Когда начал бить колокол, я уж было подумал, что сейчас мы бросимся в атаку.
Нет, какое-то время мы еще выжидали. Все верно, сомневаюсь, что флои сидят с ложками на отлете, дожидаясь последнего удара колокола, чтобы приступить к трапезе. Полдень лишь сигнал к началу. Теперь пока все соберутся, наверняка многие из них спят после ночной смены.
После рассказа Дерка для меня стало удивительным, как же они могли справиться с его отцом. Не нападали же они на него десятками до тех пор, пока не смогли с ним покончить.
На телах не было ни одного ножевого ранения, объяснил Дерк. Только следы от пуль. И произошло это примерно в том районе, где мне и самому посчастливилось наткнуться на ночных грабителей. А вот что они там делали, мне он опять не удосужился объяснить.
По знаку Бронса все встали и неторопливо двинулись к стене не очень ровной кладки, на которую мы любовались последние несколько часов. Прибыли мы сюда еще по темноте и старательно пытались стать часть кустарника, густо росшего с северной стороны замка.
По примеру других я достал пистолет и взвел на нем курок.
Доминкус, посмотрев на меня, показал большим пальцем правой руки за свое левое плечо, это твое место. И еще добавил — я на тебя надеюсь.
Понятно, что ж тут непонятного. Я прикрываю твою спину и слежу за тем, чтобы человек, к которому ты успел уже приложиться и посчитал мертвым, вдруг внезапно не ожил.
С другой стороны, кто кому больше помогать будет. Я так думаю, что все же ты мне. И еще просьба, ты далеко вперед не вырывайся, а то кто мне спину прикроет, с моим-то умением. Но это я так, про себя рассуждаю.
То, что флои слишком беспечны, это факт неоспоримый. На их месте я выставил бы наблюдателя вон на той полуразрушенной башне. Разве что забраться на нее сейчас проблема. Ну хотя бы патрульного что ли заставить окрестности обходить. Мальчишку какого-нибудь.
Ладно, это их проблемы, а нам очень даже на руку.
Когда мы объявились во дворе замка через частично обрушенную стену, флои удобно расположились на травке, гремя ложками о посудины с варевом. Среди них даже пара женщин была. От котла, висевшего на треноге над очагом, пахло, кстати, очень даже аппетитно. Даже небольшой бочонок присутствовал, то ли с вином, то ли с пивом. Этакий пикничок в развалинах местной достопримечательности.
Когда раздались первые выстрелы, я направил ствол своего пистолета в ближайшего, сидевшего к нам спиной и успевшего только обернуться на звуки. Пусть уж лучше две пули в одного попадут, если его еще кто-то выбрал своей целью, чем пустить свою в молоко.
А затем в дело пошли клинки. И получилось это форменным избиением.
Когда все закончилось, в живых не осталось никого, даже женщин. Слава Богу, что хоть я к этому руку не приложил. Я вообще ее приложил только к трем флоям, которые, по моему мнению, падали недостаточно быстро после ударов Доминкуса. Затем Сайенс прошелся по валяющимся телам и сделал контрольное вскрытие трахеи, не обойдя никого.
Вот на это я даже смотреть не смог. Всех их можно понять, но и меня тоже. Их потому, что живут они в одном городе, и не хочется постоянно ожидать удара в спину. Ну и меня. Остались же у меня какие-то идеалы, с которыми я воспитывался с самого детства. И не было у меня в жизни ничего такого, после чего я могу о них позабыть.
После этого все внимательно осмотрели развалины, разыскивая спрятавшихся флоев.
Из тех, что предпочли сон обеду. И я ходил вместе со всеми и так же внимательно, как и другие осматривал самые темные закутки.
Потом мы ушли, захватив с собой тело человека, того самого, кто единственный был в кирасе.
Никто не осматривал трупы, не оценивал даже на взгляд стоимость попадавшихся вещей, только Дерк зачем-то пнул котел. Котел завалился на бок и из него вылились остатки жидкого варева.
Только сейчас оно пахло так, что начинало тошнить.
Когда мы вернулись в дом Родеринфов, то нас ждал богато накрытый стол. И мы долго сидели за ним, и съедено и выпито было немало.
Только атмосфера за столом была не слишком праздничная.
Первым его покинули Дерк с Бронсом, захватив с собой Лурка с Тергилем и заявив о том, чтобы ждали их не раньше чем через пару дней. Затем Сайес, объяснив это тем, что очень устал и хочет выспаться. Немного погодя ушла Тиасса, сославшись на головную боль.
За столом остались только Мирта, Доминкус и я. Мы посидели еще немного, затем Доминкус попросил его проводить.
На дворе давно уже стемнело, и на смену дневному зною пришла долгожданная прохлада.
Мы постояли, вдыхая ее, затем Доминкус задал вопрос.
— Артуа, ты все еще зол на меня, за то, что я не помог тебе тогда? -
Я пожал плечами. Не то чтобы зол, но в глубине души неприятный осадок все же присутствовал.
— Понимаешь — еще чуть помолчав, продолжил он — Если бы я тогда вмешался, то ты не смог бы почувствовать то, что почувствовал. А ведь ты почувствовал, верно? -
В ответ я только лишь кивнул головой. Только откуда ты это знаешь.
— Судьба забрала у меня самое дорогое. И в ответ дала то, чего я совсем не просил. Иногда мне кажется, что все это иллюзии, а иногда я уверен в этом.
Тогда, наблюдая за тобой, я чувствовал, что ты еле удерживаешь себя, чтобы не убежать. Побеги ты, и я помог бы тебе. Но, как видишь, тебе совсем не понадобилась моя помощь.
И еще, ты почувствовал в себе то, что и должен был почувствовать. А без этого любое мастерство не более чем красивое махание куском железа. -
Помолчав еще, он добавил.
— Знаешь, Артуа, если ты очень хочешь что-то сделать, то сделать это обязательно нужно. Лучше жалеть о содеянном, чем всю жизнь страдать от того, что мог, но не сделал. -
Глава 14. Любовный порошок
Что-то скучно спать одному. И Тиасса давно не приходила. Самому что ли в гости сходить? Со свечкой. Мирта на первом этаже спит, и не увидит и не услышит.
Батюшки светы! Как я вовремя, и свеча к месту. Надо же такому случиться.
А кто это у нас? Никак сам Сайес. Не прикрывайся солнышко, что я там не видел. Это я не тебе, Сайес, какое ты мне солнышко.
Тихо, тихо! Успокойся Сайес. Ничего страшного не происходит. Вот только захотелось мне самому убедиться. Знаешь, в общем-то, никаких особых чувств нас не связывает. Встретились два одиночества и разошлись как в море корабли.
Знаю, знаю, что из разных песен. Это ты такого знать не можешь. Да я и не в претензии. Вот только обидно немножко, могли бы и просто сказать. Даже не обидно, мужчины не обижаются, а огорчительно.
Во, точно, огорчительно, сильнее не скажешь. Знаю я и то, что ты завтра уезжаешь, и то, что знакомы вы уже давно. Вот только если сам себя уважать не буду, кто ж меня тогда уважать будет. Золотые слова, согласись.
