От спокойного, дружелюбного взгляда узких темных глаз словно растаяли наложенные на ее волю оковы. Пальцы стиснули скрытый в складках гиматия кинжал. От удара в горло не защитит и кольчуга. Но… кто же из них убийца ее отца? (В вину Гелиодора она, конечно же, не верила.) Нанести второй удар она уже не успеет. К тому же в глубине души ей, молодой и полной сил, вовсе не хотелось умирать. И она только горько рассмеялась:
— Вы, варвары, пришли убить меня с братом? Опоздали: моего Стратона больше нет. Есть царь Шиваракшас — вот кто теперь правит Таксилой!
Вима простодушно улыбнулся:
— Не угадала. Я пришел не убивать тебя, а вернуть тебе царство. Ты будешь моей женой и царицей Каписы, Бактрии и всех стран, какие мы с отцом завоюем.
Еще миг — и она вонзила бы клинок в горло наглому варварскому князьку. А он спокойно продолжал:
— Или тебе больше нравится царь Деванага? Эврипида он не читал, зато любит ставить колдовские опыты над рабынями. А со своими женами и женами вельмож совершает такие обряды, что даже я, дикий скиф, не хотел бы их ни видеть, ни описывать.
Еще днем Лаодика не поверила бы такому, но теперь, когда она убедилась, что брат способен на все…
— Скажи, что с Фраатом и его дочерью? — спросила Ларишка. — Ее комната тоже пуста.
— Фраат убит. А Михримах… Вима, дорогой, тебе ведь не помешает еще одна царевна в твоем гареме? Ее хотят принести в жертву Шиве. Наверное, она в его храме в городе. Если ты поспешишь… Твой предок Герай, говорят, сражался с самим Шивой?
Час назад она не могла бы представить, что отдаст подругу в объятия варваров. Но лучше уж это, чем алтарь Ужасающего.
— Она не в городе, а в ашраме. Такие обряды они совершают только там, поближе к могильной нечисти, — сказал Хиранья.
Потомок Герая Кадфиза вовсе не жаждал еще одного подвига. Риска сегодня и так хватало. Выбраться бы из города, а там, у храма Джандиал, их уже ждут кони. Потом еще нужно доскакать до Инда, переправиться под носом у саков, ненавидящих кушан…
— Может быть, ты повезешь Лаодику в Капису, а я возьму половину воинов и проникну в ашрам? — предложил Ардагаст.
— Ты, сармат, видел, чтобы кушан уклонился от славного подвига? Лучше уж вези ее, а я…
— Нет уж, мы дружинники и не бросим своего вождя, — запротестовала Ларишка.
— Значит, пойдем все вместе. Ты, милая Лаодика, тоже, раз втянула нас в это дело. А теперь — быстро отсюда, пока нас не заметили!
Царевны хватились, когда Шиваракшит решил проверить прочность своих чар. На людях с достаточно сильной волей — а таких он отличал с первого взгляда — они порой держались плохо. Не тратя времени на расспросы, он погрузился в самадхи и быстро узнал, в какую сторону и с кем движется гречанка. Так вот чего искали кушанские сорвиголовы! А среди них еще и маг… И жрец решил послать по следам беглецов девятерых бхикшу. Их горбоносый предводитель обладал неплохим духовным зрением и владел кое-какими боевыми заклятиями.
Беглецы тем временем покинули дворец, едва успели проскользнуть мимо пехоты, приведенной Валерием, и пробрались к воротам. Северные (и единственные) ворота Таксилы представляли собой целую крепость. Но под ними был ход, через который во время ливней текла вода из города. В темноте безлунной ночи стражники заметили лишь нескольких горцев, что влезли в ход последними. А заметив, решили поймать их на выходе.
Ход был низкий и тесный. Посредине его перегораживала железная решетка. Два прута из нее городские воры наловчились незаметно вынимать и ставить на место. Но для могучего тела Вимы щель оказалась узковатой, и он, недолго думая, выломал еще три прута. Когда же беглецы достигли выхода, перед ними блеснули наконечники копий и раздался голос:
— Кто это путает сточную канаву с городскими воротами? А ну, вылезайте по одному, крысы!
Дружинники уже приготовились прорываться с боем, но тут Хиранья выступил вперед и громко произнес:
— Я не крыса, а брахман, уединившийся здесь для магических упражнений. А за ваше непочтение к брахманам вы сейчас будете наказаны.
И он стал произносить непонятные слова, перемежая их именами самых грозных божеств. Потом возгласил:
— Гнев богов на вас! Падите на ваши лица, вы, достойные возродиться крысами и червями!
Копья сразу опустились. Отряд прошел мимо распростершихся на земле стражников и, прежде чем те успели опомниться, скрылся среди запутанных улочек предместья.
— Это не мантра. Но на трусов и невежд хорошо действует, — со смехом пояснил Хиранья.
