— Никто не собирается лишать Пердикку жизни. Он будет только смещен со всех его постов и отправлен в Каппадокию для подготовки похода на Пафлагонию. Александр сам просил меня в письме организовать поход на Понт, вот пусть Пердикка и исполняет монаршую волю. А там дальше видно будет, лишь бы только не мешал нам здесь, сейчас — заверил собеседника Антипатр.
— С Пердиккой все ясно, а что же делать с Александром? — задал самый главный вопрос беседы Никандр.
— Как мне рассказывали купцы столь далекий поход, что затеял наш царь, очень опасен и труден. Много кораблей гибнет от бурь и штормов, что часто бушуют на просторах океана в это время года. Я очень надеюсь, что бессмертные боги услышат наши молитвы, и Александр не вернется из похода, к нашей радости и скорби — многозначительно молвил хилиарх и собеседник понимающе кивнул головой.
— Ну а если боги будут глухи к нашим молитвам и царь все-таки прибудет в Египет, как и планировал?
— А вот тогда, вся наша надежда будет заключаться в воинском собрании. Его власть всегда была выше власти царей и наша главная задача вдохнуть в него жизнь, превратить в грозное оружие, с которым Александру придется считаться, каким бы великим воином он не был. Главное не дать ему полностью превратиться в персидского царя с его неограниченной властью, а затем можно будет, и повторить неудавшуюся попытку. Тебе, все ясно? — спросил Антипатр гармоста и, не дожидаясь ответа, продолжил — если, да, то оставь меня. Мне нужно отдохнуть. Сегодня был трудный день.
Глава VII. Знакомство со Счастливой Аравией
Эскадра Неарха уверенно шла вдоль побережья Аравии держа курс строго на юг. Оставив в Александрии Аравийской все вспомогательные суда со строителями, моряки спешили замкнуть основание огромного треугольника и познать все его тайны.
В полном соответствии с периплом Нефтеха, после поворота на юг, паруса кораблей Александра наполнились могучим дыханием восточных ветров. В это время года они непрерывно дули только в одном направлении, непрестанно двигая путешественников к их заветной цели. Но вместе с ветрами пришли их неизменные спутники шторма, успевшие дважды потрепать мореходов и взять с них кровавую жертву.
В первый раз благодаря мастерству экипажа и умению наварха удалось обойтись без жертв. Бог Посейдон взял дань парусами и канатами, но на исходе следующего дня в составе эскадры были куда более серьезные потери.
Разбушевавшиеся волны выкинули на подводные рифы, что тянулись непрерывной стеной вдоль побережья сразу два корабля. В мгновение ока огромные триеры, на постройку которых было потрачено столько сил и средств, превратились в груду обломков, со всего маха наскочив на каменные зубья подводной гряды. Подобно мифической Сцилле, она сначала раскрошила в щепки свою добычу, а затем жадно её пожрала.
Из всех кто находился на борту триер, удалось спастись только одному моряку. Вместе с несколькими счастливцами он сумел ухватиться за обломок мачты, и был отнесен волнами к другим кораблям. Громко кричали потерпевшие крушение люди, приветствуя идущую к ним помощь, но только одному из них удалось схватить брошенный с борта корабля канат. Всех остальных поглотили ненасытные волны, не дав возможности спасти свои жизни.
Восточные ветра не только прибавили ход кораблям Александра, но и принесли облегчение от аравийского жара. Изнурительный зной, так жестоко терзавший путешественников, ушел, но ещё долго брал с македонцев дань, жизнями больных. В этот скорбный список попало десятка два человека, в том числе и сын Антипатра Кассандр.
Несмотря на проводимое лечение и хороший уход состояние больного не улучшалось. Через два дня после того как корабли покинули Александрию Аравийскую, Кассандр слег. Его ноги так разбухли от отеков, что больной не мог самостоятельно передвигаться.
Из-за долгого лежания, на теле Кассандра появились пролежни и трофические язвы, которые множились с каждым днем. Прошло ещё несколько дней и к своему ужасу, доктора обнаружили в его ранах белых червей. Приставленный к больному слуга каждый день убирал их, но они появлялись вновь и вновь.
От Кассандра стал исходить нестерпимый запах разлагающейся плоти. Для его устранения, которого, доктор приказал вынести больного на палубу, к великой радости соседей по каюте. Беспокоясь за состояние здоровья Кассандра, царь прислал больному своего личного врача. Тот внимательно осмотрел больного и для облегчения страдания прописал ему настойку лотоса. На вопрос Александра о судьбе больного, врач скромно опустил глаза и призвал молиться за скорейшее выздоровление больного.
