Гундобад потер небритый подбородок.
— Ну а почему ты не сказал мне этого сразу? Откуда у тебя сведения об их армии?
— Их план стал мне ясен только вчерашней ночью. В лагерь пробрался Ала, ближайший помощник Рицимера. Я говорил с ним. Он не узнанным миновал их посты, многое видел и привез важные сведения.
— И ты скрывал от меня это?! Где он?!
— Я ничего не скрываю. Ала едва успел отдохнуть, если прикажешь послать за ним…
— Сейчас же!
Дожидаясь, пока явится Ала, Гундобад возбужденно постукивал пальцами по столу. Видно было, что слова Одоакра почти рассеяли его сомнения. Остальные вожди тоже приободрились, сокровища Рима вновь казались близки.
«Надеюсь, Красс оценит мои заслуги», — думал между тем Одоакр. «Я приношу ему победу. Эти ослы, кажется, мне поверили. Но что если Красс не сдержит слова? Буду ли я нужен ему после битвы? Римляне коварны… Ну да и мы не промах! Ала говорит, он умен и расчетлив. Но и крайне честолюбив, а на этом можно сыграть. Мне бы только увидеться с ним самому…» Вождь федератов постарался отогнать тревожные мысли. Выбор был сделан, и пути назад не осталось.
Едва Ала вошел в палатку, как его тут же засыпали вопросами. Зная своего соратника, Одоакр про себя усмехнулся, насколько умело тот разыграл из себя простодушного воина.
— Я был в их лагере, — говорил он. — Их там тысяч десять. Почти все ополченцы, тайно набранные Антемием по городам Италии. Это крестьяне, рабы, горожане, развратная молодежь. Многие согнаны в армию насильно. Держит их там страх и обещание награды. Стоящие бойцы — гарнизон Рима, не более двух тысяч. В их лагере опасаются одного — что мы ударим раньше, чем подойдут готы. Сражаться они не обучены и не готовы, стоит ударить как следует — разбегутся кто куда.
— С ними ли Антемий?
— Куда там! Гречонок, не надеясь на горе-вояк, сидит в Риме, дрожа за свою шкуру! Верно, молится, чтобы мы, думая, будто против нас стоит настоящая армия, ослабли от голода или позволили готам ударить нам в тыл. Другой надежды у него нет. Это еще больше подрывает дух его солдат.
— Кто же их ведет?
— Какой-то полусумасшедший сенатор. Они зовут его Крассом. Кажется, он и сам верит, что он воскресший римлянин древних времен. Сам видишь, чего они стоят с таким вождем! Но вот готы… Готы опасны, Вилимер опытный воин, его люди — испытанные бойцы. Нужно разогнать римский сброд, пока к ним не пришла помощь. Этого и боится Антемий.
Гундобад заметно повеселел, смеясь каждой шутке Алы, он велел принести вино — верный знак, что решение им принято, и совет подходит к концу. Расчет Одоакра строился на том, что бургунды, не зная местности и не имея сведений о противнике, должны будут поверить любому надежному источнику. Тем более, что Гундобад хотел того же, и причин не доверять соратнику дяди у него не было.
Поднявшись из-за стола, Гундобад сжал кулак на рукояти меча и оглядел своих верных соратников.
— Решено! — сказал он. — Сегодня наши мечи искупаются в крови римлян. Трубите сбор! Мы выступаем к Нарни.
— А как же готы? — спросил Гунтер.
— Против них мы поставим заслон. Если Вилимер успеет прийти, там будет самое горячее дело. Кто встанет против него?
— Позволь мне, вождь! — тут же сказал Одоакр. — Клянусь, мои федераты остановят его кавалерию!
Гундобад усмехнулся.
— Если ты сделаешь это, смоешь позор поражения под стенами Рима. Да будет так! Выступаем!
Ала и Одоакр обменялись насмешливым взглядом.
Поднявшийся было с утра ветерок к полудню окончательно выдохся. В ослепительно голубом небе Италии сияло солнце. Единственный чудом уцелевший жалкий клочок облаков сегодня не смел и надеяться заслонить жадный до зрелищ глаз Гелиоса. Но солнечный бог на своей колеснице был не единственным зрителем. Высоко в небе парил белоголовый сип.
Гнездившуюся в Центральных Апеннинах птицу привлекло сюда огромное скопление людей. Всегда мирная и спокойная долина Нарни теперь бурлила как растревоженный муравейник. Сип знал, что это значит. Древний инстинкт говорил ему — здесь будет добыча. Скоро. Очень скоро.
Рога трубили сигнал к выступлению. Многоголосый гомон поднялся над полем, ржали кони, тут и там окрики командиров подгоняли замешкавшихся. Наскоро перекусив, воины спешно тушили костры, разбирали оружие, расчехляли щиты и, надев шлемы, строились по отрядам. Войско бургундов снималось с лагеря.
