Новиков замолчал, прервав на полуслове свою филиппику, отошел к окну, закурил, нервничая. В черном стекле он видел замершую с опущенной головой Ирину. Ему было ее невыносимо жалко, он понимал, что бил по живому, по последней, может быть, оставшейся у нее иллюзии о далекой, ждущей ее и благодарной за подвиг родине. Но слишком она была ему дорога, чтобы позволить ей по-прежнему верить в тех, кто послал ее сюда, к кому он испытывал острую враждебность. За то, что вмешиваются в земные дела, что сделали несчастной Ирину. «Хотя, — подумал он с усмешкой, — я должен им быть только благодарен за то, что они прислали сюда именно ее».
Он подошел, погладил ее по волосам, и она вдруг прижалась лицом к его груди, громко всхлипнула.
— Самое время звать Левашова, — сказал он чуть позже, когда Ирина слегка успокоилась. — Откуда позвонить?
Она провела его в свой кабинет. Увидев аппаратуру в действии, он присвистнул:
— Здорово. Олегу это понравится. И, боюсь, не только ему, если что.
Экран показал Левашова, сидящего за столом, заваленным радиодеталями, проводами, прочим электронным хламом, в котором Новиков не понимал и не желал понимать ничего. У него там зазвонил телефон, и Левашов снял трубку.
— А, это ты. Что надо?
— Ничего особенного. Надо, чтобы ты был здесь и сейчас. И учти, что мы тебя сейчас видим. Как в кино.
— Понятно. Кто это мы?
— Я и девушка со звезд.
— О! Ирочек, я тебя приветствую, — он изобразил улыбку. — Ты с какой стороны? Куда кланяться?
— Ладно, потом будешь политес соблюдать. Я отключаю, действуй. Запиши адрес.
— Лечу…
Андрей положил трубку и глазами показал Ирине на тумблер. Она выключила экран.
— Ну, пойдем ставить чай. Олег наверняка голодный!
Не успели они налить чайник и поставить его на огонь, как прозвенел звонок. Ирина пошла открывать и вернулась вместе с Левашовым.
Вид у нее был слегка растерянный. Левашов стряхивал снег со свитера.
— Ну и погодка, черт возьми…
— Точность уже приличная, — сказал Андрей.
— Куда там. Метров на сто промазал. И боялся куда-нибудь в стену влипнуть. Рано еще радоваться. Это не аппарат пока, а фокус для цирка…
Ирина ничего не понимала, она видела только, что Левашов попал сюда внепространственным способом, и значит — он все-таки сделал, что хотел!
— У тебя получилось?! И все сам, за три года?
— Отчего же сам. Вон Андрей помогал. За пивом и сигаретами бегал, — вежливо ответил Левашов. — Я слышу, у вас тут мясом пахнет. И еще чем?
— Ради такой встречи и «Наполеона» не пожалею. Мой бывший коллекционировал…
— Кстати, Ира, ты мне так и не сказала, что у тебя там вышло с твоим мэтром, — Новиков мгновенной гримасой очень похоже изобразил ее мужа.
Ирина засмеялась:
— Да так. Обычная история. Его ищущая натура нашла себе другой объект и источник вдохновения. Я, конечно, не возражала. Устала, честно сказать. И получила отставку с мундиром и пенсией. В смысле, устроил он мне эту вот квартирку, презентовал «семерку», и мы красиво расстались. В день рождения он шлет мне букет белых роз.
— Как трогательно. Чувствуется воспитанный человек… Ну а чем конкретно мы можем тебе помочь?
Ирина объяснила, в чем заключается суть и способ временного перехода, такого, каким она переправила в прошлое Берестина. Уточнила, в чем разница. Они вдвоем с Левашовым, перейдя на заумный язык рисунков, формул и символов, начали горячо спорить о чем-то и что-то выяснять. Новикову это было недоступно, а потому — скучно.
Он перешел к стеллажам, стал листать книги.
Удивительная вещь судьба! Ей было угодно, чтобы столько лет назад он остановился у перил Устьинского моста в печали и меланхолии, окликнул вдруг проходящую мимо девушку… И такие из этого произошли последствия. Может быть, действительно жизненно важные для целых двух вселенных? Возможно ли это? И не права ли тогда Ирина со своими теориями? А если даже и права? Он-то сам все равно поступал только так, как находил нужным. Нет ни в чем ни вины его, ни заслуги. А вот если Ирина останется навсегда на Земле, встретит своего Берестина и будет счастлива — чего еще ему-то желать? Он столько доставил ей тяжелых минут, что если сейчас поможет ей, то хоть как-то искупит свою вину перед ней.
Ирина и Левашов, кажется, договорились. Андрей вернулся к столу.
— Придется выйти на улицу. Отсюда не получится, — сказала Ирина. — Сейчас я оденусь соответственно сезону там, и пойдем… Вот это все, — она показала на свою аппаратуру, — можете забирать себе. Мне больше не нужно, а вам пригодится в ваших экспериментах…
Левашов погасил в глазах жадный блеск и сказал:
— Только, Ира, надо ведь сказать Андрею…
— Что? — вскинул голову Новиков. Его задело, что теперь у них появились отдельные от него тайны.
— То, что имеется одна… м-м-м… техническая, а может, философская тонкость. При наложении миров и времен возможен вариант, в котором нас просто не будет. Вообще.
— Это то есть как? — поднял бровь Новиков.
— Вот так. Просто. Про интерференцию слышал? И мы, вроде волн, можем наложиться сами на себя, и привет… Митькой звали.
— Увлекательно… — сказал Новиков. Ему до смерти надоели вдруг все эти парадоксы. — Ну, наложимся… И как это будет выглядеть?
— А как выглядел бы мир, если бы ты совсем и не рождался? Да и твои родители тоже. Здорово бы тебя это угнетало?
— А зачем тогда нам все это нужно?
— Получается, что если мы этого не сделаем, то же самое может выйти само собой. И даже хуже…
— Уловил. Если бы покойник ходил с бубен, еще хуже было бы. Что вы мне голову морочите? Я все равно в этом деле за болвана, так и спрашивать нечего. Аге квод агис, сиречь — делай свое дело и не высовывайся.
— Спасибо, Андрей. Ты даже сам не знаешь, какие вы с Олегом ребята… — сказала Ирина тихо.
— Ну да! Еще как знаю.
— Я постараюсь сделать все, чтобы устранить всякие парадоксы. Риск минимальный. И если все пройдет хорошо, я появлюсь здесь не раньше завтрашнего утра. Чтобы вас не шокировать…
Она ушла в спальню переодеваться, а друзья остались одни.
— Сможешь? — спросил Новиков.
— Думаю, да. Ничего тут сложного нет, оказывается. За исключением неизбежных в море случайностей.
— Смотри, — прозвучало это у Андрея чуть ли не угрожающе.
Ирина появилась одетая просто, но элегантно. В черном кожаном пальто, в широкополой шляпе, с трехцветным шарфом на шее. У Новикова защемило сердце. Вдруг он видит ее в последний раз?
— Я готова…
— Иди, Олег, мы догоним, — жестко сказал Новиков. Левашов вышел.
