и орудийная пальба заглушала все — штурм был действительно ожесточенным и кровавым.
— Мы читали о нем в романе Алексея Толстого, по школьной программе проходили, — негромко произнесла Эльза, сжав ладонь Павла. Тот ответил ей пожатием, но оба тут же стали слушать Альберта Генриховича, что продолжил свое повествование.
— Генерал Горн хотел отводить солдат в Ивангородскую крепость, но понял, что удержать ее будет невозможно — старые стены, построенные русскими государями до Смуты, будут просто сокрушены артиллерийским огнем. Так что решил сдаться, и по запискам был бит Петром по лицу, и посажен в ту самую камеру в замке, куда по его приказу посадили сдавших русским свои крепости комендантов Ниешанца и Нотебурга.
— Постой, как отвести? Понтона нет, на лодках русские не дали бы переправится, да и течение Наровы там сильное. Подземный ход под рекою?! Так это не вымысел, он был на самом деле?!
— Если ход под рекою и был, то шведы уничтожили его. Они ведь со Столбовского мира владели Ивангородом, могли и прорыть из замка. Так или иначе, о нем ничего не известно, в отличие от подземелий в самой Нарве. Но опять — схем подземных ходов никто и никогда не видел, может где-нибудь в одном из шведских королевских архивов. Они, судя по всему, были весьма разветвленными — от каждого порохового погреба за стены внутреннего города галереи были проложены на глубине нескольких метров, но это только первый уровень. Был и второй, гораздо ниже…
— С чего такое? Это точно?
— Точнее не бывает, Пауль, — усмехнулся «Лаэ», и, поднявшись со стола, подошел к секретеру и взял с полки картонную папку. Развязал тесемки и положил перед Никритиным первый лист серой бумаги.
— Вот схематический разрез типового бастиона. Как видишь, ни один из восточных бастионов просто так не разрушишь — прикрыты равелинами, и каменные стенки как бы ушли в грунт. Это видно на примере «Фортуны», когда на автобусе шестого маршрута мимо нее проезжаем в Усть-Нарву. Перед всеми бастионами вырыт ров с водою, такой же, как перед «Глорией», он сохранился до наших дней, хотя порядком зарос и превратился в болото. Как ты думаешь, гарнизону нужны тайные коммуникации, что ведут далеко за укрепления, в тыл осаждающему крепость противнику?
— Вне всякого сомнения, — мотнул головой Павел, и внимательно посмотрев на схему негромко произнес:
— Ход рыли гораздо ниже уровня дна рва, иначе бы просто тот оказался затопленным. Да есть второй уровень, вне всякого сомнения.
— Не ход, а ходы, по всей видимости. Один шел на север, и, думаю, выходил как раз на том кладбище, где мы крипту нашли. Если поискать хорошо, то его можно обнаружить, весь вопрос — зачем только? А еще ходы шли к «Ореховой горке», холму Германсберг, и, судя по всему, на Кренгольм — туда, где дворянская конница Шереметьева при первой осаде Нарвы стояла. И эти ходы активно использовались лазутчиками — в семисотом году король Карл, перед атакой русских позиций, имел полные сведения об осадном лагере русских. Только не ожидал, что можно будет так легко опрокинуть дивизию князя Трубецкого.
— Хм, пожалуй ты прав — я сам не один раз слышал, что разветвленные подземелья есть, и туда лазили кое-где. Да и сам попытался раз от «Гонора» проползти, но там все заилено, вода, на брюхе лежать только можно. Да и следы кладоискателей везде видны — дырки продолбить пытаются. Но зачем в казематах то, они лишь внешняя облицовка?!
— Потому, как говорят русские про таких — дятлы! Слышали звон, да не знают где он. Я тебе сейчас кое-что иное покажу, смотри.
Альберт Генрихович достал еще один листок бумаги, придвинул его Павлу. Тот сразу отметил, что перед ним типовой план застройки старой Нарвы с прямоугольниками многоквартирных домов. Но между зданиями раскинулось множество красных точек, как на лице больного корью. Он стал их считать, хмыкнул — не меньше двух десятков.
— Это схема после застройки, Пауль. А пятна есть просадки грунта в глубине — не воронки от минувшей войны, а именно провалы в земле. Соображаешь что к чему?
— Подземные ходы потихоньку обрушаются, время безжалостно. Да и бомбардировки в войну свою роль сыграли.
— Абсолютно верно — помнишь, в позапрошлом году улицу перекрыли, что вдоль приречных бастионов идет? Асфальт провалился — и дырка в тротуаре образовалась. Я сам на веревке спускался — подземный ход оказался, земля засыпалась чуть ли не до сводов. Пролезли — со стороны «Виктории» галерея заделана камнями еще с тридцатых годов, а вот от ратуши, а направление именно туда — взорвано, и судя по всему, очень-очень давно. Все сыро и в плесени, видимо, еще шведы взорвали.
— Вопрос — для чего?
— Там, скорее, находился спуск на второй уровень, вот взрывом и перекрыли путь русским вниз.
— Но зачем? Какой смысл хранить секреты подземелий, если там кроме ходов за пределы крепости ничего нет?
— Ты так думаешь?
Улыбка у Альберта Генриховича была весьма характерной, как у умудренного жизнью человека над доводами несмышленого юноши. И Павел моментально сообразил, что к чему:
— Что в подземельях спрятано такое, что шведы взрывали за собой путь вниз? Так поступают тогда, когда отходят, перекрывая дорогу неприятелю. Это связано с майором Розеном, тем без вести пропавшим офицером. Я ведь тебя правильно понял?!
— Именно так и было, по крайней мере, такой представляется картина событий. В Нарве царю Петру достались огромные трофеи — четыре сотни чугунных крепостных пушек, несколько десятков медных и железных орудий, почти пять тысяч ружей и пистолетов, масса всевозможного холодного оружия, огромные запасы пороха и всяческого воинского снаряжения. Досталось многое, но шведские знамена, кроме двух. А ведь в каждой роте того времени имелся свой флаг.
— Ага, так их просто спрятали, — картина стала полной, — и сделал это майор Розен, чтобы знамена не достались русским.
— Не только — ключи от города тоже исчезли, вместе с казной. Их унесли из ратуши непонятно куда. А сундук, судя по описаниям, был немалых размеров, и набит всевозможным серебром, хотя большей частью риксдалеров, чей курс по отношению к обычным далерам был чрезвычайно высок. Ведь последние норовили начеканить из меди, которой в Швеции, в отличие от серебра было много. Так вот — вся медная монета осталась в ратуше, исчезло только серебро и золото. И не только принадлежащее городу — в подвалах хранилась легендарная «казна Шлиппенбаха». Эти деньги предназначались наемникам, а они в оплату брали серебро, за медь погибнуть желающих не имелось. Только серебро могло
