может противостоять и людям, и злому демону в своей душе.
— Ага, видела я уж в Макао, как демон в казацкой душе разгулялся, — нахмурив брови, вспомнила сожжённые портовые кварталы Варвара. — А ну, как опять зло наружу выползет?
— Сынок уж взрослый — совладает, — отмахнулась колдунья. — Ты лучше теперь о маленьком Матвее беспокойся, пока внук–ведьмак в силу не войдёт, он уязвим.
— А заговорённый крестик спасёт? — сложив ладони на груди, с надеждой вопросила мать.
— От Великой войны не убережёт казака, а вот проявление колдовской силы схоронит от посторонних глаз — уж во всяком случае, бесконтрольно летать шалуну не даст. Матвей чуток подрастёт, и сам научится силу контролировать.
— Скоро ли та война? — уловив главную опасность, насторожилась Варвара.
— Миры изменчивы, — загадочно улыбнувшись, развела руками колдунья. — Если мой деятельный сын не внесёт уж очень большие коррективы в историю, то Матвей как раз в ту пору созреет. Большего сказать не могу, я и так в вашем мире лишнего натворила. Ну ладно, повидала внучка, теперь пора исчезать от греха подальше.
Полупрозрачная фигура моложавой ведьмы свободно вышла сквозь оконное стекло и растворилась в первых лучах рассвета.
О странном видении Варвара рассказала только мужу. Сперва даже засомневалась в истинности происшествия. Окончательно поверила лишь, когда надетый на ребёнка серебряный крестик, словно увесистая гиря, придавил невесомое тело к земле. С тех пор шнурок с крестиком не снимали с шеи Матвея даже при купании. Способности малолетнего внука ведьмы к левитации были надолго блокированы намоленным святым распятием.
Алексей удивился такому удивительному свойству родовой реликвии. Сколько наказаний удалось бы в своё время сыну ведьмы избежать, если бы крёстный отец применил столь простой метод сокрытия колдовских способностей ребёнка. Очевидно, старик не хотел угнетать развитие колдовской силы будущего защитника казачества. Лишь отправляя на Великую войну, дал оберег от тёмной стороны силы, чтобы не позволить воину озлобиться, чтобы сдерживал заговорённый талисман рвущегося в кровавую бойню демона. Со временем Алексей научился эффективно действовать, и не вызывая из глубины своей души разрушительной дьявольской мощи. Лишь несколько раз тёмная сущность показала злобный оскал. И не будь с детства у молодого казака–чародея опыта обуздания разудалого лиха, не сумел бы он остаться на светлой стороне колдовской силы.
Теперь пришёл черёд сдерживать неконтролируемую силу юного Матвея. Но отец не хотел применять жёсткие методы воспитания, ибо уже не было нужды растить из мальчишки чудо–защитника всего казачества. Алексей старался так организовать государство, чтобы народ научился самостоятельно отстаивать свои права и свободу. Конечно, владыка Парагвая тайно пользовался колдовской силой, но не злоупотреблял. И теперь посылать сына на заклание политическим интересам уж точно нет необходимости. Если Алексею самому не случилось пожить нормально, то пусть хотя бы сынишка вкусит радость детства. Поэтому пока мал был казачонок, отец позволил матери воспитывать ребёнка. Однако по достижению семи лет пришло время менять методику, иначе излишние женские нежности загубят казака.
Ожидаемо, первый урок вызвал у ребёнка страх и слёзы. Впервые отец снял груз заговорённого крестика с колдовского тела. Матвей взлетел и, судорожно перебирая ручонками воздух, завис под потолком спальни.
— Учись, сынок, управлять гравитацией, — наставлял суровый папаша. — Небось, страшно впервой почувствовать волшебную силу.
— Стра–а–шно, — заливаясь слезами и беспомощно барахтаясь в воздухе, жаловался перепуганный малыш.
— А представь, Матвей, каково другим детям будет увидеть такой фокус, — усмехнулся Сын Ведьмы. — Хотя тут и не только дети вспомнят о боге и истово креститься примутся.
— Папка, верни крестик! — взмолился плачущий ребёнок.
— Так и возьми сам, — раскрыл ладонь с оберегом Алексей. — Я ведь не отнимаю, а только показываю его силу.
Опуститься самому у неопытного чародея не получалось, но страстное желание вернуть снятый с шеи крестик заставило его протянуть руку и напрячь разум. Крестик на шнурке бабочкой вспорхнул вверх и попал в жадную ладошку ученика. Матвей торопливо надел спасательный оберег, и — стремительно рухнул из–под потолка на пол.
