, размышляя, не выпить ли еще вина и, вздохнув, отставил его в сторону. Ему понадобится светлая голова. — Это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его с наскока. Но и вам, и юной королеве Радегунде будет выделен дом в Новгороде и подобающее вашему статусу содержание. И да, я стану вашим защитником.
— Благодарю вас, ваша светлость, — Мария встала и чинно поклонилась. — О большем я и мечтать не смела.
И только проскочивший чертик в ее глазах дал понять, что она сказала гораздо меньше, чем думала. Князь изучающе смотрел на нее. Без сомнения, он поможет ей. А вот как дело повернется дальше, можно только догадываться. В голове Самослава выстроилось сразу несколько вариантов развития событий, и все они были вполне рабочими.
Королева Мария ушла, а в покои князя пришел Виттерих, которого вызвал гонец. Беглый герцог был теперь не у дел, и немного нервничал. Впрочем, нервничал он напрасно. На столе князя была расстелена коровья шкура, испещренная какими-то значками и линиями.
— Смотри, — ткнул Самослав в какую-то точку. — Это Солеград. Это Аквилея. Видишь?
— Ха! — воскликнул Виттерих. — Я две недели через горы сюда шел. А тут они близко совсем! Пальцем достать можно!
— Все верно, — кивнул князь. — Это карта, чертеж земель. Вот Марсель, вот Италия, вы обогнули ее на корабле. Вот Равенна, здесь вы высадили королеву Клотильду. Теперь понял?
— Теперь понял! — Виттерих ошарашено вглядывался в шкуру. — А тут что?
— Александрия Египетская, — терпеливо сказал князь.
— А тут?
— Карфаген.
— А где Индия? Я про нее слышал. Оттуда приправы везут.
— Не влезла, — коротко отвечал князь.
— А тут что? — не унимался Виттерих.
— Испания.
— О! Испания! — Оживился Виттерих и прочитал по слогам. — То-ле-до! Я тут родился! — гот был в полном восторге. — А вот мой Лугдунум, я там герцогом был. Хотя, какой я теперь, к демонам, герцог, одна видимость! Я все понял! Чтоб я сдох, ваша светлость! Какая хорошая штука!
— Вот тут находится городок Тергестум, — князь терпеливо дождался, когда восторги гота поутихнут. — Он пока принадлежит императору, но его скоро возьмет герцог Гразульф. Ты и твои люди пойдете с ним. А чуть позже он отдаст его тебе, и ты снова станешь герцогом.
— Сомнут, — задумчиво пожевал губами Виттерих. — Как пить дать, сомнут. У меня пять сотен мечей, а вокруг ромеи и словене. Не удержим мы это город, государь.
— Удержишь, если я помогу, — уверил его Самослав. — И вот эти острова в лагуне тоже удержишь. Смотри! — он ткнул в карту. — От Тергестума до острова Мурано сто миль. Это твои земли будут.
— А корабли? — быстро спросил Виттерих. Он начал понимать весь замысел.
— Дадим, — обронил князь.
— А вот этот кусок земли? — Виттерих ткнул в полуостров Истрия, который раскинулся чуть ниже Тергестума. — Он так и просится.
— Заберем, — кивнул князь. — И понемногу все побережье заберем. Ромеи его не удержат.
— Тяжко будет, государь, — снова задумался Виттерих. — Ромеи, словене, лангобарды… Всех локтями растолкать нужно будет. Я же там один буду, как остров в море.
— Два года надо будет продержаться, — серьезно посмотрел на него Самослав. — А потом легче будет.
— А что будет потом? — жадно спросил Виттерих.
— А потом я перейду Альпы, и ты уже не будешь, как остров, — свернул карту князь. — Ты будешь рядом со мной. Настойка есть от владыки Григория. Будешь?
— Настойка? — хищно зашевелил усами Виттерих. — Буду! Мне эта бургундская кислятина уже поперек горла стоит.
* * *
Милица подъезжала к крепости, стоявшей на крутом холме. Каменный пояс с башнями смотрелся грозно и угрюмо, словно воин, ожидающий битвы. Крутая извилистая дорога, что поднималась вверх, заканчивалась крепкими воротами, и они были открыты настежь. Почему? Да потому, что внизу, там, где начинался городской посад стояла группа людей во главе с крепким воином, лицо которого показалось Милице знакомым до боли.
— Само! — закричала она из окна повозки, но получилось чуть слышно. Тугой комок перехватил ее горло. — Само, сыночек! Я так ждала! Я верила!
— Мама! — Самослав вдруг почувствовал, как в нем просыпается словенский мальчишка, который когда-то бесконечно давно стал неотъемлемой часть его самого. Мальчишка, который любил эту женщину больше всего на свете. Теплая волна этой любви разлилась по телу сурового циничного мужика, выбив слезу из глаз. — Мама!!!
Он вытащил ее из кареты, подняв на руки и закружив в объятиях. Он не мог насмотреться в ее лучистые глаза, на ее лицо, покрывшееся морщинами за годы разлуки, на ее руки, которые качали его в колыбели. Ведь это именно она качала его на коленях, он вспомнил это совершенно отчетливо, выпустив из небытия того Само, настоящего…
— Бочки выкатывайте! — крикнул князь Горазду. — Пусть весь город идет сюда! В шахте объявите выходной, всех накормить мясом и дать вина. Выбери десять человек, из тех, что поприличней, я их помилую. А остальным срок пополам скостим.
— У меня тут отпетые душегубы есть, княже, — насупился Горазд. — И лазутчики. Радость у нас, конечно, великая. Но давай от этой радости
