велел Свете и Зое готовиться к поединкам. Сказал девчонкам, чтобы не «хлопали ушами», как я; велел им настраиваться на бой. Ушел от ковров, где спорили за медали мальчишки, перенёс своё внимание на бои девочек. Комментировал для Каховской действия её возможных соперниц, указывал на их слабые и сильные места (как бойцов). А ещё я наслаждался атмосферой соревнований. Досада от поражения быстро прошла — я не сомневался, что принял верное решение (хотя и соскучился по победам). Отнимать медальки у детей (а особенно у тех, кого я в прошлой жизни называл своими друзьями) посчитал постыдным. Да и не получил бы я должного удовольствия от подобных побед (разве что потешил бы самолюбие в схватках с представителями «Кировского»).
Лера Кравец проиграла в первом же поединке. «Продула» по баллам: позволила сопернице набрать дюжину, а сама сумела «вырвать» только восемь. Я посчитал это хорошим результатом (когда наблюдал за Лериным боем). Мне казалось, что противница её вот-вот «дожмёт» и «выведет» на болевой приём. Подсчитывал секунды до окончания схватки. Чувствовал, с каким трудом давалось Лере каждое мгновение сопротивления. Но Кравец выдержала напор соперницы, не оплошала и не сдалась. За что я её и похвалил. Валерия буркнула мне в ответ: «А сам-то не лучше…» И смахнула с глаз выступившие от обиды слёзы. Зотова обняла подругу, нашёптывала той на ухо слова поддержки. А вот Зое уже было не до заботы о Кравец: девочку вызвали на её первый в спортивной карьере официальный поединок.
Я сразу же приметил, что Каховская и её соперница примерно одного роста. А ещё отметил, что девчонка из «Кировского» не выглядела уверенной в себе (будто сомневалась в своей победе). Нахмурился: Зоя тоже выказывала робость перед схваткой. Девчонки не походили на готовых к поединку хищниц — смотрелись испуганными и уже почти готовыми к смерти оленихами (будто их насильно вытолкали на ковёр). «Каховская, соберись!» — заорал я. Стоявшие рядом со мной девочки испугано отшатнулись. Но Зоя меня услышала — она кивнула, сжала челюсти, взглянула на противницу исподлобья (изобразила «взгляд киллера» — мы с ней отрабатывали его ещё в октябре). Кировская почувствовала перемену в настрое соперницы — взглянула в толпу болельщиков.
Но я не позволил девочке отыскать «якорь уверенности» — принялся ещё до начала боя громко скандировать, привлекая к своим возгласам внимание бойцов: «Зо! Я! Зо! Я! Зо! Я!..» Зрители пока не начавшегося поединка меня не поддержали (некоторые девчонки взглянули на меня осуждающе). Но и судьи не заткнули мне рот. Я сам чувствовал, что моё одиночное скандирование выглядело пока неуместно и глупо. Меня это нисколько не волновало. Потому что я представлял, как мой монотонный голос сейчас давил на нервы Зоиной неопытной сопернице. «Зо! Я! Зо! Я! Зо! Я!..» Каховская сжимала-разжимала кулаки. Представительница «Кировского» нет-нет, да и бросала в меня злые взгляды. «Зо! Я! Зо! Я! Зо! Я!..» Мои крики привлекли к «женскому» бою часть зрителей-мальчишек.
Новоприбывшие разделились на два лагеря. Одни попытались меня перекричать: «На! Та! Ша! На! Та! Ша! На! Та! Ша!..» Другие меня поддержали (парни из «Ленинского»). Акустический бой групп поддержки вступил в острую фазу ещё до начала поединка борцов (доставлял удовольствие обеим сторонам). Но мой голос всё равно выделялся из общего хора: «Зо! Я! Зо! Я! Зо! Я!..» Я видел, как он задевал натянувшиеся в струну нервы Зоиной соперницы. Когда-то вот так же меня поддерживал Валерка Кругликов. Его не смущали рассерженные взгляды со стороны группы поддержки моего визави. Он намеренно добавлял в голос мерзких скрипучих нот. И противный голос Кругликова тогда не только больно бил по нервам окружающих. Он добавлял мне уверенности и решительности, словно прогонял усталость.
По жесту арбитра спортсменки обменялись рукопожатиями (двумя руками), сделали шаг назад. Я мысленно отметил, что девочка из «Кировского» всё больше робела, а Зоя будто почувствовала себя фаворитом: прожигала лицо соперницы взглядом. По сигналу свистка борцы сошлись в центре ковра. Я сразу понял, что яростного и зрелищного поединка в их исполнении мы не увидим. Вопреки обычаю, пока ещё «непуганые» новички не ринулись друг на друга «с шашкою наголо». Девочки вцепились друг другу в куртки и несколько секунд просто топтались на месте. Потом последовала серия взаимных падений. Спортсменки ни сколько пытались провести успешный приём, сколько норовили помешать сопернице (сделать бросок или подсечку). Зоя повезло больше: она набрала первые баллы.