Огромный гнедой Гундобада громко фыркал и бил копытом. Одетый в броню вождь, не без труда удерживая его на месте, отдавал последние приказания.
— Гунтер, — говорил он. — Тебе я поручаю вести кавалерию. Захватите мост на Фламиниевой дороге и ударьте в их правый фланг. Помни — твои люди решат исход битвы. Поднимите на копья римских свиней! Сам я поведу пехоту против их укреплений в Нарни, пусть думают, что главный удар мы наносим там. Правым крылом командуешь ты, Фрека. Там холмы, и кавалерии не пройти, зато река загибается к югу и мелеет. У тебя будет пять тысяч спешенных всадников. После того, как мы свяжем их в центре, сбросьте с холмов их пехоту и ударьте в левый фланг. Так мы зажмем их в клещи на том берегу и тогда уж повеселимся!
— Ну а ты, Одоакр, со своими людьми остаешься здесь. Займите крепкую позицию. Если Вилимер все же придет — остановите его. Держитесь, пока мы не покончим с римскими псами. Это не займет много времени! И держите связь с Фрекой. Они могут вызвать отряд из Америи. Если он подойдет, окажется как раз между вами. Раздавите этих гадов!
— Да здравствует вождь! — дружно крикнули командиры.
Гундобад надел шлем с пышным плюмажем, оставлявший открытым лицо. Глаза его сверкали, желваки перекатывались под кожей. Он выхватил меч, и лезвие огненной полосой блеснуло на солнце.
— Смерть римским псам! — голос взлетел почти до небес, и войско тотчас подхватило его.
— Смерть! Смерть! Смерть! — гремело над полем.
Ударяя мечами в щиты, цепи бургундской пехоты медленно двинулись вперед.
— Они идут, император!
Молодой трибун вошел в палатку, когда Красс как раз заканчивал завтракать.
«Ну наконец-то», — подумал Красс, не прерывая трапезы. «Слава богам!»
Все эти дни он опасался лишь одного, — что бургунды, увидев силу римских укреплений, решат повернуть на север, а тогда пришлось бы оставить удобную позицию и, преследуя их, вступить в бой прямо с марша. В победе проконсул не сомневался, но это вызвало бы большие потери, которых теперь можно будет избежать.
— Прекрасно. Прикажи трубить сигнал тревоги. Легионам готовиться к бою. Я сейчас буду. И отправь контуберналов к Октавию и Копонию. Пусть выступают немедленно.
Римский лагерь пришел в движение. Без спешки и суеты легионеры вооружались и под командой центурионов выдвигались к валу, занимая позиции. На левом фланге, опираясь на лесистые холмы в излучине Неры, стоял шестой легион Лициния. В центре, где были самые надежные укрепления, Красс поставил пятый легион Рустия. Правый фланг, где линия валов не была доведена до конца, а к тому же имелся удобный каменный мост, занимал XXV легион. Здесь был самый угрожаемый участок, и, потому Красс поставил сюда испытанных ветеранов Варгунтия.
Больше всего опасений вызывал центр. Красс не сомневался, что молодые солдаты пятого легиона, уже показавшие себя в деле, будут стоять крепко, но все же им не хватало боевого опыта. Чтобы усилить центр, Красс разместил здесь большую часть вспомогательной пехоты, всех критских стрелков, а в резерве оставил две тысячи всадников Публия.
«Если не подведет Одоакр, мы передавим их как котят», — думал Красс, поднимаясь на вал. «А если и подведет, варвары разобьются о наши укрепления. Их вождь безумец, раз решился атаковать. Да и потом, скоро подойдут готы. И все же… Все же неприятно полагаться на варваров!»
За линией валов стояли в боевом порядке резервные центурии, суетились рабы — подносчики дротиков и камней. Стрелки натягивали тетивы, слышалась их греческая речь, скрипели канаты катапульт.
Прищурившись, Красс смотрел вперед. Давно не обрабатываемые поля заросли сорной травой, жаркая погода высушила землю, и видно было, как поднимается пыль от тысяч шагающих ног. Примерно в миле от спокойной ленты реки угадывались полчища варваров. Их масса надвигалась по всей ширине поля, растянув фронт не менее, чем на три мили. До римлян долетали пока приглушенные расстоянием воинственные крики.
Красс поднял голову. В ослепительно голубых небесах парила черная точка. «Орел», — подумал Красс. «Добрый знак!».
Сидя на коне, Одоакр смотрел вслед уходящим бургундам. Гундобад, как всегда был самоуверен, но нельзя не признать, что его план был хорош. У римлян не было бы никаких шансов, если бы там, за валами, действительно стояли ополченцы, как думал введенный в заблуждение Гундобад. Однако там стоят опытные дисциплинированные бойцы, и сегодня воды Неры покраснеют от крови бургундов. Ни храбрость, ни доблесть их не спасут.
