— Их лагерь был объят огнем, — кричал Антонов, выступая перед войсками — и пропах кровью. И будут падать среди вас убитые, и узнаете, что Я Господь, — богохульствовал красный командарм. — Нет таких крепостей, которые бы не смогли взять большевики! Ура, товарищи! К победе!
Глава 9
Постоянные поражения большевиков на всех фронтах крутанули колесо Фортуны в нашу пользу. К этому времени обстановка была такая: 1) По железнодорожной линии Лихая-Ростов, наша разведка установила большое движение красных воинских эшелонов на юг, на Ростов, откуда не задерживаясь эшелоны следовали на Кавказ; в обратном направлении шли только порожние подвижные составы. 3) В направлении станицы Каменской временами слышалась отдаленная артиллерийская канонада. 3) Жители, бежавшие из Ростова и наши лазутчики подтверждали слухи, что какие-то антибольшевистские войска — будто бы заняли Таганрог (сейчас это маленький грязный порт) и наступают на Ростов, что в Ростове среди большевиков заметно замешательство и что многие видные комиссары в панике спешно уезжают на Кавказ или в Царицын. 4) Стало известно, что Добровольческая армия уже находится в пределах Донской области и своими разъездами связалась с восставшими казаками Егорлыцкой, Мечетенской и Кагальницкой станиц. 5) Усилились слухи об успешных восстаниях казаков 1-го и 2-го Донских округов и на севере области.
Совокупность перечисленных данных указывало, в общем, на то, что под давлением какой-то неизвестной силы (оказалось это уже идут немцы) большевики спешно уходят на Ростов и далее на юго-восток. При таких условиях можно было надеяться, что большевики не окажут нам серьезного сопротивления при атаке на Новочеркасск. Число местных большевиков в нем было не особенно велико, а мигранты, как элемент пришлый, по-видимому, торопились бежать. Все это повышало наши шансы на успех, а новая победа, вне сомнения, еще больше подняла бы дух нашей группы. Овладев Новочеркасском и оставив наблюдение за Ростовским направлением, главные наши силы можно было сосредоточить на севере и коротким ударом покончить с Александровск-Грушевским, что, позднее в действительности и было выполнено.
Кроме того, мы учитывали, что операция против Новочеркасска понятна каждому казаку, что также повышало наши шансы на победу. Казаки горели желанием, прежде всего, освободить свою столицу. Я сам слышал, как наши офицеры говорили:
— Чего доброго мы досидимся здесь до тех пор, пока наши жены из города на извозчиках приедут за нами.
Не использовать этот порыв, было бы по крайней мере непростительно. Освобождение Новочеркасска от красных имело бы, конечно, и огромное моральное и политическое значение. Весть об этом молниеносно разнеслась бы по всей области и послужила бы сигналом для общего восстания, что позже фактически и случилось. К нам переходил административный центр, прерывалась бы железнодорожная магистраль, разъединялись самые крупные группы противника, расположенные в районах Зверево-Александровск-Грушевский и Ростов-Тихорецкая и появлялась бы возможность бить большевиков по частям.
Наконец, мы могли рассчитывать захватить большие склады снарядов и патронов скорее в Новочеркасске, нежели в Александровск-Грушевском. Занятие последнего пункта, наоборот, никаких нам выгод не сулило, а успех между тем был сомнителен. Неудачные атаки этого пункта " Северной группой" при содействии и наших частей уже подорвали у казаков здесь веру в победу.
Неуспешные операции против города Александровск-Грушевский следует объяснить не только ошибками и неуменьем командования "Северной группы" согласовать атаки по времени, но еще и упорством местных шахтеров. Они здесь защищали свои дома, свое имущество и проявляли редкую устойчивость. Все эти соображения и побуждали командование "Южной группы" упорно настаивать на атаке в первую очередь Новочеркасска.