Зрители тем временем соревновались по-своему. Представители «Кировского» и «Ленинского» без устали выясняли отношения в акустическом бою: кто кого перекричит. Имя «Наташа» скандировало больше голосов. Но моё неподражаемое «Зо! Я!» не тонуло в этом многоголосье. Под конец отведённого на поединок времени соперницы всё же раззадорились. Первой «рискнула» Каховская. Она повторила бросок, которым меня отправил на ковер Лежик. Вот только не уложила противницу на лопатки. Она заработала только четыре балла: уронила оппонентку на бок. А после и сама полетела на ковёр. Но встала при этом на «полумост» и утащила за собой атаковавшую. Продолжить бросковую феерию девочкам не позволил сигнал об окончании поединка. Он же и подвёл черту под результатами боя: Зоя одержала свою первую победу.
Мне показалось, что после объявления её победы Каховская не поняла, что случилось. Она растеряно взглянула на судью, потом отыскала взглядом меня и нерешительно проследовала в мою сторону. Света Зотова первой поздравила Зою. Она метнулась девочке навстречу и заключила подругу в объятия. Тут же подоспела и успокоившаяся Кравец (Лера тоже поучаствовала в акустической битве с кировскими). Она присоединила свои поздравления и объятия к Светиным. До меня Каховская добралась с уже осмысленным взглядом, но всё такая же взъерошенная, как после поединка. Выслушала поздравления и наставления от возникшего рядом со мной Дениса Петровича. И только после слов Верховцева Зоя всё же взяла меня за руку и заглянула мне в глаза в поисках похвалы.
— Молодец, Каховская, — сказал я. — Быть тебе настоящим гладиатором. Бесстрашие у тебя уже есть. А всё остальное — это дело наживное. Тем более, что ты уже многому научилась. Вот только жаль, что от испуга ты обо всех своих умениях позабыла.
Поправил на девочке съехавшую к правому плечу куртку.
— Важно, чтобы ты извлекла урок из этого поединка, — сказал я. — Помни, Каховская: нельзя никого бояться. Страх даже из самого умелого бойца делает рукожопого неумёху. Не нужно думать о поражении — только о победе! Ты понимаешь, о чём я говорю?
Зоя неуверенно кивнула.
На запястьях девочки проявлялись красноватые полосы — следы от пальцев её побеждённой соперницы. Мочки ушей Каховской налились кровью. Грудь всё ещё часто вздымалась, будто девочка никак не могла отдышаться после поединка. А вот пальцы спортсменки были холодными. Я легонько сжал их: попытался отогреть. Не отводил взгляда от Зоиного лица.
— Понимаю, — сказала Каховская.
Она смотрела мне в глаза.
Я отметил, что у девочки серьёзный и внимательный взгляд (без обиженного оттенка).
— В следующий раз работай спокойно, — сказал я. — И делай с противником то, что умеешь. Ведь ты же умеешь, Каховская! Почему не завершила поединок чистой победой? Ты даже не попыталась взять её на болевой! Зачем ты эту девчонку пожалела?
— Я…
Зоя вздохнула.
— Я испугалась.
Я развернул Каховскую лицом к стене зала, где подруги успокаивали Зоину бывшую соперницу. Заподозрил, что та девчонка, как и Каховская, боролась сегодня на официальном турнире впервые. Вспомнил, что больше половины новичков бросали тренировки после первого же поражения. Мысленно пожелал Зоиной поверженной противнице удачи. Но порадовался, что вид у девчонки сейчас был весьма жалкий.
— Ты и теперь её боишься? — спросил я.
Указал на потерпевшую поражение спортсменку пальцем.
Каховская помотала головой.
— Теперь… нет.
— Она и раньше не была страшной, — сказал я. — Это твоя фантазия делала из неё непобедимого богатыря. Наплюй на своё воображение, Каховская! Слышишь меня? Вспомни, что говорил Петрович, и что твердил тебе я. Борьба — это работа. В следующий раз делай работу спокойно и грамотно.
— Хорошо, Миша, — сказала Зоя. — Я постараюсь.
Я заметил, как часто вздрагивала жилка на Зоиной тонкой шее. Каховская провела рукой по губам (и по приметной родинке), смахнула с них влагу. Вытерла и две мокрые извилистые полосы под висками. Я понял, что девочка уже избавилась и от первоначального испуга, и от горячки боя, и от победного ликования. Видел, что мысли юной спортсменки вновь вернулись к грядущим поединкам.
— Ты уж постарайся, Каховская, — сказал я. — Мы все за тебя
