худой вроде как не замечает моего присутствия. Возможно, другой на моём месте занервничал бы, но я не ведусь на негостеприимный приём и спокойно спрашиваю кто старший по камере. Не отвечая на вопрос, крепкий зек сам протяжно тянет:
— Что-то не пойму я парень, кто ты такой будешь? Какой масти? И что это за кликуха такая Китаец. Непохож ты паря на узкоглазого.
— А ты как интересуешься от себя из любопытства или тебя общество уполномочило? Если ты здесь старший так обзовись, а потом вопросы задавай, — равнодушно отвечаю я.
Тут момент тонкий, праздное любопытство в камере не приветствуется. Выдавать себя за смотрящего тоже не вариант, могут спросить. Крепыш молчит, так как понимает, что сам подставился своими расспросами.
— Ладно Угрюмый помолчи, — заговорил худой. — Смотрящим по камере, я буду. Зовут Бедой. Но вопросы Угрюмый задал по делу. Поясни. Уж больно кликуха у тебя странная. Заодно скажи, кто тебя вообще знает и может за тебя сказать? С кем дела имел? Кто ты вообще? На воровскую масть не больно похож.
— Так, я и не говорил, что вор. Я не по воровской части. Бандит. Сам с Дальнего Востока, Хабаровск, Благовещенск оттуда и кличка. Крёстный мой наш дальневосточный законник Дядя Ваня он Китайцем и окрестил. В Москве недавно и мало кого знаю, дела у меня здесь были с Бондарем и его командой.
— Вон как. Из братвы значит, — задумчиво тянет Беда.
— Я же сказал бандит! — с нажимом поправляю я.
— А что есть разница? — удивляется Беда.
— Для меня есть! — не отступаю я.
Беда сидит, задумчиво глядя в стол. Видно, что не нравлюсь я ни ему ни его приятелю Угрюмому. С одной стороны, вроде как человек я залётный не местный, но людей назвал серьёзных. Особенно Дядя Ваня — вор Всероссийского масштаба, очень уважаемый законник старой школы. Да и Бондарь, человек в столице не из последних. Банда его может не очень крупная, но очень злая и на расправу быстрая. Нет у смотрящего причины со мной ссориться, потому как за беспредел могут спросить.
— Ладно. Располагайся пока. Подождём вестей от общества, кто ты есть. Шустрый. Ну-ка шугани Тюленя, пусть освободит человеку шконку, — командует он одному из парней.
Тот сгоняет понурого зека с одной из ближних к блатному углу шконок и я молча направляюсь к освободившемуся месту, отлежаться после многочисленных побоев мне сейчас не помешает. Конечно, без подлянки и здесь не обходится. Как только я делаю два шага в сторону от стола, дорогу мне как бы невзначай перегораживает здоровенная туша одного из быков. Но к подобным сюрпризам я всегда готов, поэтому незаметным движением провожу тычок напряжёнными пальцами в печень здоровяку. Печень, это такой орган, что никакие мышцы не помогут при правильном ударе, боль просто адская. Парень на секунду замирает с перекошенным в беззвучном крике ртом, а затем безвольной куклой оседает на пол позади меня. Двое его приятелей дёргаются ко мне, но застывают на месте остановленные коротким рыком смотрящего. Вроде бы ничего особенного не произошло, но спать теперь надо вполглаза. Хотя за годы тренировок меня хорошо выдрессировали, и даже спящим я в любую секунду готов отразить внезапное нападение. Устраиваюсь на шконке и, впадая в лёгкую дремоту, погружаюсь в воспоминания.
* * *
Флэшбэк
“Китай! Как много в этом звуке. Для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось…” ©. Мне исполнилось пять лет к тому времени, когда настал день, навсегда изменивший мою жизнь. Жили мы тогда в городе Харбине, где отец возглавлял торговое представительство крупной российской лесоторговой фирмы, поставлявшей в Поднебесную лес и пиломатериалы. Мама работала в этом же представительстве бухгалтером. На самом деле они оба были кадровыми сотрудниками разведывательного Главка Государственной Службы Безопасности. Малая численность населения на Дальнем Востоке стала для нашей страны настоящей проблемой. Количество китайцев на приграничных территориях стало сравнимым с количеством коренных жителей. Российские территории, граничащие с Китаем, постепенно превращались в филиал Поднебесной. Желтолицые братья почти не скрывали своих намерений ползучей аннексии этих территорий. По крайней мере, почти вся экономика приграничных районов уже была скорее Китайской, чем российской. Поэтому работе российской резидентуры в Харбине, возглавляемой отцом, придавалось первостепенное значение в планах противодействия Китайской агрессии.
Как я теперь понимаю, мои родители оба были обычными людьми. У мамы был дар аналитика, и она возглавляла аналитическую группу резидентуры. Кроме того, она обладала уникальными способностями в части стрельбы из короткоствольного оружия. Отец обладал необыкновенным способностями по части единоборств. Казалось, что он читал мысли противников и всегда знал, куда будет направлен удар противостоящего ему бойца. Кроме того, помню, как он рассказывал маме, что во время схватки время для него как бы замедляется, и он существенно превосходил противников в скорости. Все эти навыки передались мне от родителей и сделали мой геном ещё более уникальным. Отец с трёх лет начал натаскивать меня в искусстве единоборств. Стрелять из пистолета я, конечно, по малости лет не мог, но вот с разряженным оружием мама меня уже начала тренировать. Хорошее было время. Родители успешно работали, но и про отдых не забывали. В общем, радовались жизни. Было у отца и хобби, он очень любил охоту. Это увлечение их и сгубило.
Китайские псевдодрузья пригласили отца вместе с семьёй отдохнуть в горах горного хребта Малый Хинган в провинции Хэйлунцзян. Заманили его обещанием уникальной подпольной охоты на снежного барса. Первые дни всё шло просто прекрасно, родители наслаждались отдыхом, а сопровождавшая нас команда китайских охотников выслеживала место обитания снежного барса. Наконец, неуловимый хитрый зверь был обнаружен и на следующий день должна была начаться сама охота. Тут и случилась беда. Так бывает в жизни, когда охотник вдруг сам неожиданно становится добычей. На наш лагерь вышла банда контрабандистов численностью в несколько десятков стволов. Власти потом всё списали на трагическую случайность, но я думаю, что всё было спланировано и банда вышла на нас не случайно.
Что могли сделать два охотничьих карабина против почти трёх десятков автоматов. Целые сутки банда гнала нас, загоняя всё выше в горы. Теперь я понимаю, что, обладая физическими возможностями, заметно превышающими возможности среднестатистического человека, родители смогли бы оторваться от погони, даже несмотря на те преимущества, которые давало бандитам знание местности. Могли бы, если бы не бывший с ними пятилетний ребёнок. В конце концов, нас загнали в тупик на скалистом обрыве над горной рекой. К тому времени отец был уже тяжело