Но у нас заправляли редкостные идиоты. К примеру, полковник (в скором будущем генерал) Быкадоров, герой обоза. За все время, он только раз был в станице Константиновской, то есть в глубоком тылу, но почему-то оказался в числе авторов пресловутого плана атаки на Александровск-Грушевский. Этот план, как я уже говорил, был составлен вопреки здравому смыслу, и лишь с определенным стремлением удовлетворить честолюбие "окружения" Походного Атамана и тем разрешить вопросы персональные.
При всем при этом обстановка в ставке Походного Атамана оценивалась главным образом, на основании моих данных. Я производил опросы пленных, перебежчиков и других лиц и мною же давались задачи нашей разведке. "Южная группа" войск стояла на главном направлении и всегда находилась в соприкосновении с противником. Все получаемые сведения, я лично суммировал, обрабатывал, делал выводы и в готовом виде посылал в штаб Походного Атамана. Уже в силу этих условий, мне обстановка на фронтах была известна более, нежели кому-либо другому генералу. Я уже не упоминаю о том, что знаю будущие события наперед. Кажется, чего проще прислушаться к моим советам?
Нет, извольте, очередная тыловая крыса типа Кисы Воробьянинова рождает очередной конгениальный план! Кроме него в составлении этого плана участвовали: полковники Сидорин, Гущин и Семилетов. Поскольку один из них был почти глухим, а другой — сущим демоном мухляжа, а третий — необразованной деревенщиной, то я не стал бы придавать большого веса их планам. Весь вечер на манеже — все те же! И Вы еще спрашиваете, отчего белые проиграли! Пойти что ли перестрелять из Маузера все наше дебильное руководство? Мечты, мечты…
Итак, очередной клоун Быкадоров с видом военного знатока постоянно оценивал боевую работу "Южной группы", то есть тех войск, которых он сам никогда не видел. В таких случаях, то или иное суждение должно основываться исключительно на фактах. А факты-то, как раз говорили в пользу "Южной группы". Ведь только Заплавская группа (Южная группа) добывала от противника снаряды и патроны, снабжая ими все остальные войска, подчиненные Походному Атаману.
Ведя ежедневно бои с большевиками, она неизменно оставалась победительницей, и ее успехи неслись по Донской земле, воодушевляя казаков и побуждая их к восстанию против Советской власти. Она освободила столицу Дона, а затем послужила ядром той Донской армии, которая в трехмесячный период очистила от большевиков всю казачью область. Но даже "спасибо" мы от начальства не заслужили! Я уже скучаю по Краснову, по крайней мере, тот боевой генерал, а не учитель училища, как Попов, со своей спаянной компанией приятелей — алкашей.
Итак, как было сказано, обстановка настоятельно требовала начала активных действий против Новочеркасска. Но ни наши просьбы, ни наша уверенность в легкости победы, на штаб Походного Атамана не действовали. Там снова затевали четвертую атаку г. Александровск-Грушевский и, конечно, опять намеревались ослабить нас выделением полков в "Северную группу". Снова здорово! Сколько можно? Раз за разом наступать на одни и те же грабли! Там, откуда я прибыл, так дела не делаются. Но мысли у всех посредственностей текут заранее предопределенным путем — и эти люди не были исключением. Требовались поистине героические усилия, чтобы удержать плавающего в мечтах Походного Атамана (или "пароходного" уже не знаю как правильно сказать) от этого дикого плана и указать ему действительно правильные пути борьбы.
19-го апреля полковник Денисов сделал последнюю попытку убедить генерала Попова, послав ему обстоятельный доклад. В нем, между прочим, он говорил:
"Обстановка ясна до очевидности и капризам Вашего штаба места быть не может. Если надо "другому лицу" быть во главе войск, победоносно входящих в столицу Дона, я отойду в сторону, уступлю место достойному, но нельзя губить и проваливать верное и святое дело. Если ставка, по-прежнему будет упорствовать, несмотря на ясную обстановку, срывать верную операцию на Новочеркасск и добиваться выполнения только своего плана (4-я атака Алек. — Грушевский) то "Южная группа", убедившись вполне, что наши дороги разные, пойдет одна на Новочеркасск и в, случае неудачи, будет пробиваться на восток для соединения с теми войсками, которые подходят от Таганрога к Ростову и от которых уходят большевики…
