Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Простите, но при чем здесь это, Всеволод Федорович?

– Да так, африканская поговорка. Слона можно съесть только кусочек за кусочком. И неприятности мы тоже будем переживать по мере их возникновения. Вот, к примеру, уголь, пока у нас своего достаточно, полные ямы. А как кончится – да мало ли в море угольщиков? Вот тот, что будет побыстроходнее, и конфискуем, а если он еще и в Японию будет идти, то казне и платить не придется. Контрабанда-с, господа, причем военная! То же с едой. Забираем по законам военного времени. Ремонт – тут простите, придется мудрить в море. Максимум – безлюдная бухта, но никакой порт нам в ближайший месяц не светит. Раненые… Придется где-то разжиться катером или наш залатать, и на нем их отправить в Шанхай или какой там нейтральный порт под боком окажется. По дороге, кстати, будем досматривать транспорта на предмет военной контрабанды. Теперь про топить крейсера…

Сергей Валерианович, во-первых, потрудитесь отдать приказ опять пробанить орудия, во-вторых, объясните-ка собравшимся почему Вы планируете нанести российской казне ущерб в несколько десятков миллионов рублей золотом?

– Кто, я??! Никогда! И в мыслях не было… С чего Вы…

– А зачем тогда топить то, что можно захватить? Подумайте над этим вопросом, господа. И еще, если после пожара в кают-компании уцелели книги о каперах, пиратах и пиратстве, настоятельно рекомендую почитать. Как художественные, так и документальные. Для придания мыслям нужного направления, так сказать. Ну, сколько там еще до этого транспортника осталось? Интересно, что же он везет? А то ведь утопим и не узнаем…

Транспорт "Сикако-Мару" был загружен грузами второй очереди. Никто из экипажа "Варяга" никогда не узнал, что именно пустили на дно две торпеды, выпущенные в упор из аппаратов левого борта. Если верить российским источникам, то ко дну пошли артиллерийские парки первой японской армии. Если верить японским, то генеральным грузом было продовольствие и обувь. На самом деле после двух красивых взрывов и получасовой агонии с безуспешной попыткой дотянуть и выброситься на берег утонуло все инженерно-саперное обеспечение первой волны высадки. С одной стороны, жить без палаток и котелков в Корее зимой хоть сложно, но можно. С другой, копать траншеи, строить и ремонтировать дороги, позиции для орудий, землянки и прочую инфраструктуру войны без лопат и заступов… Тоже можно. Но не так быстро, как хотелось бы.

Насколько задержал развертывание войск и начало наступления минный залп "Варяга", а насколько два корабельных трупа и десяток мин поперек фарватера, сказать невозможно. Окажись на месте японцев хуже организованный и менее целеустремленный противник, темп высадки и продвижения на север 1-й армии был бы решительно сорван. И отставание от первоначальных планов могло составить недели три, а возможно и больше. Но японцы себе такой "роскоши" не позволили. Энергия и находчивость, с какой они преодолевали неожиданно возникшие трудности, могла бы сразу заставить русское высшее военное руководство задуматься о характере и особенностях противника в этой войне. Увы, осознание серьезности угрозы сменило шапкозакидательские настроения у петербургских стратегов несколько позже. "Сухопутным" итогом сотворенной Петровичем неудачи японцев в первом морском бою у Чемульпо, стало то, что начать попытки перейти Ялу Куроки смог на десять дней позже, чем в оставленной Рудневым-Карпышевым реальности.34

Впрочем, таких подробностей по армейским боевым действиям в его голове не сохранилось. Товарищ был мореманом. Война на суше всегда была для него лишь неприятным грязным фоном в красивом военно-морском противостоянии. Увы, всего через несколько минут Петровичу, как, впрочем, и всем, стоящим сейчас на мостике "Варяга" пришлось глубоко прочувствовать, что и морская война несет в себе достаточно ужаса и страданий.

Еще одним неудачником, попавшимся на пути "Варяга", оказался "Миоко-Мару". Транспорт был большим, однотрубным и редкостно неуклюжим. Получив торпеду из носового аппарата почти по миделю, он поначалу даже не накренился, продолжая неторопливо ползти в сторону берега. После попадания прошло уже секунд пять, и Руднев открыл было рот, чтобы приказать Зарубаеву попытаться добить доходягу снарядами. Но в тот же миг над подранком вспучилась растущая во все стороны шапка черного дыма, сопровождаемая тугим протяжным гулом, похожим на выдох исполинского живого существа. Что это было? Взрыв угольной пыли в бункерах, котла или взрывчатки в трюме? Можно гадать. Но вот то, что произошло после, очевидцы катастрофы запомнили надолго.

Трамп, выползая из дымной тучи, оказался совсем близко от крейсера. Смертельно раненый, он быстро, на глазах, садился на корму, заваливаясь на пробитый торпедой борт. А на палубе… На палубе метались люди. Много людей. Сотни… Судно валилось. Спуск шлюпок в таких обстаятельствах был просто не реален. Картина человеческого муравейника ищущего спасения от неумолимо надвигающейся смерти… Крики, давка, вопли… Головы… Черные точки в январской воде… Надвигающаяся ночь… Петровича передернуло от мысли, что если бы Джеймс Камерон снимавший "Титаника" хоть один только раз в жизни, хоть на одно-единственное крохотное мгновенье увидел и услышал ЭТО, ему и в голову бы не пришло снимать свой фильм – "оскароносец". Но шевелящий волосы под фуражкой ужас пришел потом. Когда над морем раздался крик… Не человеческий крик… Лошади… Сотни коней и кобыл не ржали. Нет. Они кричали… В закрытых наглухо, опрокидывающихся и заливаемых водой трюмах. Транспорт перевозил кавалерию…

Лейтенант Зарубаев закрыв уши руками плакал. Нет, он рыдал на взрыд! Руднев вдруг вспомнил, что увлечение бегами и лошадьми было потомственной страстью мужской половины его семейства… Наконец вдруг стихло. Море сомкнулось над своей добычей. Оглушенные, опустошенные и молчаливые стояли русские офицеры на мостике уходящего в ночь крейсера. Такая вот она, морская война…

За остальными транспортами гоняться при наличии на хвосте нескольких японских крейсеров, пока отставших на шесть миль, но все еще способных догнать "Варяг", Руднев не рискнул. Так, выпустили для проформы и создания паники по силуэтам в темноте по пятку снарядов, но топить транспорта бронебойными снарядами – это долгое и неблагодарное занятие. Опять же – Карпышев внутри Руднева считал, что свою задачу он выполнил – "Варяг" прорвался, эмоций уже и так хоть отбавляй, сейчас его должны выдернуть обратно в его время, и фан кончится. На всякий случай, что надо делать, он офицерам рассказал в общих чертах. Ну и боль в ноге вместе с морфием тоже способствуют желанию отойти подальше от поля боя. Итак, "Варяг" двадцатиузловым ходом уходил в море…