людей.
Возвращаюсь к пляжу, проходя мимо всё ещё стоящего подполковника. Он хотел поговорить? Излить душу? Думал, что спустя шестнадцать лет дождался этого момента?
— Скажи хоть слово? — Простонал Константин Зотов мне в след.
С рвущимся сердцем я замер у воды. Волны стали набегать на бронированные ноги. А ветер завыл сильнее, нагоняя с юга облаков.
Несмотря на всю ненависть к незнакомцу в Медведе, Константин его спас. Тем самым не дал случиться беде. Он бы корил себя после, осознав масштабы. Но я осознаю их уже. Агнессе нужно вернуть то, что её по праву. Так она продолжит жить.
Теперь я ещё больше понимаю каково ей без этого, после слияния с мехаром сам не мыслю, что могу лишиться связи с ним навсегда.
Может всё рассказать? Признаться? Мы ведь на одной стороне. А если он не сумеет переступить через клятву верности принцессе? И всё ей доложит?
Но как я могу оставить его без ответа. Не могу, поэтому отступаю назад и черчу на песке осколком клинка послание. А затем перешагиваю и устремляюсь в море.
Вижу через круговой обзор, что мех Зотова подскочил живенько к накарябанному, пока всё не смыло. А я поторопился в воду, чтобы больше не было в мой адрес душу рвущих вопросов.
Надеюсь, слова разберёт.
«Я — не он. Поэтому ответов не знаю. Если вас это утешит: человек, пилотировавший Медведя до меня, погиб девять лет назад от лап оргалидов. В одном уверен, он был хорошим семьянином и верным солдатом Российской империи. А теперь прошу вас улетать. Шрапнельщик всё ещё здесь. И вы, собравшись вместе, были у него под прицелом. Не допускайте подобной халатности больше. Что касается меха, которого я забрал. От него вам никакого толка. Но я надеюсь, что тот, кто его будет пилотировать, спасёт чьих–то детей из каюты».
В воду я вошёл быстро, поддав турбинами ускорения.
Подполковник ничего не ответил, хотя мог крикнуть мне в след. Или сподобиться на речь в эфире. Но он промолчал.
На дне я всё же пособирал трофеи, оставшиеся от десантных «китов». Сердца по три–четыре кристалла — это уже улов неплохой. Рук едва хватило.
Наверное, Фиолетовый наблюдал и посмеивался за моей вознёй.
А точнее Анна Третьякова посмеивалась внутри него.
На этот счёт сомнений всё меньше. Интересно, если наведаюсь сейчас в поместье коменданта, что мне скажут слуги? Сбежала? Гуляет?
Жалею, что не пристрелил эту тварь из револьвера, когда была возможность.
Интересно, сколько возможностей прикончить меня было у неё самой?
* * *
Владивосток. Бухта золотой рог. Третья ремонтная верфь.
26 июля 1905 года по старому календарю. Среда.
0:15 по местному времени.
Мне пришлось подплывать к берегу с воды, ювелирно прорезав две заградительные сети и миновав целых четыре сторожевых броненосца с зависшими над ними двумя дирижаблями. Очень страшно, но опыт с японским флотом помог.
И всё ради того, чтобы радары меха–гвардии не засекли меня заблаговременно.
Помню, где примерно прикончил Синего, поэтому нагрянул к стапелям и пирсу, как оргалид в ночи, взбодрив местный караул.
— Стой, кто идёт! — Вскрикнул часовой с пригорка и залёг с винтовкой, когда я вылез и с мощными всплесками направился к цели.
На меня светит несколько прибрежных фонарей, поэтому вопрос видится несколько неуместным. Но я ответил:
— «Красный медведь», проверка караульной службы!
— Принято! — Выпалил часовой и встал в полный рост, явно, не чувствуя опасности.
Корабль, прежде лежащий на боку, у которого я позаимствовал орудие, теперь пришвартован к пирсу с кучей деревянных надстроек и нависшим над ним краном. Всё ещё ремонтируют, как и несколько броненосцев средней величины, поднятых на стапеля.
Вспоминаю события сражения, и на душе кошки скребут. Но я беру себя в руки и спешу к цели, несмотря на то, что караул всё–таки подняли «в ружьё». И уже первые бойцы вывалились из восстановленных ангаров и начинают занимать оборону вокруг верфи и внутри её конструкций.
— Отпустили, и теперь этот наглец просто разгуливает по Владивостоку? — Раздаётся в эфире от принцессы сварливое. — Илларион, Максим, посмотрите, что он там забыл. Только на дистанции, в бой не вступать! Остальные отбой, к чёрту его. Японский флот с их подкреплением — сейчас наша главная задача.
Гвардейцы подтвердили команду, и на радаре действительно показалось лишь две точки, после чего я выдохнул с облегчением. И пошёл искать сердце.
Место я определил быстро. Его засыпали землёй, разравняли и настелили сверху досок, которыми устлана и дорога, прежде перепаханная бомбами. С нескольких сторон буквально нависли краны с конструкциями. Похоже, здесь что–то собрались возводить.
На глазах у двух десятков казаков я стал ломать настил и копаться в земле.
По моей просьбе Фёдор сделал третье кольцо и добавил туда одну частицу, на которую наскрести кристаллов вышло едва–едва с остатка трофеев и того, что насобирал с последней битвы. И теперь мне нужно это синее сердце, как никогда. Потому что не знаю, во что мне выльются полёты на японские острова.
Шрапнельщик слишком часто оказывается рядом, и это не случайность. Совсем не хочется, чтоб от врага зависела моя судьба и судьба Агнессы. Поэтому стараюсь быть максимально непредсказуемым в своих действиях.
У меня одно кольцо с четырьмя частицами и в двух кольцах по одной. Пока я могу сливаться с мехаром, используя два кольца. И что отдам Агни?
Что забрал, то и должен вернуть. Кольцо с пятью частицами эрения. А для этого мне нужны ещё частицы. И как можно больше. Чтобы дед доработал новые кольца, сделав две и три частицы — это для меня. А к первому кольцу добавил ещё одну частицу, чтобы отдать Агнессе. Таков мой расчёт.
Но если не сумею добыть ещё, то попрошу Фёдора сделать пять частиц, оставив второе кольцо с одной. Что ж, тогда до Иркутска я полечу, как в коробке. И никак иначе, ибо пять частиц в одном кольце я попросту выпью.
Синие