Царь охотно внял словам доктора и в тот же день, на борту царского корабля, жрецы принесли жертвы на походный алтарь. Александр пожертвовал великим богам одного поросенка и три петуха, что в условиях похода были богатым даром. Однако обитатели Олимпа были равнодушны к судьбе сына Антипатра. На следующий день после жертвоприношения, Кассандр перестал мочиться и раздулся как лягушка.
Перед самой кончиной, больного посетил Александр. Отослав всех, он подошел к ложу больного и заговорил с ним. Никто не слышал, о чем шла беседа. Возможно, царь хотел просто облегчить страдания больного беседой или примириться с ним из-за былой ссоры.
Стоя у постели больного, он чуть наклонился над лежащим Кассандром, когда тот издал громкий пронзительный, полный отчаяния крик. С огромным трудом, он приподнял на ложе свое неповоротливое тело и попытался ухватиться за Александра рукой. Кассандру почти удалось дотянуться до царского плеча, но тут силы оставили его, и он рухнул на пол, к ногам царя.
Стоявшие поодаль царя люди, бросились на помощь к Кассандру. Они бережно подняли больного, положили на ложе, но время жизни его, уже было сочтено. Тело молодого македонца стали сотрясать предсмертные конвульсии. Кассандр силился что-то сказать, но вместо слов из его рта вылетали брызги крови. Прошла минута и его душа мятущаяся душа, обрела вечный покой.
Выказывая уважение не столько к самому Кассандру, сколько к его отцу, Александр приказал завернуть усопшего в богатый плащ и похоронить в море со всеми надлежащими почестями. Кроме того, следуя погребальному обычаю, царь пожертвовал обол, который положили в рот Кассандру, в качестве символической платы долга перевозчику Харону.
За все время пути вдоль южного побережья Аравии, македонцы не встретили ни одного корабля. Каждый день по правую сторону царских кораблей виднелись рыжие пески аравийской пустыни, с темными каменными скалами. Некоторые мореходы с опасением поглядывали на свои запасы пресной воды, но Александр упрямо вел корабли на юг. Он твердо верил периплу Нефтеха, и его настойчивость была вознаграждена. Когда на кораблях остался запас воды ровно на три дня, перед носами триер показалась Счастливая Аравия.
Сидящие на мачтах кораблей дозорные. Не сразу поверили своим глазам. Столь быстро и стремительно, порядком надоевшие их взору скалы расступились, и перед ними предстал цветущий оазис на берегу океана. Глядя на стройные ряды могучих пальм, что выстроились у самой кромки воды, моряки сладостно предвкушали найти спасительную прохладу, пресную воду и обильное количество съестных плодов.
Под радостные крики измученные длительным плаванием людей, корабли прошли ещё немного и вскоре, была обнаружена уютная морская бухта, в глубине которой виднелись городские строения. Пытливые глаза дозорных не могли определить, кто населяет этот город. Уж слишком далеким было расстояние. Однако общий вид высоких городских стен и узких башен, приземистые дома и куполообразные крыши дворцов, указывал на присутствие арабов.
Созданные из глины и местного камня, строения представляли собой причудливое соединение желтого и серого цветов, с обильной примесью темно-красных тонов. Всю эту цветовую гамму дополняла зелень пальмовых рощ и полей, что хорошо просматривались в просвете между стволами деревьев. Их аккуратно возделанные квадраты, были прилежно возделанные рукой человека. Также в зеленый цвет были окрашены невысокие горы, что виднелись у самого горизонта. Он происходил от множества невысоких деревьев, густо покрывавшие покатые склоны гор.
Так, во всей своей варварской красе, перед македонцами предстала Саба, столица одноименного царства южной Аравии. Именно в неё, со всех ближайших окрестностей свозили мирру и ладан, которые так высоко почитались во всех концах Ойкумены. Вместе с ними, в Сабу из далекой Индии доставлялись всевозможные ткани и дорогие приправы. Торговые корабли везли в своих трюмах жемчуг из Персидского залива, слоновую кость, золото и страусовые перья из таинственного Пунта.
По всему миру, широкой сетью, раскинулись торговые маршруты Сабейского царства. Его купцы крепко держали в своих руках все морские перевозки южной части Ойкумены и не собирались уступать своих прав никому. Для защиты своих жизненноважных интересов сабейцы имели в своем распоряжении многочисленную армию стражников, быструю и сильную кавалерию, а также могучий морской флот. Все они, были готовы в любой момент обрушиться на врага по приказу царя Сумхуали Иануфа.
