черным контуром, зато сама помада — бледно-лиловая).
— Вы кто такая⁈ — продолжала вопрошать женщина.
— Это мне нужно спросить, кто вы такая? — парировала я, — и что вы делаете в чужой квартире?
— В какой чужой квартире! — взвилась лиловогубая, — женщина, вы в своём уме? Идите таблетки примите, раз забыли, или я милицию сейчас вызову! Они разберутся.
— Милицию? Отлично! — обрадовалась я, — а то я уже сама собиралась.
— Вы чего лезете⁈ Чего вы лезете, я спрашиваю⁈ — заорала женщина, — какое ваше собачье дело⁈
— Хамить не надо, — прищурилась я, — здесь проживает моя соседка. Но не вы. Вас я никогда здесь не видела. Вот я и спрашиваю, кто вы такая и что делаете в отсутствии хозяйки?
— А ты кто такая, чтобы меня спрашивать⁈ Будут меня ещё всякие тут спрашивать! — брызгая слюной возмутилась лиловогубая, с которой моментально вся эта мишура вежливости слетела враз, и она перешла на «ты».
— То есть объяснить вы не можете? Внятной гипотезы того, что вы здесь делаете, тоже нету? — спокойно спросила я и сказала, — ну что ж, тогда будем вызывать милицию.
— Что здесь происходит? — с первого этажа поднялся сосед, здоровый мужик с пудовыми кулачищами. Я видела, он грузчиком в магазине подрабатывает.
— Да вот Ивановну только вчера с приступом увезли в больницу, а уже утром я слышу — шум. Спрашиваю, кто вы такая, а она только кричит и ругается. Объяснить не может, — наябедничала соседу я, — надо милицию вызывать. Ограбят же бабушку. Ещё и обзывает меня.
— Я покараулю, — решил сосед, — а ты, Люба, спускайся в третью квартиру, там Маша, скажи ей, пусть милицию вызывает.
— Да что вы сразу милицию! — заюлила лиловогубая, — я племянница ейная. Ивановны-то. Бабка в больничке, так я зашла вещи ей собрать. Её же без вещей забрали, а та же зубная щётка и то нужна.
Тон лиловогубой стал обволакивающе-ласковый, охмуряющий.
Но сосед не повёлся:
— Какая зубная щётка? У Ивановны сколько помню, челюсть вставная.
— Ну я для примера…
— Вот милиция пусть с примерами и разбирается! — рявкнул сосед и дискуссия увяла, — Люба, поторопись давай.
Ну я и поторопилась.
Когда милиционеры приехали, мы наслушались от лиловогубой и уговоров, и посулов, и проклятий. Женщину забрали, квартиру опечатали и на том всё.
Преисполненная чувством выполненного долга, я вернулась обратно.
Ну вот какая я молодец! Предотвратила бытовое преступление. Сколько так бывает, какой-нибудь старичок или старушка, как правило одинокие, часто становятся жертвами мошенников.
Да и жалко Ивановну. По-человечески жалко. Хорошая же соседка мне досталась. Не пьет, не курит. Ну попивает себе мочу, но зато тихонечко. Я хороших соседей ценю. Вот мы с Гришей, когда только поженились, поначалу жили в доме, так там соседка с утра вставала и громко радио включала. В шесть утра. И без разницы — будние дни, или выходные. А мы тогда молодые были, на выходных отоспаться хочется, а нет, приходилось симфонии слушать.
После происшествия спать уже не хотелось. Я подхватила мусорное ведро и вышла во двор.
— О! Люба, привет! Слышал, тебя Петрович турнул, да? — спросил Семён, когда я возвращалась обратно.
— Ага. Уволилась я. По собственному, — вздохнула я.
— А на чём подловил хоть?
— За прогулы…
— А! Это он любит, — кивнул Семён, — ты не первая так.
— Так, а зачем он это делает, если и так дворников не хватает? — удивилась я.
— А они потом с Федоровной, это бухгалтерша наша, неиспользованные бабосики между собой делят.
— А уборка как же?
— А что уборка! — хохотнул Семён, — где-то жильцы сами убирают, а если где писать жалобы начинают, то могут кого-то из нас на день-два перекинуть.
Я пораженно покачала головой.
— А с виду такой вежливый, — всё никак не могла поверить я, — не матерится никогда, речь такая грамотная.
— Так он этот… — наморщил лоб Семён, — как его? чёрт, забыл… погоди, крутится слово… крутится… — Он посмотрел в небо. Потом на моё мусорное ведро и вдруг хлопнул себя по лбу, — точно! Мэ-нэ-эс он! Во, точно вспомнил.
— В каком смысле мэнээс? — удивилась я, — это же младший научный сотрудник? Или я не права?
— Почему не права. Права, — согласился мой бывший коллега.
— Да ладно! Научный сотрудник в ЖЭКе? Ты шутишь, да?
— Почему шучу? У нас в ЖЭКе деньги платят, хоть и небольшие, но более-менее регулярно. А у них в НИИ там они второй год без зарплаты сидят. И отопление им отключили. И свет. Оставили только в одном крыле. Так они потихоньку разбегаться кто-куда стали. А куда им разбегаться, если они ничего делать не умеют? Кому в жизни их формулы нужны? Вот и устроился он у нас.
— О-бал-деть! — покачала головой я.
— Дык, сейчас все так, — вздохнул Семён, — кто куда, ищут хоть что-нибудь. Так что ты зря повелась на Петровича и заявление написала.
— Да он сказал, что по статье уволит.
— Чтобы под статью подвести, нужно хорошо искать, — хмыкнул Семён, — а это геморройно. Кроме того, ты ещё стажёр. Так что с тебя взятки гладки.
— Он мог сделать, что я не прошла испытательный срок…
— Под это тоже нужно подводить. Акт там составлять, служебные записки строчить. Головняк ещё тот. А так он тебя пуганул, а ты взяла и повелась.
— Ну ладно, что уж теперь делать, — махнула рукой я, — не судьба, видать.
— По закону ты две недели отработать должна.
— Не должна. Они мне вчерашним днём подписали.
— Должна!