Для стражи ворот неприятности на этом, однако, не закончились. Пока стражники вслушивались в ночной шум, пытаясь понять, что происходит в городе, оттуда к воротам подошли девять бхикшу и потребовали именем царя Шивадасы пропустить их. Начальник стражи, не будучи уверен, кто же теперь царь, потребовал письменного приказа. Тогда монахи — или демоны в их обличье — неведомо какой магией расшвыряли, оглушили или покалечили всю стражу и исчезли в предместье.
Дружина Вимы уже достигла стены предместья, когда позади раздался топот босых ног и из переулка появились девять безмолвных теней в желтых тогах.
— Варма-калаи! Берегитесь, воины! — произнес маленький жрец.
Горбоносый бхикшу, вглядевшись в ауру мага, довольно ухмыльнулся: боевыми заклятиями этот явно не владеет. Остальных тем более бояться нечего. Двое самых молодых и нетерпеливых горцев бросились вперед с кинжалами — и тут же поплатились жизнью. Клинок одного монах отбил рукой, как мечом, и следом нанес ногой смертельный удар по печени. Второй успел лишь увидеть, как его противник взлетел в прыжке, и ощутить удар ногой в грудь. Обломки ребер с хрустом врезались в сердце, и тьма обрушилась на отважного кати. Третий горец, стремительно рванувшись вперед, вспорол острием кинжала желтую ткань на груди горбоносого монаха. Но тут руки бхикшу, скрещенные в запястьях, перехватили руку кати, будто клещами, и швырнули его наземь. Подняться горец уже не успел: удар локтем в висок стал для него последним.
Но тягаться в быстроте с багадуром, не раз побеждавшим стремительных барсов, было не так просто. Взметнувшуюся в ударе ногу бхикшу он перехватил боевым топором, как крюком, и развернул так, что монах утратил равновесие. Прежде чем бхикшу коснулся земли, его пронзил кинжал Сунры. Другой бхикшу, поднырнув под руку Вимы, избег его меча, ногой отбил другую руку, державшую акинак, а рукой ударил царевича в грудь. Но наборный панцирь и глыбы мышц ослабили удар, и могучее тело Вимы лишь пошатнулось. В следующий миг шею монаха разрубил меч. В смертельном бою сын Куджулы был не так неуклюж, как казался.
Противник Ардагаста ударил ногой, рассчитывая перебить правую руку, державшую меч, но юноша быстро отвел ее. Раскрытая полумесяцем ладонь метнулась к его горлу, но акинак росича успел пронзить руку монаха выше запястья. Ардагаст резко рванул руку с акинаком, и бхикшу, чуть не потерявшему сознание от боли, стало не до новых ударов. Он не смог даже удержаться на ногах, и меч Ардагаста пригвоздил его к земле. Еще один монах, повернувшись на одной ноге, другой сбил с ног Ларишку. Не будь тохарка гибкой, как пантера, и не уклонись в последний миг, этот удар сломал бы ей ногу.
Не считая женщину опасной соперницей, бхикшу бросился на Ардагаста. И напрасно: как только воин Нагасены взвился в прыжке, просвистела кривая махайра, бритая голова отлетела прочь, и к ногам росича рухнул извергающий кровь труп.
Лаодика стояла, прижавшись к глинобитной стене. Бежать? К кому, зачем? Дать этим страшным аскетам увести себя? Она их видела во дворе рядом с Шиваракшитом. Светлый и прекрасный эллинский мир, в котором она пыталась жить, разлетелся вдребезги, и некуда было идти в темноте варварской ночи. Ночи демонов… А демон в желтой тоге, разбросав горцев, уже схватил царевну за руку. Низенький маг рванул его за ноги, и все трое упали наземь. Монах легко отшвырнул мага, занес над ним ногу… Почти бессознательно Лаодика вонзила кинжал в шею бхикшу.
Горбоносый нахмурился. Враги оказались сильнее, чем он рассчитывал, и предводитель бхикшу-убийц решил прибегнуть к боевой магии. Он выставил вперед пятерню. Разноцветные лучи вырвались из пальцев. Неведомая сила повалила Виму и прижала его к земле. Но Сунра, уже испытавший подобное колдовство на себе, бросился вперед и одним ударом разрубил бритый череп ученика Нагасена. Другой монах метнулся к багадуру сзади, но был остановлен одним из горцев, поплатившимся за это перебитой рукой.
Потеряв предводителя, уцелевшие бхикшу тут же обратились в бегство. Как и всякие ночные убийцы, они были храбры лишь перед теми, кто не ожидал их нападения. Долго после этого горожане рассказывали о грозных демонах, карающих врагов сангхи и учения Будды. Но при этом добавляли, что отважный и благочестивый кшатрий может одолеть этих демонов. Особенно если его будет сопровождать мудрый брахман, лучше всего из числа магов-брахманов, жрецов Михра-Сурьи.
