проваленной?
— Действие ради действия не имеет никакого смысла, — спокойно ответил инженер. — Посмотри на голограмму. Кого ты хочешь атаковать? Дроны на орбите не видят целей. Бот укрылся маскировочным полем. Нашего зараженного я больше не вижу, да и его товарищи из диких тоже не просматриваются. Думаю, теперь они постоянно будут пользоваться маскировкой. Они ведь не идиоты и прекрасно понимают, что могут нарваться на залп с орбиты.
— Сканеры эсминца гораздо мощнее тех, что стоят на зондах. Возможно, им удастся пробить маскировку зараженных.
— Хватит! — оборвал спор Хирч. — Мы не станем совершать необдуманных и откровенно авантюрных поступков. Корабль останется за пределами системы. Пока на орбите планеты есть мини-дроны и нормально функционируют разведчики-ретрансляторы, мы продолжим снабжать информацией японцев и их союзников. Пусть дикие убивают друг друга.
— А если это не сработает?
— Вот тогда и будем думать об ударе по поверхности планеты, но не раньше, чем станет ясно, что других вариантов не осталось. Передайте приказ вычислителю транспорта снабжения совершить прыжок по нашим координатам. Нечего ему болтаться в межзвездной пустоте, пусть лучше будет рядом с нами.
— Он почти пуст. Толку с него… — усомнился инженер.
— Предлагаете бросить исправный корабль поддержки? — удивился Хирч.
— Нет, конечно. Просто его появление у границ системы ничего не изменит.
— Посмотрим. Есть у меня кое-какие мысли, но говорить об этом пока рано. Выполняйте приказ.
* * *
Разъяснив ситуацию китайским союзникам и отправив доклад в Москву, я был вынужден заняться делами авиаполка Кудрявцева. Генерала поместили в местный госпиталь для высшего комсостава. Из строя он выбыл довольно надолго, но эвакуироваться в Союз отказался категорически. По рекомендации Летры я посещал его дважды в сутки, и с помощью биоимплантов проводил «сеансы физиотерапии». Китайцы на это смотрели косо, но спорить с главой русской военной миссии не решались. Впрочем, в том, что они немедленно ставили в известность обо всем увиденном свое руководство, я ни секунды ни сомневался.
Вечером прибыл первый Пе-8 с заказанными мной крылатыми ракетами. После потопления «Дзуйкаку» и срыва японского десанта на китайское побережье американцы ускорили подготовку очередного конвоя в СССР и серьезно увеличили заявленный объем поставок военных грузов, так что в Москве, судя по всему, к моей заявке отнеслись со всей серьезностью, немедленно организовав доставку в Китай изделий товарища Королева. Соответственно, и от меня ждали начала операции в максимально сжатые сроки, так что пришлось впрячься в организацию разгрузки и транспортировки ракет на позиции, что было делом, мягко говоря, непростым, учитывая нервозность обстановки после атаки «японских диверсантов».
Наблюдая за сборкой пусковых установок, я вызвал Летру.
— Как ведут себя пленные?
— В основном спят под воздействием медицинских препаратов. Десантники изрядно пострадали от взрывов, так что их организмам требуется длительное восстановление. Обсудили провал операции, но довольно вяло. На самом деле, сейчас самое время попытаться на них надавить, если хочется воспользоваться хотя бы минимальным шансом вытащить кого-то из них из капкана виртуального психоза. Во всяком случае, значительная часть успешных попыток вправить мятежникам мозги зарегистрирована именно на фоне посттравматического состояния пациентов.
— Я освобожусь примерно через час. Что порекомендуешь по тактике допроса?
— У меня нет подробной информации о том, как именно велась работа с пленными мятежниками. Есть только отрывочные данные из разных источников, да и то сильно урезанные и местами довольно сомнительные. Все, что мне удалось собрать, ты уже знаешь.
— Значит, придется разбираться на месте. Начнем, пожалуй, с лейтенанта, а сержант пусть пока поспит.
— Принято. Минут через сорок погружу сержанта в медикаментозный сон. Ему это только на пользу. Лейтенанту сыворотку правды сразу вводить или сначала хочешь побеседовать с ним без химии?
— Попробуем для начала без спецсредств. Как я понял, вряд ли что-то получится, но хотя бы пойму, с чем имею дело.
— Хорошо. Через час все будет готово.
Лейтенант встретил меня взглядом, в котором читалась смесь досады и отвращения. Особого страха он не испытывал. Мятежники, вообще, почти ничего не боялись, считая, что после смерти в виртуальном пространстве очнутся в отключившемся тренажере, и максимум, что может им грозить, это жесткий фитиль от начальства во время «разбора полетов».
— Добрый день, лейтенант, — я улыбнулся, игнорируя попытку командира десантников прожечь меня взглядом.
Мятежник не ответил, лишь изобразив на лице кривую усмешку.
— Не хотите разговаривать с цифровым персонажем, порожденным программой, заложенной в вычислитель вирттренажера? — я тоже усмехнулся, не отводя взгляда.
Щека лейтенанта чуть дернулась, и усмешка стала неестественной. Такого начала допроса он явно не ожидал.
Я лейтенант Ирс, пилот космического истребителя, в силу обстоятельств принявший командование научной базой на Луне. Мы с вами в равных званиях, но по должности я вас заметно старше, так что будьте добры вести себя соответствующим образом.
— А то что?
Я пожал плечами и опустился в свободное кресло, развернув его к собеседнику.
— Если нормального разговора у нас не получится, мне придется использовать химический «болтунчик». Под действием этого препарата вы сами мне все расскажете. Средство это у меня появилось из набора для полевых допросов, имевшегося в вашем боте, так что, я уверен, вы не хуже меня понимаете всю бесполезность попыток ему сопротивляться. Это даст мне необходимую информацию, а вот вы так и останетесь в плену своих заблуждений по поводу того, что выполняете учебную миссию, находясь в виртуальном тренажере.
— Обычный бред зараженных, — еще сильнее скривился лейтенант. — Хотите заразить и меня? Вряд ли у вас это получится. Все, кто не имел иммунитета, уже подхватили заразу на ранней стадии миссии.
— Сколько уже длится ваше задание? — перевел я беседу в другое русло. — Больше года, если не ошибаюсь. Вспомните, разве когда-то упражнения на виртуальных тренажерах длились так долго?
— Командованию виднее.
— Но ведь и вам мозги даны не просто так, лейтенант. Сколько часов из этого года вы провели в реальных боевых условиях? Мне вы можете не отвечать, но хотя бы самому себе не лгите. Вы прекрасно понимаете, что ни один здравомыслящий инструктор не станет мариновать бойцов и командиров в тренажерах в течение года ради нескольких суток настоящих тренировок. Вот это — настоящий бред, в который вы почему-то искренне верите.
— А если командование хочет проверить не только наши боевые качества, но и морально-психологическую подготовку и устойчивость? — усмешка лейтенанта стала злее. — Ради этого можно и на год нас в эсминец законопатить, и задачу поставить такую, которую в реальном мире страшно даже представить.
— Нет в этом никакого смысла, — я уже понимал, что не смогу убедить командира десантников, но все же решил предпринять последнюю попытку. — Для такой проверки
