приценился.
— Это, которые «Lee» отдам за восемнадцать, «Montana» за двадцать два рубля, — ответил негромким шепотом первый продавец, который снизошел до разговора с пареньками, остальные не обращают на нас и наши вопросы внимания, не рассчитывая на нас, как на клиентов.
— Чего это так дешево? — зашептал мне Стас на ухо, — Давай, купим одни, они же не меньше ста пятидесяти стоят.
— Не купим, тут цену называют такую, что умножать на десять требуется, — догадался я сразу.
Слышал или читал когда-то, что так цену называют, чтобы не палиться перед милицией в штатском, об этой хитрости же я рассказал приятелю. И вроде цену не превышаешь, естественно, если покупатель не догоняет эту хитрость или совсем тупой, просто отказываешься от сделки.
Идем дальше и я вижу нужную мне вещь, петушок с названием «Karhu», видно, что фирменный и стоит он как раз двадцать рублей, то есть, два рубля на местном диалекте.
— Два рубля? А если за рубль семьдесят, отдадите? — спрашиваю я какую-то тетку, держащую его в руках, надежно прижимая к могучей груди.
— Рубль девяносто могу отдать, — сообщает мне после некоторого раздумья она, тогда я оглашаю предложение о так называемой классической вилке при торговле — про рубль восемьдесят.
Видно, что тетка не профессионал торговли, торопиться продать и уйти отсюда, пока не прихватили с таким строго запрещенным делом. Поэтому я отдаю ей ровно восемнадцать рублей, осмотрев внимательно обнову, прячу шапку за пазуху, она сразу же торопится к трубе, мы же еще раз обходим ряды торгующих и останавливаемся около самого дальнего ряда от трубы. Здесь торгуют уже серьезные люди, не с одной книгой или вещью, недаром они держатся подальше от трубы, естественной преграды на пути органов родной милиции.
Темно-синяя шапка-петушок с белой импортной надписью, кажется, даже продавалась в советских магазинах или поставлялась из Финляндии в спортивные общества, я выворачиваю ее наизнанку, быстро нахожу бирку с страной-производителем:
— Made in Finland! Живем, Стас! — радуюсь я, убирая снова шапку за пазуху, правда, приятель не такой довольный, пока не видно, как на местном товаре что-то можно заработать, а поездка сюда — тот еще геморрой.
— Что, прикупился, парень? — обращается ко мне словоохотливый, по всей видимости, пожилой мужик в меховом тулупе, продающий книги в крупных объемах. У него пара сумок из ткани стоит рядом с раскладным столиком на картонках и еще стопка книг на нем самом разложена. До этого времени около столика постоянно толпился народ, интересуясь печатным словом и делом, сейчас образовалась пауза и мужик не прочь поговорить с молодежью.
Видно, что очень доволен торговлей и все у него отлично.
Поэтому я охотно отвечаю ему, стараясь произвести благоприятное впечатление. Суда по всему, в книгах он хорошо разбирается, один из самых успешных продавцов на рынке и я, интереса ради, спрашиваю, сколько стоят томики Ремарка, чем привожу в удивление Стаса, торопящего меня на электричку.
— Да подожди ты! С местными стоит пообщаться, когда еще такой случай выпадет, а новая электричка снова пойдет через полтора часа, — шепчу я приятелю.
Мне то хорошо известно, что вежливость — ничего не стоит и помогает в жизни, как сказал Аль-Капоне.
А вот информация по жизни на рынке — очень даже необходима мне сейчас.
— Вы, что, с местной шараги? — интересуется пожилой мужчина и я отрицательно машу головой.
— Ремарка могу взять, «Трех товарищей» за рубль, «Черный обелиск» за полтора. Книга более редкая, больше цену вам никто здесь не даст, — предлагает мужик.
— Приехали из области, — отвечаю я. — Но, может и поступлю сюда учиться, еще посмотрим.
— А если пару книг Толкиена, «Хоббита» и первую часть «Властелина колец»? — вспоминаю я о своей находке в рабочей библиотеке в девятом классе.
Стас смотрит на меня с изрядным удивлением, он про такие узкоспециализированные издания для любителей фэнтези ничего не знает.
Не факт, что они там уже имеются в наличии, но, теперь я первым делом туда запишусь и переберу все книги на стеллажах.
Хотя, паспорта у меня еще нет, этот фокус может и не получиться, вряд ли в библиотеку рабочей молодежи меня возьмут со свидетельством о рождении.
— Что, у нас такое напечатали? — не верит мне мужик, — За хорошие деньги возьму, в полтора раза дороже.
Ага, самого настоящего Толкиена по пятнадцать и двадцать рублей купит, чтобы потом по сотне продавать на рынке, с таким разовым делом я и сам справлюсь на раз-два.
Будет у меня монополия на такой товар, хотя, если уже до нашего города дошли такие книги, значит, и по Питеру распространятся быстро, так же сюда на рынок попадут сразу.
— Ладно, когда поступите, тогда и поговорим, — прекращает разговор дядька, тем более, подходит новый клиент и я слышу, как он спрашивает про книгу Фейхтвангера. Книга у дядьки есть, я слышу фразу про два рубля и мы отходим, чтобы не мешать приватному разговору покупателя и продавца.
Есть у него какой-то хитрый интерес к тем парням, кто учится рядом и, наверняка, может помогать матерому спекулянту книгами в чем-то незаконном, чтобы облегчить его непростую и полную опасностей жизнь.
Разговор закончен, мы бредет к трубе, есть еще пять минут, чтобы добраться до электрички. Однако, забравшись на трубы, я вижу впереди, как останавливаются сначала пара милицейских козликов, еще одна жигуленка в специальной раскраске тормозит на дороге перед нашими взглядами. Быстро понимаю, что начинается облава, когда оттуда высыпают кучей милиционеры. Еще справа и слева видны они же, уже перебирающиеся через трубы к рынку.
— Стас, давай назад! Менты приехали и лучше им не попадаться! — торможу я приятеля, который ничего не замечает и уже собрался спрыгивать вниз.
На нас могут не обратить внимание, тем более, мы уже за рынком находимся. Однако, могут и обратить, забрать для компании и составления протокола, наплевать ментам, что мы — несовершеннолетние, раз отираемся рядом с таким подозрительным местом. Тут ловят всех, кого могут догнать, это мне хорошо известно из прошлого.
Мы прыгаем обратно, похоже, на рынке никакой наружной охраны нет, поэтому появление органов правопорядка окажется внезапным для спекулянтов и нарушителей социалистической законности.
— Атас! Менты! — пробегаю я мимо первых рядом и с такими выдаваемыми постоянно предупреждениями оказываюсь рядом со знакомым уже дядькой, который как раз продал какую-то из книг за пятнадцать рублей и убирает купюры, розовую десятку и сиреневую пятерку, в свой правый карман.
— Облава! Только подъехали! — говорю я ему, переводя дыхание.
Дядька мгновенно меняется в лице:
— Какого черта! Сегодня же не должны были! — бормочет он и беспомощно смотрит, как