Мальчишка громко взвизгнул и инстинктивно вытянул вперёд руки, стремясь смягчить резкое падение с высоты. Даже тяжесть древнего заклятья не смогла сдержать рванувшуюся из тела чародея колдовскую силу. Пробив барьер, она изменила гравитационное поле и заставила падающее тело зависнуть. Вытянутые ладошки ребёнка замерли в сантиметре от досок пола.
— Ай! — опять утратив контроль над гравитацией, шлёпнулся на пол Матвей, больно стукнувшись коленками о доски.
— Вот, казак, ты и набил в учении первые шишки, — рассмеялся атаман.
Алексей присел рядом с упавшим ребёнком и слегка погладил ладонями стукнувшиеся о доски колени. Боль исчезла мгновенно.
— Как ты это делаешь? — перестав плакать, удивлённо смотрел на сильные ладони целителя Матвей.
— Я и летаю проворнее твоего, — интригующе подмигнул чародей.
— А почему раньше не показывал, что волшебник?
— Так мал ты ещё был, чтобы секреты в тайне хранить. Вот скажи, сын, чем волшебник отличается от колдуна?
— Он добрые чудеса творит, а колдун злые, — наморщив лобик, нашёл главное отличие ученик. — Поэтому люди любят волшебников, а с колдунами борются.
— А вот летать под потолком — дело доброе? — задал коварный вопрос учитель.
— Так я же не сделал ещё ничего, — пожал плечами Матвей.
— Потому люди сразу и не определят, что ты волшебник добрый, — легонько щёлкнул пальцем по носику малыша Алексей. — А вот перепугаются сразу.
— Перепугаются, — тяжело вздохнув, сокрушённо склонил голову юный чародей.
— Потому–то, до поры до времени, тебе и надо скрывать свою истинную волшебную силу, чтобы народ зря не пугать.
— Так и ты свою не показываешь, — прищурив глаз, искоса глянул на мастера ученик.
— За меня добрые дела говорят, и нужды бахвалиться силой нет, — пожал плечами могучий чародей. Вон, факир тоже чудеса на сцене показывает, а секреты фокусов зрителям не раскрывает.
— Эдак и ты, папка, мог бы похлеще индийского факира на сцене выступать и фокусами денежки зарабатывать.
— Моя сцена — весь мир, — широко разведя руками, усмехнулся владыка Парагвая. — И золото я загребаю лопатой, вот только чудеса творю тайно.
— И я хвастать силой не стану, — сжав кулачки, пообещал малыш. — Тайно добрые дела творить буду. Только научи, папка!
— Колдовскому ремеслу я стану тебя учить в секрете от мира, — погладил сына по головке Алексей. — А вот стандартные науки тебе предстоит изучать вместе с остальными ребятами. Хотя школа твоя будет тоже не обычная, для особых детей.
— Детей чародеев?
— Нет, детей секретных агентов. В Асунсьоне создано специальное кадетское училище, где обучаются дети разведчиков и бойцов загранбригад, выполняющих спецзадания за рубежом.
— Школа шпионов⁈ — радостно захлопал в ладоши Матвей.
— Типа того, — кивнул Алексей. — Обучение там строгое, военное: домой будешь попадать только на выходной. И в общении дети там пользуются не своей фамилией, а псевдонимом, чтобы враги не прознали, кто их родители.
— Меня мамка давно научила скрывать свою фамилию от посторонних, — горделиво вскинул подбородок юный резидент.
— Ну, какая–то фамилия–псевдоним школьнику нужна, — взмахом ладони поднял волшебной силой тело ученика с пола чародей, чем вызвал восторженный писк ребёнка. — Поэтому нарекаю тебя старинной казачьей фамилией. В миру тебя теперь будут кликать Матвеем Ермолаевым, как твоего деда звали.
— А дедовскую шашку носить дашь? — рубанул воображаемой шашкой воздух лихой наследник славной воинской династии.
— Подрастёшь, подарю, — погладил сынишку по головке отец и тяжело посетовал: — Вот только война ноне другая пошла, теперь на поле брани шашками не машут.
С того памятного дня Алексей и начал по выходным дням обучать наследника чародейским приёмчикам. А в остальное время Матвей должен был усердно прикидываться обыкновенным ребёнком и соревноваться с ровесниками в учёбе и играх честно, без колдовской форы.
Варвара сердилась на мужа не за то, что колдовству обучал, а за отсылку малого дитя в кадетское училище. Сердобольная мамаша не могла смириться, что теперь будет видеть сына только по воскресным дням. Она считала, что казака можно было бы вырастить и в домашней обстановке, ведь большинство детей живут в нормальных семьях. А Матвея суровый папаша поручил воспитывать государственному учреждению, отдал в руки чужим дядькам, как какого–то безотцовщину. Да обидные слова жене молвил, будто она испортит казака излишней заботой и опекой.
А ещё Варвара была недовольна
