– Это которые громко говорят на каком-то неизвестном мне языке?
– На румынском. Так вот – вон тот, ушастый и рыжий, пригласил друзей и знакомых отпраздновать свою долгожданную аккредитацию в качестве венгерского шпиона. Почти два года жил по справке, небось уже весь измаялся, бедолага.
– Простите? – в полном обалдении захлопал глазами Дюваль.
– Ну вот представь себе, что ты разведчик и тебя заслали в Россию. Перед тобой два пути. Первый – попытаться проделать все нелегально, но это очень непросто. Скорее всего, быстро поймают, и начнутся довольно неприятные процедуры в седьмом отделе. Но есть и второй путь. Сразу по пересечении границы явиться в ближайший филиал шестерки или СИБа и заявить о своем намерении заняться шпионажем. После минимальной проверки соискателю будет выдана справка о подозрении в работе на соответствующую разведку. После чего он в течение двух лет должен доказать, что действительно раздобывает и передает какие-то сведения, а не просто жирует в России на казенные деньги. Доказав это, человек получает аккредитацию как полноценный шпион, а такое звание уже дает какие-то права и привилегии. Например, в случае устроения пьяного дебоша полиция, скорее всего, отнесется с пониманием. Кроме того, аккредитация дает право на тридцатипроцентный налоговый вычет.
– Извини, а что ты сказала про седьмой отдел?
– Это отдел особых расследований. Там в оговоренных законом случаях могут применяться интенсивные методы допросов.
– Но это же дикость! А как же права человека?
– Так ведь законопослушного же человека, а не преступника! Но даже у него они тоже есть, просто другие. Например, основополагающего права расколоться сразу, не доводя дело до применения спецметодов, никто не отменял. И вообще, с какой это стати закон должен защищать индивидуума, нагло кладущего на него хрен? Глупость же! Нарушив закон, человек тем самым сознательно выходит за его рамки и, значит, лишается защиты по каким-то статьям. Причем в силу гуманности российского законодательства не всем сразу, а в строгом соответствии с тяжестью содеянного. В частности, нарушители правил дорожного движения лишаются права требовать возмещения ущерба от владельцев объектов повышенной опасности. Но не все, а только те, кто пошел на нарушение осознанно и не будучи к нему принуждаем. Если, скажем, крестьянин из глухой деревни, впервые попав в Питер, попытается перебежать дорогу в неположенном месте и попадет под машину, то ее владелец оплатит ему лечение, ибо нарушение было неосознанным. А вот если я нагло попру поперек проезжей части, не обращая внимания ни на кого, то лечиться мне придется за свой счет, да еще с повышающим коэффициентом из-за высокого общественного статуса. Нелегальный же шпионаж – тягчайшее преступление, сравнимое разве что со взяточничеством и изменой Родине, так что тут прекращают действие почти все защитные статьи. Кроме, насколько я помню, нескольких из брачного кодекса.
– Но ведь, кажется, бывают еще глубоко законспирированные разведчики, не начинающие работу сразу после внедрения.
– Разумеется, но зачем такому аккредитация? Как кончится срок действия справки, пойдет и напишет заявление о продлении, только и всего.
– А почему этому румыну так долго не давали аккредитацию? – решил немного вернуться назад Дюваль.
– Да потому что есть правило – шпион обязан знать хотя бы один язык. Или страны-отправителя, или русский. Этот же тип ни по-венгерски, ни по-нашему двух слов связать не мог. Вот и гулял со справкой, пока экзамен по русскому языку не сдал.
Когда молодые люди уже покинули ресторан, Настя заметила:
– Жан, мне показалось, что ты хотел меня спросить еще о чем-то, но не решился. Я права? Тогда не стесняйся, вранье мне нравится едва ли не меньше, чем отцу, так что в ответ ты услышишь либо правду, либо ничего.
– Скажите, Анастасия, – с видимым трудом решился Дюваль, – вы… ты… настоящая принцесса? То есть Ирландия в вашем мире – это настоящая страна? Или она существует только потому, что там стоят русские войска?
– С чего ты взял, что они стоят? На постоянной основе их там вообще нет. Когда туда приезжает отец, то вместе с ним появляется рота охраны. В подчинении королевы находится содержащаяся на ее личные средства гвардия, это полторы тысячи человек, среди которых много датских и бразильских добровольцев, но русских там всего человек пять или шесть. Никаких других иностранных войск на территории Ирландии нет. Более того, даже обучение ирландских офицеров происходит на нашей территории, в Иваново, чтобы не давать повода злопыхателям говорить о русском военном присутствии на Зеленом острове. А то, что многие возвращаются на родину уже с женами, говорит не о нашем коварстве, а только лишь о красоте и обаятельности русских девушек. В общем, совершенно нормальная страна, признанная всеми ведущими державами мира. Не признают ее только Англия, Центральная Франция и Монако. С последним ведутся переговоры, и мы надеемся, что вскоре ситуация изменится. А мнение первых двух ни мать, ни меня, ни отца особо не интересует. Ты извини, если я задела твою национальную гордость, но ведь обещала же говорить только правду.
– Да нет, ничего, я же из Марселя. Он, кажется, в вашу Центральную Францию не входит?
– Не входит, это столица Марсельской коммуны. Есть еще Парижская, Марсель с ней давно ведет переговоры об объединении в Коммунистическую Конфедерацию, но пока безрезультатно. Но лично я все же надеюсь, что когда-нибудь они увенчаются успехом и Франций станет две, а не три, как сейчас. Ну а потом видно будет. Тут многое зависит от того, кто в Марселе выиграет ближайшие выборы. Лично я буду болеть за Жозефину Богарне, ранее выступавшую под псевдонимом де Вилье. Очень достойная женщина, мне не раз доводилось с ней встречаться.
– Она что, родственница той самой, жены Бонапарта? – не поверил Дюваль.
– Вне всякого сомнения.
Здесь Настя ничуть не покривила душой, ибо, независимо от того, от Адама произошло человечество или от доисторической обезьяны, все люди состояли в кровном родстве друг с другом – в этом принцесса была твердо уверена. И продолжила разъяснения текущей международной обстановки:
– Поэтому не исключено, что в не очень далеком будущем из не признавших Ирландию останется только Англия. Тут уж ничего не поделаешь, во всяком случае в обозримое время.
– Отчего так?
– В Англии почему-то очень тяжело переживают потерю именно Ирландии. Нет чтобы о каких-нибудь Сингапуре или Гонконге плакать! Хотя сами же виноваты – не надо было делать из ирландцев людей второго сорта, вот и все. Если бы не это, никакие интербригады не помогли бы. А теперь сэры на уровне парламентской комиссии второй год подряд решают, как правильно считать – Ирландию оккупировали или аннексировали. Хотя в действительности сами ее про… профукали.
