- Хорошо, но учти, для начала ты должен поучаствовать в работе 'первички'. Согласен выполнять поручения первичной комсомольской организации?
- Ну если они не идут вразрез с моими моральным принципами - почему бы и нет?
- Не идут, Мальцев, не переживай. Завтра же, пожалуй, я тебя уже озадачу. Потом подашь письменное заявление, которое мы рассмотрим на собрании первичного комсомольского отделения и проведем голосование. Но тебе еще нужны будут рекомендации двух членов ВЛКСМ или одного члена КПСС.
- Хм, этот вопрос нужно обмозговать. Ну, предположим, найду я поручителей. А дальше что?
- Дальше все, идешь в райком ВЛКСМ, там рассказываешь Устав организации и получаешь комсомольский билет. Только еще и учиться ты должен хорошо, не находиться в числе отстающих. А после получения комсомольского билета обязан еще более повысить к себе требовательность. И не забывать платить ежемесячный взнос в размере двух копеек. Понял, Мальцев?
- Да понял уже, понял. Все или еще что?
- Пока все, и завтра, напоминаю, получишь первое задание от 'первички'.
Вот же блин, задачка... Ладно, с поручителями разберемся. Среди комсомольцев у меня особо хороших знакомых не припоминалось. Легче коммуниста найти, да и покруче будет рекомендация от члена КПСС. Так я и заявил Василисе, та пождала плечами, мол, дело твое.
А вот кого именно? С этим потом разберемся, а вот выучить Устав комсомольской организации, как я помнил еще по той жизни, виделось невыполнимой задачей. Тогда меня за уши подтянули и вручили билет, не знаю, как получится на этот раз, тем более что я ни одного слова из Устава уже не помнил. Хотя, словосочетание 'демократический централизм' почему-то засело в голове.
Новость о том, что на 1 курс поступил Егор Мальцев, чьи песни уже поют признанные звезды советской эстрады, в мгновение ока облетела все училище. Неудивительно, что первая красавица курса Вика Никольская сразу же подсела ко мне на предмете 'Теория музыки', как бы невзначай касаясь моего бедра своим. А ноги у нее росли, что называется, от ушей, да и неприличное для советской девушки декольте волновало мою плоть. Но я старался абстрагироваться, помня о Ленке, которая доверила мне свое сердце.
С заданием от 'первички' Василиса не обманула. Первым испытанием стало сочинение песни о комсомоле.
- Ни хрена себе! - малость офигел я.
- Мальцев, выбирай выражения, - укоризненно посмотрела на меня сквозь линзы очков комсорг. - Ты же у нас поэт, композитор, столько популярных песен придумал, которые исполняют известные артисты, значит, сочинить еще одну песню для тебя ничего не стоит. Тем более, Мальцев, она о комсомоле.
Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, получишь ты песню. И через пару дней сунул ей вариант 'Не расстанусь с комсомолом', написанный в моей реальности Пахмутовой и Добронравовым году эдак в 70-м. 'Первичка' рассмотрела песню, все-таки в ней состояли люди с музыкальным образованием, и вынесла положительный вердикт, пообещав в будущем подкинуть еще какое-нибудь задание. Я согласился, только попросил, чтобы меня избавили в дальнейшем от сочинения комсомольских песен.
А судьба 'гимна комсомолу' сложилась неплохо, уже через пару месяцев я услышал его по радио в исполнении молодого певца Иосифа Кобзона. Постаралась директриса училища Артынова, которой на стол попали текст и ноты песни, имевшая связи в определенных кругах.
Но еще до того, как Кобзон исполнил 'Не расстанусь с комсомолом', со мной произошло неприятное событие. После очередного получения своей доли у музыкантов в 'Арагви' я не прошел от ресторана и двух кварталов, как был буквально втянут за руку под арку. На меня дохнуло перегаром, и передо мной нарисовалась до ужаса неприятная, небритая физиономия. Первым порывом было дать в пятак этому уроду, или лучше между ног, после чего сделать ноги, но тут я разглядел еще парочку силуэтов. Все выглядели старше меня, двоим было лет двадцать пять, а тому, что держал меня - лет тридцать с небольшим. И они весьма грамотно меня обступили, хрен рыпнешься.
- Привет, фраерок, - негромко и со змеиной улыбочкой на бледном лице произнес один из них, в надетой набекрень кепке и со шрамом через всю левую щеку. - Не ссы, обижать тебя пока никто не собирается. Базар к тебе есть.
- И что за базар?
- Птичка напела, что ты с ресторанных лабухов неплохие бобули имеешь.
'Доигрался хер на скрипке', - промелькнуло в голове.
- Откуда такая инфа? - через силу усмехнулся я.
- Чего?
- Информация такая, спрашиваю, от кого?
- Это уже не твое дело, фраерок. Твое дело - отстегивать нам половину навара.
Ну ни хрена себе запросы! Во мне все буквально вскипело. Это что же такое, рэкет образца 61 года?! Да это вообще беспредел! С какой стати я им должен что-то платить?! Я и в 90-е никому не платил, а сейчас тем более не собираюсь.
- Слышь, орел, а ряха не треснет?
- Ты смотри, Котел, фраерок-то борзый, - просипел небритый, державший меня пятерней за лацканы пиджака и чуть приподнял над асфальтом, прижимая спиной к прохладной, шершавой стене.
- Буреем? Учти, мы ведь с тобой пока по-хорошему, а ты такими плохими словами кидаешься. За это и предъявить можно. А я ведь дело предлагаю. Половину нам - а мы тебе за это крышу. Если проблемы по жизни будут, скажешь, что ходишь под Левой Котлом...
- Я ни под кем ходить не собираюсь. Слышь, руки убрал, - процедил я в лицо небритому.
- Ай-яй-яй, похоже, товарищ нарывается на неприятности. Бык, проучи голубка.
Быком, как я понял чуть позже, он назвал того, кто меня держал. Не успела прозвучать команда, как лоб небритого со страшной силой врезался в мой нос. Я явственно услышал хруст, а спустя мгновение в моей голове вспыхнула такая боль, что я чуть не заорал.
Сука, он же нос мне сломал!
Пока я приходил в себя, пытаясь пальцами зажать ноздри, из которых хлестала кровь, эти отморозки ошманали мои карманы, и два четвертных, полученных сегодня от музыкантов, сменили владельца.
- Это тебе урок, вошь, чтобы в будущем был покладистее, - ледяным голосом процедил Котел. - Отдал бы четвертак - и нос был бы целым. Теперь будешь платить половину. Я так сказал. Мы сами тебя найдем. И не вздумай стучать мусорам, тогда юшкой из носа не отделаешься, сядешь на перо. Все, уходим.
Я медленно сполз по стене, запрокинув голову, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Суки, твари, ублюдки конченые... Ярость была сильнее боли. Окажись в моих руках сейчас хотя бы нож - порезал этих пидаргов к чертовой матери.
Но ножа у меня не было, а был вопрос: кто? Кто слил про меня этим гнидам? В курсе было несколько человек. Например, Муха, который мог растрепать подельникам. Ленка, но она уж точно никаким боком. Майор Бутыльников? Хм, в это время вряд ли система настолько прогнила. Сами музыканты? Им какая выгода, если они с этого ничего не имеют? Как отдавали проценты - так и будут отдавать. В общем, гадать смысла нет. Нужно как-то привести себя в порядок и шлепать домой. Я уже предвосхищал крики матери, которая утром, после ночного дежурства, увидит мою опухшую физиономию. А Катька, чего доброго, ей сейчас же, вечером на работу позвонит.
