измотать противника, заставив последовательно прорывать несколько линий полевой обороны. По мере усиления японского нажима нашим войскам надлежало постепенно отходить, подставляя противника под нарастающую мощь артогня по заранее пристреленным секторам. И только тогда, когда станет вполне ясно, что враг выдыхается, что силы атакующих иссякают, а резервы подошли к концу, фланговые контрудары корпусов Мищенко и Ренненкампфа, а также глубокий охватывающий рейд Ударной конной армии Сухомлинова по тылам противника должны будут привести к полному расстройству, потере управления, а затем и к решительному поражению японцев, возможно, с фатальным для них обвалом фронта и полным разгромом.
К моменту перехода войск маршала Оямы в наступление перед Ляояном русские успели подготовить две линии обороны, состоящие из полевых укреплений, траншей и связывающих их в единое целое ходов сообщения, а вот создание третьей было еще далеко от окончательного завершения. Перед траншеями первой и второй линий были натянуты заграждения из проволоки Лиддена, как североамериканского производства, доставленной во Владивосток на частных американских пароходах, так и российского, налаженного при участии американской же компании «Уошберн и Моэн».
Частично колючку успели натянуть и на третьей линии обороны, однако японцы начали свои атаки до полного ее оборудования.
Для гаубичных и бомбометных батарей были подготовлены закрытые позиции, не поражаемые фронтальным огнем, сделаны специальные противошрапнельные щиты и закрытия у полевых фортификаций. Большинство пулеметов Максима в армии было уже переставлено с артиллерийских станков на облегченные пехотные, производство которых было налажено в кратчайшие сроки на тульских и питерских заводах. Теперь они прекрасно помещались в специальных пулеметных блиндажах, укрытых от шрапнели деревянным перекрытием и замаскированных под окружающую местность.
Для защиты от возможной фоторазведки противником с аэростатов или воздушных шаров часть пулеметных и артиллерийских позиций была накрыта маскировочными сетями. Руководили всеми этими работами в духе «Михаиловской оборонительной тактики» непосредственно инспектор артиллерии генерал Белый и военные инженеры Величко и Шошин. Их самоотверженный труд вскоре окупился с лихвой.
* * *
По обобщенным данным нашей разведки, переход противника в решительное наступление предполагался в период с 15 по 17 декабря. Как раз к этому моменту штаб Маньчжурской армии ожидал завершения строительства последней, третьей линии обороны, непосредственно перед Ляояном. На ее полное занятие подходящими резервами из состава вновь сформированной 3-й армии Грулева требовалось еще два-три дня. Однако противник упредил наши планы, начав свои атаки ровно на неделю раньше.
7 декабря после сорокаминутной артподготовки (работали в основном гаубицы по известным противнику огневым точкам, среди которых были ложные) во фронтальные атаки на первую линию нашей обороны двинулись подразделения японских 4-й, 5-й и части 2-й армий. В историю этот день вошел как первый день Первого Ляоянского сражения. Хотя некоторые историки на Западе упорно считают его первой фазой единой кампании под Ляояном. Что неверно, так как между первым и вторым сражениями прошло около месяца относительного затишья, а то, что они проходили в одном районе и практически на одних и тех же позициях, в данном случае не является решающим обстоятельством.
Центр русской позиции обороняли войска 3-й армии с частями усиления, в основном артиллерией. В части артиллерийской поддержки армия Грулева выглядела несколько сильнее занимавших фланги позиции 1-й и 2-й армий. Зато в распоряжении Зарубаева и Келлера имелось по одному дополнительному кавалерийскому корпусу – Мищенко и Ренненкампфа.
К сожалению, к началу сражения ни Конная армия Сухомлинова, ни ударный корпус Штакельберга не были развернуты непосредственно под Ляояном, а вводить их в бой «с колес», отдельными подразделениями, что грозило потерей управления и «стачиванием» по частям, Гриппенберг и Бильдерлинг не стали. Таким образом, более сорока пяти тысяч русских солдат и офицеров так и остались в ходе этого сражения в резерве.
Вот что вспоминает о первых атаках под Ляояном японский унтер-офицер: «Перед нами как бы разверзся ад… Врага не видно, только огонь тысяч винтовок, дробный стрекот десятков пулеметов и рев вражеских орудий. Над нами то тут, то там рвутся черными облачками смертоносные шрапнели. Части быстро редеют. Целыми рядами уже лежат убитые. Стоны и крики раздаются по всему полю.
Своя артиллерия запаздывает с открытием огня, из пехотных частей посылаются настойчивые просьбы о скорейшем выезде артиллерии на позиции. Некоторые батареи сгоряча выезжают на открытые позиции на высотах, но почти немедленно мы видим, как над орудиями рвется шрапнель, а между ними черные султаны с комьями земли вздымают русские толовые гранаты. Несколько секунд – и зарядные ящики уносятся во все стороны, по полю скачут обезумевшие лошади. Лучше не думать о том, что стало с орудиями и их храбрыми артиллеристами.
Пехота прижата русским огнем, ничком, лицами к мокрой земле, люди лежат в лужах и грязи, в гнилой ботве и вырванных корневищах убранного китайцами гаоляна, никто не смеет даже приподнять голову, не говоря уже о том, чтобы стрелять… Наконец гаубицы обрушиваются на окопы и пулеметные гнезда врага. Его огонь слабеет. Наш капитан Хара с обнаженным клинком и пылающим взором поднимает всех в новую атаку. Таким он и запомнился нам. После боя его тело так и не было обнаружено…»
По замыслу маршала Оямы, в то время как большая по численности, но не лучшая по выучке часть его войск упорно штурмует в лоб русские оборонительные линии в центре Ляоянской позиции, наиболее боеспособные и закаленные в боях части – 1-я армия генерала Куроки и часть 2-й генерала Оку – готовятся нанести фланговые удары: отвлекающий на правом фланге русских и главный, силами 1-й армии, на левом. Начало их Ояма увязывал с тем моментом, когда станет ясно, что русские уже задействовали в сражении значительную часть своих оперативных резервов.
Удар 1-й армии Куроки задумывался как глубокий прорыв с целью выхода к Янтаю и пересечения линии ЮМЖД в тылу Ляоянской позиции. При этом, конечно, подразумевался и разгром превосходящими силами русских войск на их левом фланге, что было бы уже приемлемым результатом сражения. На второй Седан японский командующий и его штаб, по-видимому, всерьез не рассчитывали, с учетом того, что против ста девяноста двух тысяч их солдат и офицеров русское командование имело в своем распоряжении около двухсот сорока – двухсот пятидесяти тысяч, и из них двести – непосредственно на позициях под Ляояном и в ближайшем тылу.
Широкое применение русскими пулеметов Виккерса-Максима на станке Третьякова, десятков 120-миллиметровых крупповских гаубиц с их смертоносными тротиловыми бомбами оказалось для японцев весьма неприятным сюрпризом. «Михаиловская оборона», впервые примененная армией Гриппенберга в таких масштабах, дала свои плоды. За четверо суток японцы нигде, кроме трехкилометрового участка по фронту
